Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

Честно признаться, манера речи Знахаря меня начала раздражать. — «Хочешь убить — убей. Зачем устраивать всю эту показуху, думаешь, мне страшно? Тут Лиз, Кристофер и Стив, поболит и перестанет. Только бы не изуродовал меня, не хочется ведь, сами понимаете, вечно выглядеть, как зомби. Но, видимо, придется, судя по бешеным глазам некогда близкого нам человека».

«Что за чертовщина? Как Браун это делает? Он словно обрел невиданную разрушающую силу. Хм, ничего не понимаю». — В голове отчетливо прозвучал голос Кайлера.

«Не знаю, это невозможно!» — Ответил второй, Фэллон, кажется.

«Какого черта вы забыли в моей голове?» — Спросил я, не зная, услышат ли меня в ответ.

«Пытаемся спасти твою задницу, баранья голова!» — Фэллон выругался.

«И свои». — Верно подметил я.

— Я хочу вразумить тебя. Ты не тот, кем был раньше! — Тем временем Роб обратился к уже теперь бывшему брату, и попытался было встать на ноги, но Знахарь повторил бросок.

— А ты? Предатель! Убить и тебя, если сию же секунду не заткнешь свою грязную пасть, шелудивая дворняга?

— Опомнись, безумец! — Но вместо этого, призрак вновь с силой опрокинул только что поднявшегося на ноги Роба в третий раз.

— Последнее предупреждение, предатель! Смотри, как твой дружок будет медленно и мучительно умирать! О да, я буду делать это долго! — Говорил он, как сексуальный маньяк, честное слово.

Пока Роб отвлекал внимание Знахаря, кардиналы, очевидно, ломали головы над тем, как все быстренько исправить.

«Продержись еще минуту-другую». — Произнес Фэллон. — «Попробуем последний козырь».

«Будто у меня есть выбор». — Я скептически отмахнулся, но все-таки надежда еще оставалась.

Между тем Знахарь подошел совсем близко и уже занес руку надо мной. — «Все, суши весла». — Первое, что пришло в голову.

Я рефлекторно зажмурился. Последнее, что помню — безумие и жажда мести в глазах некогда добродушного старика и улыбку… Улыбку зверя в человеческой шкуре.

— Папа, нет! — Неожиданно послышался знакомый детский голос, словно предсмертная галлюцинация.

«Фух, успели». — Оповестил Вилмер. — «Я уж думал, конец всему».

«Вечно ты паникуешь раньше времени». — Пожурил его Кайлер. — «Все, далее — действуй сам, Джонс. Мы сделали свое дело».

Я открыл глаза. Передо мной действительно стоял Саймон, вытянув руки в сторону отца. — «Быть того не может! Это точно он. Сначала я не поверил своим глазам, признаюсь. Точно. Темные волосы, дырка в животе, все те же новенькие кроссовки, хотя, стоит понимать, что под это описание может подойти добрая половина погибших детей Дальнего Предела».

— Сынок? Что ты тут… — Тон озлобленного маньяка при виде сына немного смягчился.

— Папа, нет. Рэт мой друг. Он не виноват! Прости его, папа! Пожалуйста. — Лепетал малец жалостным тоном. — Это все плохие дяди из тоннеля, куда нам нельзя было ходить гулять!

— Я ведь просил не высовываться, Саймон? — Решительность убить меня все еще горела в его глазах, как и не желание делать это на глазах у собственного ребенка, пусть и бестелесного, но все же — смерть тела не означает смерть чувств, эмоций и переживаний. Знахарь все же любил его и любит до сих пор.

— Папа! Не убивай моего друга! — Не унимаясь, лепетал он без устали своим детским невинным голосом. — Рэт не виноват. Это была случайная пуля, пойми, папа. У Рэта не было оружия, ты же сам знаешь это. Он пытался защитить меня, пытался помочь. Но не смог. Ты же врач, ты же сам знаешь — такие раны нельзя исцелить. Взгляни на меня. Посмотри на мою рану. Видишь? Ты же был врачом, папа! — Саймон поднял окровавленную порванную рубаху и оголил огромную дыру в животе. — Смотри. Это уже нельзя было вылечить. Рэт не хотел, чтобы я умирал!

Думаю, и не стоит быть врачом, чтобы определить на первый взгляд: шансов выжить у мальца просто не оставалось. Но как втолковать это отцу, вот в чем вопрос. Так устроен организм; нет, само собой, встречались, конечно, редкие счастливые исключения, например, Александр Македонский. Древний император выжил после попадания огромной стрелы в легкие. Ему необычайно повезло, если так можно сказать — немногим позже он все же умер от неизвестной в те далекие времена болезни или от яда собственного слуги. Но все же, иногда и невозможное возможно, иначе не появилась бы на свет поговорка: «Раз в год и палка стреляет».

Но, к сожалению, подобные случаи настолько редки, что с большей вероятностью можно встретить доисторическое создание в глубинах океана. И в большинстве своем подобные ранения кончаются трагически без надлежащей медицинской помощи. Ну а в нашем случае, малец, как и моя Лизи, угас всего за минуту, максимум полторы. Даже опытные хирурги не в силах были бы помочь ему. Как сказал бы доктор, ранение не совместимое с жизнью. Ничего не поделать. Стрелок, сам того не зная, решил все за нас.

— Сын, этот человек предал нас! — Действительно, со стороны могло показаться, что так и есть. Ведь свидетелей не было. А кто поверит чужаку?

Нет, чисто теоретически, если подумать, мы могли оказаться хорошо замаскированными тайными агентами «Цитадели», которые нарвались на отряд диггеров и получили на орехи по первое число. Нам нужна была помощь… — «Нет, вздор. Шерлок Холмс из тебя никакой если честно, Рэт. Но все же, как объяснить это отцу? В его глазах я — убийца, предатель и этот послужной список можно расширять и расширять до бесконечности, будь на то желание. Был бы человек, а статья найдется, сказал кто-то из русских тиранов в далеком двадцатом веке».

— Нет, это не он! Рэт не хотел. Не желал мне смерти. Он не пес системы! — Саймон не сдавался.

«Ну, что я говорил. Знахарь думает, будто я работаю на „Цитадель“, ну, или на клан Мардук, какая разница, все равно хозяин один и тот же. Интересно, почему юнец спасает меня?»

— Он добрый и хороший. И честный! Он любил нас и Лизи. Правда! Посмотри на меня! Папа! Прошу!

Рука Знахаря опустилась вниз, и вскоре и он сам опустился на колени и обнял сына. Вот так поворот.

«Что я говорил, у нас есть козырь». — Довольный Фэллон снова влез в мою голову. — «Мы победили. Теперь ты все равно считаешь нас абсолютным воплощением зла?»

Я не ответил. Я не знал, что сказать.

— Прости, Саймон. — Робко произнес отец. — Я был глуп… Я не знал… Прости меня… Я всегда ненавидел злых людей, а сам стал одним из них. Сам стал убийцей…

Былая агрессия сменилась сентиментальными речами. Человека будто подменили. Вот и он, тот Знахарь, которого я знал.

— Я не злюсь, папа. — Хрюк еле сдерживал слезы. Оказывается, и мертвые тоже плачут. — Это ты меня прости. Это из-за меня плохие дяди убили всех нас.

«Значит еще поживу? Невероятно, я уже и успел немного свыкнуться с мыслью, что воссоединение влюбленных произойдет немного не по сценарию, но жизнь, пожалуй, куда интереснее и порой преподносит совершенно невероятные и непредсказуемые подарки». — Я немного перевел дыхание.