Джек Вэнс - Лазурный мир

Несмотря на то, что среди дружинников попадались люди всех каст и гильдий, элитные дружины состояли главным образом из тех, чьи карьеры не продвигались достаточно быстро — или из тех, кто относился к труду с необычным отвращением. У других островитян дружинники вызывали смешанные чувства. Они возлагали дополнительное бремя на нормально функционирующую экономику плотов, так как потребляли большое количество пищи, а сами не производили ничего съестного. Тем временем размеры и аппетит Царя-Крагена, казалось, возрастали с каждым днем. Необходимость такой многочисленной армии — и вообще какой-либо армии — постоянно ставилась под сомнение. Немногие соглашались с утверждением заступников о том, что отщепенцы планировали нападение на Родные плоты.

И все же дружинники представляли собой впечатляющее, если и несколько зловещее зрелище, маршируя бригадами по двадцать человек с наискось торчащими копьями на плечах или — когда Царя-Крагена не было поблизости — соревнуясь в гребле на стремительно мчащихся новых кораклах, по двенадцать человек в каждом. Заступники, сомневавшиеся в намерениях Царя-Крагена, старались скрывать существование дружин от морского чудовища — хотя никто из них не считал, что он запретил бы такую организацию, если бы понимал ее цели.

Командовал дружинами Баркван Блаздель, носивший униформу еще более впечатляющую, чем форма элитных бойцов: наполовину черный, наполовину белый балахон, подвязанный на лодыжках, с пуговицами из полированной ядоскалки и пурпурными эполетами, изогнутыми наподобие жвал крагена, а также пурпурный гребенчатый шлем, имитирующий пасть Царя-Крагена, с торчащими в стороны щупальцами и жвалами самого устрашающего вида.

Дружины ежедневно тренировались: бегали, прыгали, бросали копья в манекены, заскакивали в лодки и выскакивали из них. Ежедневно они выслушивали наставления Блазделя, посвященные бесчестию мятежников и их отвратительным привычкам. Ежедневно бойцы совершали ритуальные обряды, выражавшие преклонение перед Царем-Крагеном, верность ему и неукоснительное послушание тем, кто заступался перед ним за людей. В частных беседах большинство влиятельных лиц выражали неодобрение такими военно-религиозными учениями, а Имачо Фероксибус приступил к подготовке официальных санкций, предназначенных ограничить деятельность дружин. Царь-Краген тут же появился у Четырехлистника — плота, где Фероксибус был старейшиной гильдии мусорщиков, и оставался в лагуне этого плота, пожирая губки с необычайной прожорливостью. Он практически обчистил шпалеры Четырехлистника; в конце концов отчаявшиеся обитатели этого плота уговорили Фероксибуса отказаться от своих намерений. Имачо Фероксибус разразился ужасными проклятиями в адрес Барквана Блазделя, его дружинников и — к ужасу присутствующих — самого Царя-Крагена. Высказавшись таким образом, он повернулся — обиженный судьбой чахлый старик — и медленно зашел в свою хижину.

Царь-Краген покинул лагуну Четырехлистника. Через три дня тело Имачо Фероксибуса нашли плавающим в лагуне — судя по всему, он совершил самоубийство, хотя многие отказывались этому верить и считали, что он спятил от горя и в безумии случайно забрел в воду. Кое-кто намекал на обстоятельства гораздо более мрачные, но никто не осмеливался оглашать такие подозрения во всеуслышание — так как, если они были справедливы, надлежало сделать соответствующие выводы.

Наступил день, когда, по мнению Барквана Блазделя, элитные дружинники достаточно подготовились к выполнению своего долга. По всему Транку разнеслось сообщение: «Через неделю!»

Через неделю, после захода солнца, все находившиеся на Транке напряглись в ожидании знаменательных событий. Блаздель, облаченный в роскошную униформу, обратился к бригадам, выстроившимся на озаренном факелами плацдарме.

«Храбрые бойцы непобедимых элитных дружин! Время настало! Отвратительные паразиты, заразившие другой архипелаг, создают угрозу, которую больше невозможно игнорировать. Даже на наших прекрасных плотах иные украдкой нашептывают крамолу, завидуя восточным нечестивым мятежникам! Мы обязаны наставить их на путь истинный, на путь соблюдения традиций! Наставить убеждением, если это возможно — или силой, если это необходимо! Знамения предвещают успех! Царь-Краген благосклонно разрешает нам пересечь его океан — ныне он отдыхает у Геликона. Посему — все по кораклам! Складывайте пики! Отчаливайте! Мы плывем на восток!»

Дружинники издали оглушительный хриплый клич. Кораклы живо загрузили; натренированные бойцы проворно вскочили в лодки и оттолкнули их от Транка. Весла погрузились в воду; с еще одним всеобщим гортанным кличем кораклы понеслись на восток.

Наступил рассвет; в воде, слегка взволнованной утренним бризом, отражалось серебристо-пепельное небо. Подняли большие сливово-синие квадратные паруса. Паруса надулись ветром; гребцы сложили весла. Элитные дружинники отдыхали. Девяносто лодок плыли по рассветному океану — длинные, низкобортные, выкрашенные в черный и красновато-лиловый цвета, с черно-белым изображением крагена, вышитым на каждом пузатом парусе. В каждом коракле сидели, пригнувшись, двенадцать человек в черно-белых комбинезонах и черных шлемах с шиповатыми гребнями.

Они плыли навстречу восходящему солнцу, слепящие лучи которого скрывали ожидавшую их флотилию. Когда наступил штиль и солнце уже поднялось по небосклону, флотилия эта была уже всего лишь в полукилометре на востоке: десять лодок необычной конструкции, в два раза длиннее кораклов, вмещавших по двенадцать человек — в каждой лодке сидели двадцать гребцов. Лодки ожидали противника строем, растянувшимся поперек курса дружинников. Центральная лодка, подгоняемая шестнадцатью веслами, приблизилась к флагманскому кораклу дружины. В ней на носу стоял Скляр Хаст.

Хаст позвал дружинников: «Кто вы такие и куда плывете?»

Баркван Блаздель поднялся на ноги: «Скляр Хаст! Ты посмел привести свой флот так близко к Родным плотам?»

«Мы отправились вам навстречу».

«Это ваше последнее плавание. Мы направляемся к Новым плотам, чтобы свершилось правосудие».

«Вернитесь! — сказал Хаст. — Предупреждаю вас! Если вы продвинетесь дальше, все вы умрете!»

Блаздель подал знак дружинникам в других кораклах: «Вперед! Пики наперевес! Возьмите их на абордаж — убивайте, захватывайте в плен!»

«Опомнитесь! — взревел Скляр Хаст. — Предупреждаю в последний раз, идиоты! Неужели вы думаете, что мы беспомощны? Возвращайтесь на Родные плоты и живите себе спокойно!»

Кораклы элитных дружинников рванулись вперед. Тот, в котором стоял Блаздель, отплыл в сторону — туда, откуда заступник мог наблюдать за битвой и командовать ею. Когда между нападающими и эмигрантами остались каких-нибудь тридцать метров, гребцы в ожидающих лодках неожиданно встали, поднимая луки с тетивами, изготовленными из прослоек головок крагенов. Они прицелились и выпустили стрелы с пылающими шарообразными наконечниками. Стрелы ударились в черные кораклы, по кораклам растеклось горящее масло.