Наталья Болдырева - Вирус [СИ]

Райслинг всё помешивал дымящийся чай и разглядывал его с живым любопытством.

— Зелёная книга фантастики, — повторил Юрий, решив довести дело до конца, — пятьдесят с лишним лет назад я начал читать её. Два рассказа. Я успел прочитать лишь две истории, но никогда больше я не видел ничего подобного. Вы дали запрос в Хранилище, и я решил… Я подумал, может быть, вы — один из авторов?

— Автор? Я? — Он улыбнулся грустно, сделал глоток, и Юрий вспомнил о кружке, стоявшей перед ним. Чай пах жимолостью. — Вы мне льстите. «Зелёное утро» — Бредбери, «Зеленые холмы Земли» — Хайнлайн.

— Хайнлайн, — повторил Юрий, запоминая имя.

— Дай, судьба, нам последнюю посадку на планете, где мы родились и росли, дай увидеть покров голубых облаков и зеленые холмы Земли, — пропел вдруг Райслинг с улыбкой, став совсем похожим на… себя.

— Я хотел бы прочитать ещё что-нибудь. О Луна-Сити, о космосе… Я — пилот лунного трамвайчика, — признался он, чувствуя привычное смущение.

Райслинг вскинул бровь. Он не знал. Юрий смутился окончательно.

— Книги, книги, — протянул Райслинг, — их нет. — Он шевельнул пальцами, вытягивая из медленно вращающегося клубка имя. — Вот Хайнлайн. Надо отдать должное, его имя значится в глобальном каталоге, есть даже краткая биографическая справка. А книг нет! Не значится, не значится, не значится… Вот! «Чужак в чужом краю» — «Поскольку на запрошенную вами книгу никогда не поступало заявок, она помещена в отдел Невостребованной литературы». Что это? Что это значит?

— Всё найденные книги нужно сдавать в хранилище. Это — гражданский долг, — промямлил Юрий, испытывая ощущение дежа-вю.

— И что? Что это значит?

— Вы не понимаете! — Юрий наклонился, опершись обеими руками о стол. — В конце двадцатого, начале двадцать первого века человечество испытало жесточайший кризис. Потоки информации росли в геометрической прогрессии, развивались целые отрасли экономики, базирующиеся на хранении, передаче и обработке данных. Однако! При всём кажущемся изобилии Земля бедствовала! — Он ткнул, обвиняюще пальцем. Райслинг не заметил. Слушал с вниманием. — Тысячи инженерных решений, готовых рецептов, известных порою уже не один десяток лет не могли найти воплощения, погребенные в информационном хаосе!

— И?

— Разве вывод не очевиден? Естественный ход развития электронных систем хранения данных прекратил со временем бумажный поток, каждая новая книга рождалась в цифровом, а не аналоговом формате. Принцип жёсткого отбора и рейтингования информации в соответствии с её полезностью и востребованностью обществом позволил создавать огромные архивы невостребованных данных, расположенные на «медленных» серверах, предназначенных лишь для хранения информации. Да вы даже представить себе не можете, сколько мусора скапливается в сети!

— Ну, положим, это-то я могу себе представить, — подмигнул Райслинг, и Юрий вспомнил, что именно на его век и пришелся коллапс, затопивший все информационное поле Земли. — Я не могу понять, куда подевались книги. Нет, скорее даже не так. Взгляните, — он отфутболил шарик одной базы, вытянул из недр и развернул второй, — «Война и мир», «Имя Розы», «Красное и черное», «Милый друг», «Братья Карамазовы», всё есть, всё на месте. Нет, справедливости ради надо отметить, кое чего я не нашел и тут. Вот «Степной волк», например, — он снова склонился почти к самому терминалу, будто плохо видел, — или «Улисс»… А вот «Обломов» — просто какой-то лидер рейтингов. Вы только взгляните, как его читают!

Юрий помнил эту книгу по школьному курсу — темы «Активная жизненная позиция» и «Принципы рационального природопользования», внеклассное чтение. Помнится, он так и не раскрыл её за всё лето. Он снова шевельнул пальцами, вмешиваясь в процесс: тонкие лучики стрельнули сквозь сеть к другой, ко-референтной базе данных. Книга была широко востребована историками, чуть-чуть педагогами и занимала просто умопомрачительные рейтинги в списках развлекательной литературы для досуга. Рядом с пятью звездочками читательского топа медленно вращался знак: Рекомендовано Советом по культуре.

— Всё верно. — Две базы завертелись по сложным орбитам, Юрий демонстрировал их тесную взаимосвязь, выдергивая имена, названия и предметные области. — То же и с бумажной литературой. Если электронные базы всегда были в относительной безопасности, то в период религиозных войн часть книг просто уничтожалась физически. Люди прятали их, спасали от костров фанатиков. Именно тогда появился закон о передаче всех книг в Хранилище, где они могли бы быть впоследствии оцифрованы.

— И?

— Что «и»? — Юрий чувствовал смутное раздражение.

— Почему? Почему они не были оцифрованы? Пятьдесят с лишним лет? Вы сказали, что пятьдесят с лишним лет прошло с тех пор, как вы открыли Зеленую книгу фантастики!

— Ну, знаете! — Юрий встал, всплеснув руками, и, оторвавшись от его пальцев, базы стремительно канули куда-то в сеть. — Мы живем в век рационального отношения к природе и человеческому труду! Почему книга должна быть оцифрована, если она вовсе не востребована обществом?

— Действительно, почему? — спросил Райслинг с полуулыбкой.

— Ну, знаете! — Юрий отступил на шаг и вдруг споткнулся, натолкнувшись на что-то спиной.

Из-под руки на него, не мигая, глядел ребёнок — мальчик лет десяти, не старше. Юрий поднял удивленный взгляд.

— А вот это, как раз, и есть мой сосед, — улыбнувшись шире, пояснил Райслинг. — Давай, проходи, не бойся. Это… Кстати, как вас зовут?

— Юрий, — он снова сел, глядя на ребёнка с любопытством.

— Это дядя Юра. А это Митя. Будьте, как говорится, знакомы.

Закинув на стол плотно набитый рюкзак, малыш расстегнул молнию и принялся деловито выкладывать продукты в вакуумных упаковках.

— О! Говядина! — Райслинг подцепил продолговатый лоток, ногтями содрал тонкую пленку. Нежно-розовое мясо было нарезано готовыми порциями. — Сей-ча-а-ас…

— Ваш сосед? — переспросил Юрий.

— Ну да. — Малыш пододвинул себе третий табурет и с трудом вскарабкался на него. — Только представьте, я еще ни разу не видел его родителей, а ведь он ко мне уже другую неделю ходит. — Райслинг распахнул окно, впустив в кухню теплый ветерок с улицы. Юрий только тут заметил, как светло стало в комнате. Утро было уже в самом разгаре. — Неразговорчив, да? — подмигнул он мальчишке, раскладывая мясо на каком-то железном подносе, натирая его сушеной травой и молотыми специями, от которых поднялся и ударил по рецепторам резкий, пряный запах. — Не знаю, что бы я без него делал.

Из завалов на кухонном столе он вдруг выудил другой, еще более устрашающий агрегат и огромную, на все лицо маску из оргстекла. Струя пламени, вырвавшаяся из сопла, заставила Юрия снова отпрянуть. Мясо на подносе враз зашипело, примешав яркий оттенок к сочившимся от окна ароматам. Поляризаторы в оргстекле сделали маску почти что черной, скрыв Райслинга с глаз.