Роберт Хайнлайн - Зеленые холмы Земли. История будущего. Книга 1

– Вижу, – сухо ответил Морган. – Что ты тут вытворяешь?

– Вот, кое-что придумал. – Далквист объяснил майору все: какие цепи он отключил, какие закоротил и как приспособил к бомбе кустарный механический взрыватель.

Морган кивнул:

– Далквист, ты блефуешь. Я уверен, что ты не рискнул отсоединить цепь «К». У тебя духу не хватит взорвать себя.

Джонни усмехнулся:

– Еще бы. Но в этом-то и прелесть. Пока я жив , с бомбой ничего не случится. Но если твой грязный босс, экс-полковник Тауэрс, взорвет дверь, то мне конец, – а значит, и бомба неминуемо взорвется. Мне уже все равно, а вот полковнику – нет. Так ему и передайте. – Далквист выключил передатчик.

И минуты не прошло, как из громкоговорителя раздался голос Тауэрса:

– Джонни?

– Я вас слушаю.

– Зачем себя губить? Выходи, и получишь отставку с сохранением полного жалованья. Ты сможешь вернуться домой, к семье. Обещаю.

– Не приплетайте сюда мою семью! – вспылил Джонни.

– Подумай о них, парень.

– Заткнитесь и убирайтесь в свою нору. Мне очень хочется почесаться, и сейчас вся эта лавочка может взорваться прямо у вас под носом.

Джонни резко поднялся. Он задремал, и, пусть его рука не выпустила ремень, он вздрогнул от одной мысли о том, что могло случиться. Может, стоит обезвредить бомбу в надежде на то, что теперь заговорщики не рискнут его выкуривать? Но своим предательством Тауэрс уже подписал себе смертный приговор, терять ему нечего. Если они рискнут пойти на штурм, а бомба будет обезврежена, то Джонни мигом придет конец, Тауэрс же получит бомбы. Нет, Джонни зашел слишком далеко, и он не допустит, чтобы его девочка росла при военной диктатуре только потому, что ему захотелось поспать.

Он услышал потрескивание счетчика Гейгера и вспомнил, что отсёк фоновый шум. Уровень радиации в бункере, должно быть, значительно вырос – возможно, из-за разбитых «мозгов» бомб. Они длительное время пробыли в контакте с плутонием и наверняка стали радиоактивны. Джонни достал пленочный дозиметр.

Темная зона приближалась к красной линии.

Убрав дозиметр, он сказал себе:

– Пора пошевеливаться, приятель, иначе ты начнешь светиться, как циферблат армейских часов.

Это, конечно, была фигура речи: зараженная животная ткань не светится – она просто медленно умирает.

Телеэкран снова вспыхнул, и на нем появилось лицо Тауэрса.

– Далквист, нам нужно поговорить.

– Свалите в канаву!

– Хорошо, ты доставил нам неудобства.

– «Неудобства»? Черта с два! Я вас остановил.

– Это ненадолго. Скоро у меня будут другие бомбы…

– Ложь.

– …Но сейчас ты нас тормозишь. У меня предложение.

– Не интересует.

– Не спеши. Когда все это закончится, я стану главой мирового правительства. Если ты согласишься сотрудничать, я прямо сейчас готов предложить тебе пост главы администрации.

Джонни объяснил, что́ тот может сделать со своим предложением.

– Не глупи, – ответил Тауэрс. – Какой смысл тебе умирать?

Джонни хмыкнул:

– Тауэрс, какой же вы подонок. Вы, кажется, говорили о моей семье? Да по мне, пусть они лучше умрут, чем будут жить под властью такого недонаполеона, как вы. А теперь проваливайте, мне нужно подумать.

Тауэрс отключился.

Джонни снова взглянул на дозиметр. Пленка не стала темнее, но напомнила, что время на исходе. Он был голоден, его мучала жажда – и он не мог бодрствовать вечно. Космические корабли преодолевали путь с Земли до Луны за четверо суток, и ждать помощи раньше не стоило. Четыре дня ему не протянуть: как только пленка дозиметра потемнеет на красной линии, ему конец.

Единственным выходом было необратимо испортить бомбы – так, чтобы их нельзя было восстановить, – и выбраться отсюда до того, как потемнеет пленка.

Обдумав все возможные способы, Джонни принялся за дело. Он повесил на ремешок взрывателя груз и привязал к нему шнур, чтобы дернуть за него перед смертью, если Тауэрс все-таки взорвет дверь.

Существовал простой, но трудоемкий способ вывести бомбы из строя без возможности их починить. Основу каждой бомбы составляли две плутониевые полусферы, отполированные настолько, чтобы обеспечивать идеальный контакт при смыкании. В случае малейшего изъяна цепная реакция, необходимая для взрыва, была невозможна.

Джонни начал разбирать первую бомбу.

Сбив молотком четыре зажима, он разбил стеклянный корпус внутреннего блока. Это оказалось самой сложной задачей – в дальнейшем бомба разбиралась легко. Наконец перед ним оказались две полусферы, идеально отполированные до зеркального блеска.

Удар молотка – и одна из них перестала быть идеальной. Еще удар – и вторая полусфера треснула, будто стекло. Молоток угодил точно в узел кристаллической структуры.

Несколько часов спустя, смертельно усталый, Джонни вернулся к снаряженной бомбе. Едва держась на ногах, он опустился рядом с ней и с чрезвычайной осторожностью обезвредил ее. Вскоре и ее серебристые полусферы были приведены в негодность. В бункере не осталось пригодных к использованию бомб – лишь разбросанные по полу огромные суммы денег в виде самого ценного, ядовитого и смертоносного металла в мире.

Джонни еще раз окинул взглядом смертоносную начинку.

– Полезай в скафандр и делай ноги, сынок, – скомандовал он сам себе. – Интересно, что теперь скажет Тауэрс?

Он пошел повесить на место молоток. При его приближении счетчик Гейгера бешено затрещал.

Счетчик не реагировал на плутоний, лишь на вызванное им вторичное излучение. Джонни посмотрел на молоток и поднес его к счетчику. Тот буквально взвыл.

Джонни поспешно отшвырнул молоток и отправился за скафандром.

Когда он поравнялся со столом, счетчик вновь затрещал. Джонни замер.

Он поднес одну руку к счетчику. Треск перешел в нарастающий рев. Не шевелясь, Джонни достал из кармана дозиметр.

Пленка была черной от края до края.

Попав в организм, плутоний быстро поражает костный мозг. Пострадавшего уже не спасти. Нейтроны, которые он излучает, распространяются по всему телу, ионизируют ткани, превращают атомы в радиоактивные изотопы, разрушая и убивая клетки. Смертельна даже небольшая доза; чтобы убить человека, достаточно вещества объемом в одну десятую крупицы столовой соли, попавшего в организм через микроскопическую царапину на коже. Во времена эпохального Манхэттенского проекта единственным возможным способом оказания первой помощи считалась немедленная ампутация.

Джонни прекрасно об этом знал, но это его больше не беспокоило. Усевшись на полу, он закурил припасенную сигарету и задумался. Все события его долгой вахты прокручивались в голове.

Он выпустил дым на счетчик Гейгера и грустно улыбнулся, услышав, как громко тот затрещал. Теперь даже дыхание Джонни стало «горячим» – его легкие выдыхали в виде углекислого газа извлеченный из крови углерод-14.