Роберт Хайнлайн - Зеленые холмы Земли. История будущего. Книга 1

Чтобы колонизировать Луну, нужны как люди, подверженные клаустрофобии, так и люди, подверженные агорафобии. Хотя лучше называть их любителями открытого пространства и любителями закрытого пространства, потому что тем, кто летает в космос, лучше не иметь никаких фобий. Если человека может напугать что-либо, находящееся на планете, внутри планеты или в пустоте вокруг планеты, ему лучше оставаться на матушке-Земле. Человек, который решил зарабатывать себе на жизнь вдали от terra firma [102] Букв. «твердая земля» (лат.). – Примеч. С. В. Голд. , должен быть готов к тому, что его запихнут в тесный космический корабль (зная, что тот может стать его гробом), и при этом не должен пугаться открытых пространств космоса. Космонавты – люди, которые работают в космосе; пилоты, механики, астронавигаторы и другие – это те, кому нравится, когда их окружают миллионы миль пустоты.

С другой стороны, лунные колонисты должны уютно чувствовать себя и внутри планеты, где они, словно кроты, роют свои норы.

Во второй раз оказавшись в Луна-Сити, я направился в обсерваторию Ричардсона, чтобы увидеть его «Большое око» и раскопать какую-нибудь историю, публикация которой покрыла бы мои расходы на отпуск. На входе я гордо продемонстрировал кассиру удостоверение Гильдии журналистов, мило с ним поболтал, после чего он согласился побыть моим гидом. Мы пошли по северному туннелю, который прокладывали к предполагаемому месту установки короноскопа.

Путешествие оказалось скучным: мы ехали на скутере по ничем не примечательному туннелю, останавливались перед люком, слезали со скутера, проходили через шлюз, садились на другой скутер – и все повторялось сначала. Мистер Ноулз пытался разбавить скуку рекламными вставками.

– Все это временно, – объяснял он. – Когда мы пророем второй туннель, мы соединим все напрямик, уберем шлюзы, в этом туннеле установим движущуюся дорожку, идущую на север, в другом – дорожку, идущую на юг, и все путешествие будет занимать менее трех минут. Все будет как в Луна-Сити – или на Манхэттене.

– Почему бы не убрать шлюзы сейчас? – поинтересовался я, когда мы проходили очередной – кажется, уже седьмой по счету. – Ведь давление по обе стороны одинаковое.

Ноулз как-то странно взглянул на меня:

– У этой планеты есть одна особенность, – надеюсь, вы не станете использовать этот факт для очередной сенсационной истории?

– Слушайте, – с раздражением ответил я. – Я надежен настолько же, насколько надежен любой писака, но если в этом проекте что-то не так, давайте вернемся назад и забудем о нем. Я не хочу, чтобы мою статью тормознули из-за цензуры.

– Полегче, Джек, – мягко сказал он, в первый раз назвав меня по имени, что я сразу отметил, но тем не менее проигнорировал. – Никто не собирается подвергать цензуре то, что ты напишешь. Мы рады сотрудничать с журналистами, но в последнее время у Луны было слишком много плохой рекламы – которой она совсем не заслужила.

Я молчал.

– В любой инженерной работе заложен определенный риск, – настойчиво продолжал он, – и есть свои преимущества. Наши люди не болеют малярией, и им не надо пристально смотреть себе под ноги, чтобы не наступить на гремучую змею. Я покажу тебе цифры, доказывающие, что с учетом всех факторов гораздо безопаснее быть кессонщиком на Луне, чем перебирающим бумажки клерком где-нибудь в Де-Мойне. Например, на Луне люди крайне редко ломают себе кости, поскольку здесь очень низкая гравитация, – в то время как в Де-Мойне клерк рискует всякий раз, когда залезает в ванну и вылезает из нее.

– Ну хорошо, – прервал его я, – место здесь безопасное. В чем подвох?

– Место действительно безопасное. Что доказывает статистика, причем собранная не нашей компанией или Торговой палатой Луна-Сити, а лондонским «Ллойдом».

– И тем не менее здесь есть никому не нужные шлюзы. Зачем?

Он помялся, прежде чем произнес:

– Колебания почвы.

Колебания почвы. Землетрясения – в смысле, лунотрясения. Я посмотрел на проносящиеся мимо изогнутые стены, и мне очень захотелось в Де-Мойн. Быть похороненным заживо никому не захочется, но если это произойдет на Луне, у вас не будет ни единого шанса выжить. Не важно, как быстро доберутся до вас спасатели, – ваши легкие к тому моменту просто-напросто разорвутся. Воздуха-то здесь нет.

– Сотрясения почвы случаются не так уж часто, – продолжал Ноулз, – но мы должны быть готовы. Ты же помнишь, что масса Земли в восемьдесят раз больше, чем масса Луны, поэтому сила приливного эффекта здесь в восемьдесят раз больше, чем на Земле, где его вызывает Луна.

– Погоди-ка, – остановил я его. – На Луне нет воды. Так при чем здесь приливы?

– Для возникновения приливного напряжения вода совсем не обязательна. Не думай об этом – просто прими все как есть. В результате мы получаем неуравновешенное напряжение. Которое может вызвать колебания почвы.

– Понятно, – кивнул я. – Раз на Луне все должно быть загерметизировано, вам приходится опасаться колебаний почвы. А шлюзы должны ограничить число человеческих жертв.

И я тут же начал представлять себя одной из таких жертв.

– И да и нет. Шлюзы здесь могли бы ограничить последствия аварии, если бы она произошла, но ее тут не будет – это место безопасное. Поначалу они давали нам возможность вести работы при нулевом давлении в какой-нибудь из секций туннеля, не трогая остальные. Но вдобавок ко всему каждый шлюз – это временное гибкое соединение. Конструкции небольших размеров можно соединять жестко, и они выдержат колебания почвы, но для туннеля это не подходит, начнутся утечки. На Луне сложно создать эластичную перемычку.

– А почему нельзя использовать резину? – настойчиво спросил я, потому что немного нервничал и потому был склонен поспорить. – У меня есть наземный автомобиль с пробегом двести тысяч миль, но я ни разу не менял шин с тех пор, как их загерметизировали в Детройте.

Ноулз вздохнул:

– Мне следовало прихватить с собой одного из наших инженеров, Джек. Летучие вещества, благодаря которым резина сохраняет мягкость, в вакууме испаряются, и резина становится жесткой. С эластичными пластмассами та же беда: при низкой температуре они становятся хрупкими, как яичная скорлупа.

Пока Ноулз говорил, скутер остановился. Мы подошли к очередному шлюзу как раз в тот момент, когда из него появились шестеро мужчин. Одеты они были в скафандры – точнее, специальные герметичные костюмы, потому что вместо кислородных баллонов у них были дыхательные шланги, а солнечные фильтры отсутствовали. Шлемы были откинуты назад, головы просунуты сквозь расстегнутую спереди молнию, и возникало странное впечатление, словно у них по две головы.