Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

Кислород с шипением вырвался из баллона высокого давления; шланг крутился и хлестал по камням, как взбесившаяся змея. Слива издал сумасшедший вопль, выронил нож, схватился за шланг и вставил его обратно в гнездо скафандра. Тем временем Смит подобрал нож и отбросил его подальше, за груду камней.

Слива закашлялся; в шлем его скафандра успели проникнуть газы местной атмосферы.

Усмехаясь, Смит вскочил и отступил на пару шагов: «Как я уже упомянул, Слива, тебе пришел конец. Ты проглотил наживку и попался на крючок».

Слива приподнял голову; его глаза слезились. «Какую такую наживку? – прохрипел он. – Я вернусь на корабль, помашу тебе платочком на прощание и улечу».

«Сколько кислорода у тебя осталось?»

«Достаточно. Хватит еще на пару часов».

«А у меня остался четырехчасовой запас, – Смит помолчал, чтобы капитан успел уяснить смысл этого замечания. – Я не позволю тебе вернуться на корабль. Через три часа я сам туда вернусь – один».

Слива уставился на него с бесконечным презрением: «Как ты меня остановишь?»

«Может быть, придется немного заняться боксом. Ты научил меня драться, пока мы сюда летели».

«И ты воображаешь, что сможешь задержать меня на два часа?»

«Ты прекрасно знаешь, что смогу».

«Ладно. Попробуй!» Слива с трудом встал и сделал пару усталых шагов, спускаясь по склону. Смит догнал его. Слива тут же развернулся, ударил кулаком по шлему Смита и сразу поднял колено, чтобы пнуть противника в живот. Смит ожидал этого маневра; он схватил колено капитана и рывком потянул его на себя. Слива пошатнулся и упал ничком. Смит тут же вытащил из гнезда его кислородный шланг. Струя кислорода снова вырвалась из баллона, шланг болтался из стороны в сторону. Слива лихорадочно вставил разъем шланга и сел; он побледнел и смотрел на Смита с каким-то странным выражением.

Осторожно поднимаясь на ноги, капитан сказал: «Держись от меня подальше, парень. В следующий раз я тебе шею сломаю!»

Смит рассмеялся: «Сколько у тебя осталось кислорода, Слива?»

Капитан бросил взгляд на индикатор, но промолчал.

«Вряд ли тебе осталось дышать еще час. До корабля – полчаса пути. И ты все еще думаешь, что успеешь вернуться? Мне достаточно еще раз схватиться за шланг, и дело сделано».

Слива хрипло ответил: «Хорошо, Смит. Твоя взяла! Не буду притворяться, что я этого не понимаю. Забудем о нашей ссоре – что было, то прошло. Вернемся вместе к кораблю, и никто не останется на этой чертовой планете».

Смит покачал головой: «Я не поверил бы тебе, даже если бы ты был Моисеем и обещал провести мене посуху на другой берег моря. Недоверию ты тоже меня научил. В какой-то мере я сожалею о том, что так получилось. Не хочу нести ответственность за смерть другого человека – даже такого, как ты. Но на борту корабля вас будет двое против меня одного – я не забыл про Оуэна. Сколько я проживу на корабле? Десять минут? Час?»

«Ты меня неправильно понимаешь, Смит».

«О нет, Слива! Один из нас останется на этой планете. Ты».

Слива опять бросился на него. Смит легко уклонился и отбежал, заманивая капитана подальше от корабля. Слива с топотом погнался за ним, нелепо раскинув руки в стороны; Смит делал вид, что капитан вот-вот сможет его схватить, но каждый раз ускользал.

Наконец Слива остановился; глаза его покраснели, он задыхался. Повернувшись, капитан побежал в обратном направлении, к кораблю.

Смит догнал его и толкнул плечом в спину, схватившись за ноги капитана под коленями. Слива снова упал, а Смит снова взялся за кислородный шланг. Но теперь он колебался – никак не мог заставить себя выдернуть шланг. Было бы слишком жестоко, слишком расчетливо постепенно лишить человека возможности дышать.

Неуверенность продолжалась лишь мгновение. Как бы это ни было отвратительно, чтобы спасти свою жизнь, он должен был прикончить Сливу. Смит выдернул шланг. Теперь струя кислорода стала слабой – высвобожденный шланг почти не шевелился. Бешено размахивая руками, Слива вскочил и вставил шланг в гнездо. При этом его пальцы дрожали.

Краем глаза Смит заметил какое-то движение и замер – двигалось что-то большое и черное. Он не верил своим глазам. Слива поднялся на ноги и уставился в ту же сторону. Вместе они наблюдали за тем, как за холмами, рядом со «Псом», приземлялся крейсер Службы межпланетного контроля.

«Что ж, Слива, – произнес Смит. – Похоже на то, что тебе повезло, и ты все-таки не задохнешься, отравленный сернистыми газами. Но тебе придется провести много времени в психиатрическом исправительном лагере, разумеется. Сколько кислорода у тебя осталось?»

«На полчаса», – глухо отозвался Слива.

«Пошли тогда! Задерживаться нельзя… Не хочу тебя тащить на своем горбу».

Ноланд Бэннистер кивнул Смиту – так, будто они расстались только вчера. В управлении Службы межпланетного контроля было прохладно; помещения казались Смиту полутемными и не такими просторными, какими они выглядели раньше.

«Роберт Смит! Вижу, что вас привезли назад в целости и сохранности», – Бэннистер откинулся на спинку кресла и лениво потянулся.

«Этим я обязан только самому себе», – холодно отозвался Смит.

Бэннистер поднял брови: «Почему вы так думаете?»

Смит внимательно рассмотрел начальника. Перед ним был опытный, трудолюбивый человек, презиравший, однако, административную работу, и вымещавший раздражение на подчиненных. Человек этот был не способнее, не умнее и не изобретательнее его самого.

«Нельзя сказать, что я не обрадовался прибытию нашего крейсера, – сказал Смит. – Патруль освободило меня от неприятной обязанности покончить со Сливой».

Брови Бэннистера взметнулись еще выше.

«Хотел бы знать, однако, – продолжал Смит, – каким образом патруль проследил корабль Сливы. Ведь Лоуэлл, конечно же, сообщил неправильные координаты?»

Бэннистер покачал головой: «Он сообщил правильные цифры. Но вы применили неправильную систему координат. Вы решили, что Лоуэлл изобразил с помощью рецепта коктейля навигационные данные в общепринятой прямоугольной системе координат X-Y-Z. Но если бы вы еще немного подумали, то догадались бы, что Лоуэлл имел в виду астрономическую систему полярных координат, а не систему координат Декарта, – Бэннистер быстро выпустил в воздух струю сигарного дыма. – „Польской водкой“ он обозначил, по первым буквам, „прямое восхождение“. Аперитив „Спритц“, сходным образом – „склонение“. А ликер „Делюкс“ он нарочно переименовал в „люкс“, что означает „свет“ – и его количество соответствует в рецепте количеству световых лет. Таким образом, Лоуэлл сообщил точные координаты Ро Змееносца, известной двойной звезды. Как только мы это поняли, мы больше не теряли время».