Джек Вэнс - Лазурный мир

Разговоры не содержали конкретных сведений; сообщения сигнальных башен представляли собой обычные сводки объявлений, корреспонденцию и просто болтовню. Затем посреди одного из сообщений внезапной вспышкой открылись все восемнадцать лампад — это означало, что предстояла передача чрезвычайно важного объявления. Генри Бастафф выпрямился на скамье.

«...Важные ...новости! ...Сегодня ...вечером ...несколько ...заступников, ...похищенных ...мятежниками, ...вернулись ...на ...плоты ...Баркван Блаздель ...с ...женой ...и ...несколькими ...домочадцами ...Видал Рич ...с ...Самбера ....Люк Робине ...с ...Парнаса ...Они ...рассказывают ...ужасные ...вещи ...Мятежники ...поселились ...на ...плоту ...на ...востоке ...Безжалостно ...и ...злобно ...убивают ...крагенов ...Планируют ...войну, ...чтобы ...уничтожить ...население ...Родных ...плотов ...Заступники ...сбежали ...Совершив ...долгий ...трудный ...путь ...по ...неведомым ...просторам ...океана, ...сегодня ...вечером ...причалили ...к ...Зеленому Фонарю ...Баркван Блаздель ...немедленно ...созвал ...Собор ...чтобы ...рассмотреть ...меры ...против ...мятежников, ...дерзость ...которых ...возрастает ...с ...каждым ...днем» .

По прошествии шести дней Генри Бастафф отчитался перед советом Нового плота:

«Нам трудно было найти Родные плоты, так как первоначальный курс заставил нас далеко отклониться от них на юг. В следующий раз нужно грести к северу от промежуточной вереницы диких островов, что значительно упростит плавание. Судя по всему, кораклу Блазделя пришлось еще хуже, так как они достигли Зеленого Фонаря уже после того, как мы причалили к Смотрине. Возможно, они задержались на одном из наших плотов перед тем, как решили, что мы отказались от преследования. Я сидел в старой таверне, когда передали новости; они вызвали большое возбуждение у посетителей. Реакцию окружающих, однако, можно скорее назвать любопытством, нежели мстительным порывом; казалось, они даже восприняли возвращение заложников с некоторой тоской. Не слышал никаких разговоров о Царе-Крагене, за исключением одного осторожного замечания о том, что жители Родных плотов приветствовали бы попытку мятежников расправиться с неким местным крагеном. На следующий день созвали Собор. Я подумал, что Мэйблу и Барвэю лучше было не показываться, потому что на Собор должны были явиться представители Альмака. Я раскрасил лицо на манер махинаторов, почти полностью сбрил брови, начесал волосы на лоб и надел махинаторский капюшон. По многим признакам, однако, я не слишком походил на махинатора — скорее на помесь громилы с вымогателем. На Соборе я встретился глазами с братом моего отца Фодором, лущителем прутьев, но он даже не взглянул на меня дважды.

Собрание тянулось долго, все спорили. Барквана Блазделя без колебаний восстановили в ранге заступника Смотрины, даже не спросив, хочет ли он этого. Насколько я понял, Вринк Смейт, заменявший Блазделя, не обрадовался его возвращению. Смейт сидел в третьем ряду, облаченный в рясу и с церемониальной пластинкой на носу, хмурился и часто моргал, пока говорил Блаздель — а Блаздель говорил почти все время.

Блаздель серьезно призывал организовать карательную экспедицию. Он обзывал покинувших Родные плоты «инакомыслящими», «выродками» и «вульгарными подонками», которых все порядочные люди обязаны утопить в океане.

Кое-кого ему удалось подзудить — главным образом тех, кого я как раз назвал бы «подонками общества» — людей без престижа и без навыков, ни в чем особенно не разбирающихся и завидующих тем, кто заслужил лучшую репутацию. В целом, однако, Блазделя приняли не слишком тепло. Никто из влиятельных лиц не выразил желания поддержать его проект. В частности, наименьший энтузиазм проявили новые заступники. Они явно боялись потерять свои нынешние должности в случае возвращения прежних жрецов.

Заметив, что его злоключения не вызывают особенной симпатии, Баркван Блаздель почти вышел из себя — что для него весьма необычно. Он обвинил тех, кто не поддержал карательную экспедицию, в трусости и самодовольстве, что только обострило недоброжелательное к нему отношение. Всем известна несдержанность Имачо Фероксибуса, старейшины растратчиков с Четырехлистника. Он строго придерживается традиций, но трусом его никак не назовешь. Он резко посоветовал Блазделю не распускать язык: «Никто не подвергает сомнению твое рвение, но пусть оно послужит более конструктивным целям! Какую пользу принесет уничтожение эмигрантов? От того, что диссиденты уплыли, мы только строже придерживаемся древних обычаев! Лично я не хочу больше слышать подстрекательские разглагольствования!»

Должен заметить, что такие попытки осадить его нисколько не подействовали на Блазделя. Он сказал: «Можно сколько угодно выжидать и тянуть время, причем никому не нравится пускаться в трудное и неудобное предприятие. Тем не менее мы имеем дело с нераскаявшимися порочными мерзавцами!»

Фероксибус рассмеялся ему в лицо: «Если они настолько порочны, почему они оставили тебя в живых? Почему не утопили?»

Блаздель опешил, но тут же возразил: «Это нетрудно понять. Они боятся, что их найдет Царь-Краген, и на тот случай, если это случится, решили запастись заступниками».

Имачо Фероксибус больше не спорил; не спорил и Баркван Блаздель — собрание разошлось, хотя никакие окончательные решения не были приняты.

Но таков был всего лишь общедоступный Собор. Сомневаюсь, что Блазделя удивило отсутствие отклика у присутствующих. Под конец выступления он созвал отдельное совещание заступников в коттедже Вринка Смейта — оно должно было состояться вечером того же дня.

Я вернулся к нашему кораклу и посоветовался с Мэйблом и Барвэем. Барвэй — водолаз. Учитывая это обстоятельство и представив себе типичное расположение помещений в хижине заступника, мы придумали, как можно было бы получить дополнительные сведения. Барвэй сможет лучше рассказать о дальнейшем».

Теперь с выступил Барвэй. Младше Генри Бастаффа на пару лет, он слыл опытным гребцом и водолазом, способным долго оставаться на большой глубине. Вымогатель по кастовой принадлежности, Барвэй женился, однако, на дочери поджигателя и в целом пользовался высокой репутацией. Он говорил сдержанно, даже скромно.

«Мы запланировали дальнейшие действия, когда солнце еще не зашло. Я определил направление к хижине Смейта, надел подводные очки и нырнул под плот. Не знаю, приходилось ли вам плавать под плотом, но там открывается великолепное зрелище. Над темно-синей толщей воды белеет нижняя оболочка поросли, а стебли тянутся вниз, постепенно пропадая в глубине.

Хижина Смейта — примерно в семидесяти пяти метрах от края плота. Такое расстояние я могу легко проплыть под водой. Но проплыть семьдесят пять метров, а потом вернуться на такое же расстояние для меня невозможно. Не хватило бы воздуха, и я утонул бы под плотом, если бы не нашел отверстие — типа того, какое мы нашли в хижине Блазделя. Я привязал к ноге длинную веревку, чтобы меня можно было вытащить и оживить, если я не найду хижину.