Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

«Ты проклят навеки!» – приглушенно-зловещим тоном провозгласил Хью.

«Не думаю, – спокойно отозвался Дон. – Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Никто не может ответить на самые фундаментальные вопросы. Откуда и зачем взялось все, что есть вокруг? Почему вообще что-то существует? В чем цель Вселенной? Необъятные вопросы. На них невозможно ответить: „Потому что такова воля Творца“. Такая же тайна окружает и Творца – причем я уверен, что не разгневаю Творца тем, что пытаюсь пользоваться мозгами и удовлетворить любопытство; ведь это он наделил меня мозгами и любопытством. Другими словами, – Дон улыбнулся, – я пытаюсь тебе объяснить, что я не чудовище и не вампир. Я всего лишь человек, искренне и добропорядочно пытающийся разобраться в тайнах жизни, мысли и Вселенной. Вполне может быть, что мне не удастся раскрыть эти тайны, но по меньшей мере я положу начало поиску ответов».

Хью поднялся на ноги и чопорно кивнул: «Спокойной ночи». Он удалился.

Джина нарушила молчание: «Вот таким образом».

«Прошу прощения, если я вызвал какие-то семейные неурядицы», – извинился Дон.

«Чепуха! – махнул рукой Арт. – Мне нравится хорошо аргументированный спор. У Хью нет никаких причин обижаться. Ты не обзывал его и не говорил ему, что он проклят».

«Хью забывает о том, что Конституция гарантирует свободу вероисповедания!» – возмущенно заявила Джина.

Арт усмехнулся и взглянул на плакаты, облепившие стену: «Если христианские крестоносцы добьются своего, Хью изменит Конституцию».

«Ему не следовало бы даже заикаться о христианстве, – продолжала возмущаться Джина. – Сущность христианства – в доброте и милосердии, а Хью – изувер и ханжа».

Арт снова вздохнул: «Глядя на Хью, я не испытываю гордости… И не горжусь собой, потому что это я его вырастил».

«Не говори глупости, папа! Давай обсудим гораздо более интересные вещи. Например – как мы потратим наш первый миллион после того, как скважина №1 Марсайла начнет фонтанировать?»

Арт рассмеялся: «Вы с Доном сможете заняться охотой на призраков. А я? Куплю себе какое-нибудь красивое пастбище и стану выращивать скаковых лошадей».

Прошла неделя, за ней еще одна. Скважина №1 Марсайла осталась непродуктивной, а на банковском счету Арта Марсайла не осталось денег. Он вернулся домой, мрачный и запыленный: «Ну вот и все. Я заплатил бригаде. Пустил на ветер все свои деньги – но в долги залезать не буду».

Джина стала утешать его: «Все в порядке, папа. Теперь об этом можно забыть».

Посмотрев кругом, Арт увидел на полу гостиной чемоданы: «Кто и куда собрался?»

«Ты же знаешь – мы сегодня уезжаем».

«Вам не нужно никуда спешить. Вы здесь у себя дома – живите, сколько хотите».

«Нам тут нравится, но скоро пора на работу. А мы не можем каждый день ездить отсюда в Лос-Анджелес».

«Где и как вы будете работать?»

«Прежде всего, – ответил Дон, – мне нужно раздобыть начальный капитал. Я подам заявление с просьбой о предоставлении стипендии Гуггенхайма. Поговорю с людьми из Общества экстрасенсорных исследований – возможно, удастся заинтересовать какими-то идеями их финансовый комитет. Может быть, один из университетов сформирует исследовательскую группу наподобие группы изучения экстрасенсорного восприятия в университете Дьюка. Возможностей много».

Арт недовольно покачал головой: «Если бы моя скважина №1 дала какие-то результаты, тебе не пришлось бы беспокоиться о деньгах».

«Знаю. Я надеялся на эту скважину не меньше вашего».

Дон и Джина отнесли багаж к машине. Хью вышел на крыльцо и наблюдал за ними. Джина поцеловала отца и махнула рукой, прощаясь с Хью: «Мы заедем на следующие выходные, папа. Забудь теперь про скважину №1 и снова займись апельсинами».

Пока они ехали в Лос-Анджелес, не прекращался проливной дождь. Наконец они вернулись в свою квартиру в Уэствуде. Джина взбежала по ступенькам и открыла дверь. Дон с трудом поднялся за ней, обремененный чемоданами – и обнаружил, что Джина застыла, как вкопанная, посреди гостиной.

«Что случилось?» – спросил он, опуская багаж.

Джина не ответила. Дон подошел к ней: «Что такое, Джина?»

«Дон! – прошептала она. – Произошло что-то ужасное. С папой».

Дон удивленно воззрился на нее: «Не может быть! Мы только что с ним попрощались, и часа не прошло…»

Джина бросилась к телефону и позвонила в Орандж-Сити. Она долго ждала, слушая гудки – никто не отвечал. Положив трубку, Джина выпрямилась; Дон обнял ее.

«Я чувствую, Дон! – шептала она. – Я знаю – с ним что-то случилось».

Через полчаса позвонил телефон. Послышался хриплый, торопливый говорок Хью: «Джина? Это ты? Джина?»

«Хью! Папа…»

«Он погиб. В него врезался грузовик – он ехал к своей дурацкой скважине…»

«Мы сейчас приедем, Хью».

Джина опустила трубку обессилевшей рукой и обернулась. По ее лицу Дон сразу все понял. Она сообщила печальную новость. Дон поцеловал ее, погладил по голове: «Пойду заварю тебе чашку кофе».

Джина пришла к нему на кухню: «Дон!»

«Да?»

«Нам нужно навестить Айвали».

Он стоял с кофейником в руке и смотрел на нее: «Ты уверена?»

«Да».

«Хорошо».

«Сейчас же».

Дон опустил кофейник: «Позвоню, узнаю, не занята ли она». Он подошел к телефону, набрал номер: «Все в порядке. Поехали».

Через полчаса Джина нажала кнопку звонка у входной двери аккуратного белого домика в районе Лонг-Бич. Дверь открыла Айвали Трембат – стройная женщина лет сорока пяти с пристальными серыми глазами и шелковистой серебристой шевелюрой. Она тихо приветствовала посетителей – просто и дружелюбно – и провела их в гостиную. Если даже она заметила осунувшееся лицо Джины и ее необычно блестящие, широко открытые глаза, Айвали не высказала по этому поводу никаких замечаний. Дон спросил: «Как вы себя чувствуете, Айва?»

Айвали перевела взгляд с Дона на Джину и медленно опустилась в кресло: «Садитесь!» Дон и Джина тоже присели. «Вы хотите поговорить с Молли?»

«Да, пожалуйста».

Айвали опустила голову, глядя на раскрытые ладони. Она начала медленно, глубоко дышать: «Молли! Молли! Ты здесь?» Молчание. Снаружи по мокрому асфальту пронеслась машина. «Молли?» Голова Айвали опустилась еще ниже, ее плечи поникли.

Из уст Айвали послышался четкий, звонкий голос: «Привет, Айва! Привет, ребята».

«Привет, Молли! – отозвался Дон. – Как поживаешь?»

«Светло и чисто, как после грибного дождя. Вижу, что у вас там тоже прошел дождь. В 1906 году нам очень пригодился бы такой ливень. На старый добрый Фриско страшно было посмотреть! Целые кварталы дымили и полыхали, как тряпки на костре! Ладно, что об этом говорить. Я много чего повидала в свое время». Голос Молли стал чуть приглушенным; послышалось бормотание – другой голос резко произнес: «Довольно заниматься чепухой! Нам не подобает подсматривать да подслушивать!»