Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

Во время пасхальных каникул, когда Дон Бервик должен был получить диплом бакалавра, Арт решил съездить в Уэствуд и навестить Дона и Джину в их квартире.

«Собираюсь рискнуть! – сообщил он, заходя к ним в гостиную. – По сути дела, уже рискнул».

«Рискнул чем, папа?»

«Помнишь, я рассказывал про лозоискателя, предсказавшего, что у меня на участке найдется нефть?»

«Помню».

«Так вот, я решил бурить разведочную скважину. Крайне рискованное дело. Но прошлый год закончился удачно, я могу пустить деньги на ветер. Если нефть найдется, тем лучше. Если нет – я смогу наконец об этом забыть».

Дон рассмеялся: «Так или иначе, будет любопытно узнать, чтó они найдут».

«Вот-вот, и я так думаю, – отозвался Арт. – Геологи говорят „нет“, лозоход говорит „да“. Посмотрим, кто прав».

«И когда это будет известно?»

Арт покачал головой: «Бурить начнут примерно через месяц. И будут бурить, пока не найдут нефть – или пока у меня не кончатся деньги. В зависимости от того, что произойдет раньше».

«Можно надеяться, что вам привалит удача, – сказал Дон. – Если надежды на что-нибудь годятся».

«Мы все надеемся! Выпьем за удачу! – провозгласила Джина. – Если бы Хью был здесь, я даже попросила бы его помолиться».

«Хью скоро приедет, – заметил Арт Марсайл. – Это еще одна новость».

Джина скорчила гримасу: «Я думала, он пустил корни в Канзасе».

«Ну, теперь его потянуло на Запад, – как всегда, когда речь заходила о Хью, Арт говорил спокойным, размеренным тоном. – Судя по всему, он стал довольно-таки известной фигурой в своем кругу. Евангелисты пригласили его провести собрания по всей Южной Калифорнии. Причем он намерен устроить штаб-квартиру в Орандж-Сити».

«Папа! Надеюсь, он не собрался поселиться у тебя?»

«Если он хочет поселиться у меня, таково его право, Джина. Он родился и вырос в этом доме».

«Надо полагать. Хотя я думала, что позже, когда Дон получит диплом, мы переедем обратно в Орандж-Сити».

Арт усмехнулся: «Когда Дон получит диплом, вы поедете на Гавайи. Рассматривайте это как свадебный подарок. А к тому времени, когда вы оттуда вернетесь – поживем, увидим. Проблемы могут решиться сами собой. Может быть, Хью придумает что-нибудь еще».

Но Хью ничего другого не придумал. Он приехал в Орандж-Сити на следующей неделе: высокий, худощавый, торжественно важный, в бледно-голубом костюме и панаме, надвинутой на крутой лоб. Арт приял его достаточно сердечно, и Хью поселился в доме отца.

Началось бурение «скважины №1 Марсайла». Дон получил диплом, и они с Джиной улетели в Гонолулу, чтобы провести месяц на Гавайях, пользуясь щедротами Арта.

Находясь в отпуске, они получили от Арта два коротких письма: бурение продолжалось медленно и обходилось дорого. На глубине 150 метров ничего не нашлось; во втором письме Арт сообщил, что нефти не было и на глубине 365 метров, причем теперь бур с трудом вгрызался в твердую метаморфическую породу. Арт сухо отметил, что Хью не одобрял его проект на том основании, что деньги, потраченные на разведку нефти, можно было использовать гораздо полезнее – а именно с целью финансирования «Христианского Крестового Похода», то есть основанного Хью евангелического движения.

Прошел месяц; Дон и Джина вернулись в Орандж-Сити. Арт встретил их в аэропорте. Лицо его осунулось и помрачнело: «скважина №1 Марсайла» не давала поводов для оптимизма. «Мы уже на глубине 550 метров, – угрюмо пробормотал Арт. – Порода становится все тверже, проходка обходится все дороже с каждым метром. У меня кончаются деньги».

Джина обняла его: «Не беспокойся! В конце концов все это всего лишь игра – азартная игра».

«Чертовски дорогая игра! Кроме того, как тебе известно, я предпочитаю выигрывать».

Они подъехали к старому дому под перечными деревьями, прошли по гравийной дорожке, окаймленной красновато-фиолетовыми ирисами, зашли в дом.

«Боже ты мой! – удивленно воскликнула Джина. – Что это такое?»

«Хью развесил какую-то рекламу», – сухо отозвался Арт.

Джина и Дон молча рассмотрели листовки, закрепленные кнопками на стене. Самым заметным был плакат с большой фотографией Хью Бронни собственной персоной, с микрофоном в руке, поднявшего кулак с выражением мрачного торжества. На четырех других объявлениях красовались фотографии Хью поменьше, с сенсационными красочными заголовками: «Выступайте в Крестовый Поход вместе с Хью Бронни!», «Хью Бронни, ненавистник Сатаны!», «Борцы за возрождение! Последуем за Хью Бронни и очистим Америку!» Карикатура изображала Хью Бронни в виде мускулистого гиганта. Гигант нес метлу с ярлыком «Воинствующее Евангелие»; от метлы разбегалась во все стороны разношерстная гурьба уродцев-паразитов с человеческими физиономиями. У одних были рога и перепончатые крылья летучих мышей; другие, тучные и лысые, отличались длинными горбатыми носами и полузакрытыми складчатыми веками; третьи были отмечены коммунистическим символом серпа и молота. «Избавимся от атеистов и коммунистов, отвергающих Христа!» – призывала кричащая надпись на другом плакате. – «Наведем в Америке чистоту! Слушайте знаменитого борца за духовное возрождение Хью Бронни на традиционном собрании бескомпромиссных фундаменталистов! Приводите детей! Бесплатные газированные напитки».

Наконец Джина повернулась к отцу, открыла рот – и закрыла его.

«Знаю, знаю! – проворчал Арт. – Все это пошло и вульгарно. Но… в конце концов, так хочет Хью, это его дело. Здесь его дом, у него есть право развешивать любые плакаты».

«Но ты тоже здесь живешь, папа!»

Арт кивнул: «Я могу это терпеть. Мне не нравятся такие вещи, но какая польза была бы в том, чтобы заставить Хью снять плакаты? Он от этого не изменится, но только обидится, и между нами возникнут лишние трения».

«Иногда ты проявляешь чрезмерную терпимость, папа».

«Не знаю, не знаю. А вот и Хью! Надо полагать, он спал».

Наверху закрылась дверь, в коридоре послышались медленные шаги.

«Он здорово изменился», – вполголоса предупредил Арт.

Хью зашел в гостиную. Он надел мешковатый черный костюм поверх голубой рубашки с длинным серым галстуком и черные башмаки с острыми носками. Хью шокировал ростом – он был уже чуть выше 210 сантиметров – его угловатая голова тоже словно увеличилась, зрачки полыхали голубым огнем в глубоких провалах глазниц. За время своего проповедничества в прериях Среднего Запада Хью окреп – теперь от него исходила аура уравновешенной напряженной силы, непоколебимой самоуверенности.

Хью никому не протянул руку: «Привет, Джина! Привет, Дон. Вы выглядите неплохо».

«Неудивительно, – с нервным смешком отозвалась Джина. – Целый месяц мы ничего не делали – загорали на солнце и спали».