Питер Уоттс - Бетагемот [сборник litres]

Конечно, так считали до Прорыва. Сейчас, увы, трудновато протестовать против закабаления косаток, когда каждый школьник знает, что любое их общество, как резидентов, так и мигрантов, основано на рабстве. И всегда таким было. Матриархи – не заботливые феминистские бабушки, они – восьмитонные черно-белые дорогие мамочки [98] Отсылка к фильму «Дорогая мамочка» 1981 года, повествующего о детстве Кристины Кроуфорд, приемной дочери актрисы Джоан Кроуфорд, и о том, как практически помешанная на чистоте и контроле мать превратила детство девочки в настоящий ад. с огромными зубами. А их дети – это далеко не драгоценные охранники будущих поколений. Нет, скорее генетический товар, валюта для торговли между стаями, и кто знает, для чего еще. Научный факт: почти половина китов-убийц не доживают до своего первого дня рождения.

Эти высокие показатели детской смертности стали настоящим подарком с небес для индустрии океанариумов с тех пор, как те появились в 1970-х – «Ну разумеется, это трагедия, что еще один детеныш умер в наших условиях, но даже дикие киты-убийцы – не такие уж образцовые родители» – но даже китовых тюремщиков захватило врасплох то, насколько они оказались правы. Конечно, они довольно быстро оправились от шока. И сразу узрели неопровержимые доказательства родственности душ. Увидели ошибку в собственных стратегиях. И протянули руку через огромную межвидовую бездну, сделав китам деловое предложение.

И что бы вы думали? Матриархи с радостью заключили сделку.

«РАБОВЛАДЕЛЬЦЫ СЕМИ МОРЕЙ», кричал заглавными буквами экран размером со стену. Рядом с ним на экранах поменьше шла закольцованная съемка, которую люди видели по телевизору в своих гостиных уже миллионы раз: «Флотилия дружбы» со священниками, политиками, рыболовами и китолюбами впервые в истории отправляется в путь, чтобы заключить официальное соглашение с матриархом J-стаи.

С другой стороны галереи за двумя дюймами плексигласа розовый цвет воды уже начинает тускнеть.

Дуг тормозит перед семейным древом косаток, скучным как минимум из-за пастельно-черной цветовой гаммы. Начинает рассматривать заголовки:

Вот он. Между G27 и G33. По-видимому, правила требуют, чтобы здесь находился запасной выход. По какой-то причине Океанариум вставил табличку в семейное древо косаток, прямо здесь, у всех на виду, как того и требует закон, но чтобы она не бросалась в глаза, ненавязчиво. В результате ее практически не видно, если только не следить за каждой строчкой генеалогических ветвей.

Это секрет Дуга. Он хорошо подготовился; все чертежи хранятся в городской администрации и доступны любому, кто захочет на них взглянуть. С другой стороны этой невидимой двери в трех разных направлениях расходятся закулисные коридоры, каждый обслуживает свою галерею. Все, в конечном итоге, ведут наружу. По одному можно выйти прямо в сувенирный магазин.

Дуг толкает рукой стену. Открывается проход. Позади из основного резервуара раздается приглушенное «пумф», за ним нечеловеческий визг. Дуг ныряет внутрь, даже не оглянувшись.

Повернуть направо. Бегом. С этой стороны выставочные стенды – всего лишь уродливые конструкции из стеклопластика и поливинилхлорида. Каждая булькает и жужжит. Все вокруг покрывает соль. Дуг поскальзывается в луже. Чуть не падает, хватается за ближайший поручень. Рядом обрушивается целая полка с резиновыми ботфортами. Налево. Бегом. Ряд фильтровальных насосов выступает из одной стены, батарея рыбоприемников украшает другую. Десятки видов рыб в карантине наблюдают за Дугом с безжизненным равнодушием.

Тот сворачивает за угол. Ударяется голенью о неожиданное препятствие и падает на кучу фанерных листов. В ладони впиваются занозы.

– Сука! – Он встает на ноги, не обращая внимания на боль. Есть вещи похуже боли. Например, злость Алисы, если он придет домой с пустыми руками.

А вот и она: обитая деревом дверь. Не одна из этих уродливых металлических дверей, выкрашенных в зеленый цвет, которые годятся только для обслуги и уборщиков, но красивая дубовая с медной ручкой. За такой явно располагается сувенирный магазин. И Дуг почти добрался до него, а дверь даже начала открываться, открываться ему навстречу, и он делает рывок вперед, прямо в объятия женщины, которая идет с противоположной стороны.

На секунду она кажется ему знакомой, а потом оба валятся на пол. Дуг краем глаза видит кого-то еще, прежде чем с десяток взаимоисключающих векторов силы и инерции не совмещаются в его колене. Он чувствует сильную, пусть и краткую боль…

– Аааа!

…а потом падает навзничь. Хорошая новость: тут лежит ковер с очень глубоким ворсом. Плохая: об него он сдирает оставшуюся кожу с ладоней.

Дуг лежит, собирая сигналы с сенсорных нервов по всему телу. На него смотрят два человека. Он тут же забывает о боли, когда понимает, кто перед ним.

Святая Анна. И сам дьявол.

«Сачок» прибыл.

Вокруг периметр: линия, размеченная предупреждающими буйками, запретный круг где-то с километр диаметром. Изредка сюда допускают ученых. Туристов – никогда. Но для «Сачка» врата распахиваются.

Корабль, пыхтя, идет к центру Зоны причастия. Туман частично развеялся – за кормой исчезают ворота периметра, а впереди виднеется крохотная белая точка. Эскорт «Сачка» по-прежнему держится с обеих сторон траулера. С того самого краткого послания в заливе киты больше ничего не сказали, хотя телепаты утверждают, что косатки полны доброжелательности и гармонии.

Плавучий док уже близко, его можно разглядеть, он поставлен на якорь прямо в центре Зоны, белый диск около двадцати метров в диаметре. Кажется, он совершенно ровный, торчит только пара крепительных уток для швартовки. Именно такие безликие вещи нравятся косаткам. Это их место, и они не хотят ненужного. Место для причаливания, пространство, чтобы стоять, и Рейс-Рокс, проступающий из тумана вдалеке. А кроме этого только косатки и океан.

– А туалет тут есть? – спрашивает кто-то.

Капитан траулера качает головой, скорее отказывая, чем отвечая. Он сбрасывает обороты, а старпом, стоявший на баке с бухтой нейлонового каната, спрыгивает на платформу и помогает «Сачку» причалить.

– Вот и все, ребята, – объявляет капитан. – Все на высадку.

Двигатель работает вхолостую.

– А вы разве швартоваться не будете? – спрашивает Улитка.

Капитан качает головой:

– Это вы послы. А мы – всего лишь такси. Они не хотят, чтобы мы находились в зоне, пока вы будете причащаться.

Улитка терпеливо улыбается. Она слышит недовольство в голосе капитана, но все понимает. Это, наверное, трудно – видеть, как Избранные собираются вершить историю, пока ты управляешь кораблем. Ей жалко этого моряка. Она решает пропеть с ним молитву, когда он вернется их забрать.