Наталья Болдырева - Вирус [СИ]

Таймер пискнул, и Юрий отвернулся, начал загружать вторую порцию. Когда он закончил, кухонный стол был расчищен наполовину, открыв доступ к шеф-повару. Врачиха уже развернула терминал и теперь, консультируясь с домовым, придумывала большой обед на четверых. В гостиной вновь бурчал визор.

«Интересно, кто позарится на тебя такую», думал Юрий, исподтишка рассматривая врачиху. Как бы привлекательна она ни была внешне, а она была привлекательна: высокая, фигуристая, с длинной гривой каштановых локонов — едва ли сама она была нормальна психически. Да и физически — тоже.

Что же за люди должны были быть её отец и мать, если они согласились родить такого ребёнка? Чего они добились этим? — денег? а может разрешения на вторую попытку? Что если их первенец погиб, к примеру, от несчастного случая? Этого, впрочем, не знала и сама врачиха — у неё ведь не было ни отчества, ни фамилии. Родители ничего не передали ей по наследству… не исключая и гражданского долга.

Юрий не смог сдержать досаду, с силой захлопнул дверцу утилизатора. На столе остался лишь мелкий мусор.

Врачиха подняла взгляд и улыбнулась ему широко.

— Как мои анализы? — спросил он.

— Великолепно, — ответила она. — И не стоит так переживать из-за работы. Вы уже вполне можете устроиться куда-нибудь, где зарплата будет повыше, а отчисления в счет гражданского долга — пониже. Вам пора думать о будущих детях.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — ответил он, едва контролируя себя, и вышел из кухни.

В зале бурчал визор, а мальчишка сидел на пороге спальни, одним глазком присматривая за спящим писателем.

— Скажи Райслингу, — задержался Юрий, — что моё предложение остается в силе, и я зайду ещё через недельку.

Пикник для него был безнадежно испорчен.

Неделя прошла буднично, а потому — совершенно незаметно. Один день ничем не отличался от другого.

Зато по ночам ему снился Райслинг. Он был похож на Виталия Дольского — в длиннополом халате, с повязкой на глазах. Юрий всё тянул его прочь от реактора, чувствуя жар тщедушного тела, а из-под повязки по каплям стекала вода. То ли таял завёрнутый в тряпицу лед, то ли слепой певец плакал.

От этих снов Юрий и сам просыпался в холодном поту. Стуча зубами, покидал кокон, принимал ионный душ и лишь тогда слегка успокаивался. Получасовая разминка и небольшая пробежка по цветущим садам родного пригорода — интерактивным, сгенерированным в режиме реального времени — успокаивала его окончательно.

Когда через полтора часа после пробуждения он покидал каюту и отправлялся в кубрик, приветствовать команду, шаг его был чёток и твёрд. Они завтракали вместе и вместе выходили к посадочному модулю — встречать челнок с Земли.

Перегрузка при старте, затем невесомость — группка туристов, спускавшаяся по трапу, выглядела бледно. А порой даже зелено. Но каждый раз, стоило ему показаться на дорожке, ведущей к трапу, ропот умолкал.

Он шел, в аспидно-черной, с искрой форме, будто бы сам был космосом. Кончики пальцев в тонкой белой перчатке чуть-чуть касались козырька фуражки, и он сдержанно приветствовал их. О! Это производило впечатление. Уже никто на Земле не носил формы. Уже никто на Земле не говорил так.

Он продумывал эту речь годами, каждый раз неуловимо меняя и находя в этом особое, горькое удовольствие. Ведь еще никто не возвращался в Луна-Сити, чтобы услышать её во второй раз.

Юрий Юдин был пилотом лунного трамвайчика. Ему нравилось возить людей на Луну, и никогда — обратно.

Он как раз думал об этом, глядя, как спешат подняться на борт, занять свои места поскучневшие после многочасовой экскурсии люди. Косясь через открытую дверь в салон, он ослабил узел галстука. Две трети мест пустовало, стюарды тщетно пытались призвать туристов к порядку. В иной день Юрий вышел бы им на помощь: стал бы на пороге, широко расставив ноги, заложив руки за спину, глядя слегка удивленно, будто только заметив распоясавшихся пассажиров, и те угомонились бы через минуту. Но сегодня он просто отвернулся к пульту и закрыл дверь.

Всё равно этот спектакль и в самом деле не был никому нужен. Вот уже много лет лунный трамвайчик был самым безопасным видом транспорта, за что, собственно, и получил своё прозвище. Непрерывная тяга обеспечивала «тихий ход» — ни тебе невесомости, ни перегрузок. Трасса поддерживалась в идеальном порядке, и весь полет от одной орбитальной станции до другой занимал три, три с половиной часа.

Когда на пульт поступил сигнал от стюарда, Юрий поставил корабль на автопилот, позволив тому самостоятельно покинуть доки и начать разгон. Если он еще демонстрировал своё искусство пассажирам, выводя трамвайчик на трассу, то, покидая Лейпорт, чувствовал лишь досаду и злость на них.

Возможно, давно следовало отказаться от старых традиций и сделать полёт по-настоящему комфортным, не стесняя пассажиров бредовыми правилами и тесными салонами с узкими рядами кресел. Только вот сделать это следовало бы еще до того, как первый лунный трамвайчик вышел на свой коротенький маршрут МКС — Лейпорт.

Он снял и кинул на пульт фуражку. Галстук отправился следом. Перчатки он стянул еще несколько часов назад. Теперь эти атрибуты его профессии казались ему бутафорскими.

Через несколько часов он полетит вместе со всеми на Землю простым пассажиром на борту самого обыкновенного шаттла, где парни в синих спецовках выполняют свою работу просто и без затей. Он адаптировался к этой мысли, как адаптировался бы к невесомости — усилием воли избавляясь от иллюзий обманутого разума. В конце концов, чтобы не думать, как же ему тошно, он составил короткую электронную записку Виталию Дольскому, решив не откладывать визит и на день.

Однако, старт шаттла задержался, а погодные условия вынудили их искать посадки в другом городе, и Юрий уже сотню раз менял своё решение, пока наблюдал сплошную завесу тумана, клубящуюся за иллюминатором. Терминал не подавал признаков жизни. Только в порту, когда он уже направился было домой, едва ощутимо завибрировал браслет на запястье. Он оглянулся и прошел в зал отдыха, в оранжерею — ему хотелось поговорить с Виталием с глазу на глаз. Но это снова была электронная записка: «Непременно! Будем рады! Приходи обязательно — ждем!».

Юрий развернулся и скоро зашагал обратно, к посадочным терминалам. Посадка тянулась невообразимо долго. Глядя, как один за другим выходят на взлетную полосу — серую в серой пелене моросящего дождя — частные и пассажирские самолеты, Юрий в нетерпении теребил браслет. Ему хотелось связаться с Виталием прямо здесь, сейчас. Но, весь в предвкушении личной встречи — этих чистых, полупрозрачных глаз и насмешливой улыбки — он не мог уже сделать этого.