Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

— Но вы же посмотрите, что со мной там делает! — мальчик, захлёбываясь криком, судорожно расстегнул рубашку — и стала видна грудь, в чёрных ссадинах от ударов. — И это так, старшие — со всеми младшими! А учителям наплевать: проходят мимо с поджатыми губами, будто их не касается! Вы не со мной разберитесь, а с ними! Зачем меня туда отдали? А за что — дома вдруг стали ненавидеть, даже знать не хотят? Смотрят тяжёлым взглядом, хоть сквозь землю провались — и молчат! Хоть бы объяснили… И где нормальным детям жить, если в семье… вот так?..

(Ещё — взмах серой пелены…)

…Поле с холмами вдалеке. И туда, вдаль — разъярённый взрослый тащил за pyкy уже другого, совсем голого мальчика. И — тоже крик взахлёб:

— Я не могу так идти! Я камнем разрезал ногу! У меня кровь идёт!

— Нет, ты давай — по камням! По острым! Ничего ты не разрезал, не ври! — взрослый и не обернулся, чтобы проверить. — И можешь кричать что угодно, тут никто не слышит! А вот там, у столба, я тебя так отстегаю, что своих не узнаешь… (В другой руке — кажется, и было «орудие перевоспитания».) …Век будешь помнить!..

(Ещё — серая пелена…)

…Сумеречный, предутренний двор дома в деревне. По ступенькам крыльца кто-то вёл за руку мальчика — перепуганного, с широко раскрытыми глазами, в одной лишь короткой рубашке, едва ниже пояса. А кто-то… заряжал ружьё дробью?

— Два заряда, — безжалостно процедил тот, кто вёл (точно некий «глава рода», чью честь оскорбил молодой соплеменник). — В… (тут голос будто стёрся на миг) …и в ноги. А потом — в детдом. У меня больше нет сына…

— А младшего? — спросил кто-то, и следом вытолкнули другого мальчика, одетого по-осеннему, но босого. — Его, что, тоже?

— Мне стоять очень холодно, — дрожащим голосом сказал тот.

— А идти будет ещё холоднее, — процедил тот безжалостный голос. — Вот так, кругом, обойдёшь весь квартал и вернёшься. И уж что будет, то будет. Обморозишься — и поделом…

…— Нет! — потрясённый шёпот Маргариты Лесных будто смёл и это видение. — те… Никого знакомого…

— И что у вас за жестокий мир, — заговорил по-прежнему невидимый Киран. — Хотя начинали строить — хороший, добрый… Что за «пороки»? Что взрослые могут узнать такого о детях?

— Ясам не понимаю, — прошептал Иван. — Но что хоть дальше — вот с этими, кого мы Ну, всеми, кого видели?

— Мы не проследили ещё их судьбы. Попробуем помочь, как сможем… Но поражает: им не сочли нужным что-то объяснить! Будто сами должны понимать, в чём виноваты! А всех — явно безвинно оболгали…

— И в общежитиях сколько человеческой дряни, — вспомнил Иван. — Так и прёт… грубое, тупое, наглое — не знаю, как объяснить! Примитивные интересы, даже речь недоразвитая…

— Вот и думаешь: откуда они при социализме? — признался Павел Лесных. — Вроде им дано всё то же, что нам…

— И где нормальному человеку переждать очередь на квартиру, если общежития — для таких? И как защититься — чтобы не легли со своими пороками, своим матом?.. А как откровенно высказал это на военкоматской медкомиссии, и ещё не помню что про НЛО — всё, шизофреник!..

— И я сколько думал, — признался и Ромбов. — Но что-то и в 84-м пока…

— Однако мы приближаемся к так называемой «точке самопересечения»! — вдруг объявил Киран. — К станции, куда вскоре в этот же день — но из разных мест, и с разными поездами — прибудет этот вагон! Так что вам скоро выходить…

— И мы всё забудем? — спросил Павел Иванович.

— Почти всё, — подтвердил Киран. — Поймите, так надо. Хотя бы на время…

— На десять лет… — вырвалось у Ивана, и он как-то судорожно обнял родителей. — И где вы всё это время будете меня ждать? И как мы встретимся?

— Встретитесь, уж поверьте, — ответил Киран. — И как бы хотелось помочь, чтобы было легче! Чтобы — не там и не так провели эти годы… Но, если сейчас просто изменить это, убрать из вашей жизни — вы испытаете страшный шок. Ведь это — уже было, прожито вами! Можно лишь изменить некоторые подробности. Если бы мы узнали о вас раньше… Итак — каждый помнит, на какой поезд ему садиться?

— Главное, я понял — узнать проводника, — ответил Иван. — Он всюду один и тот же…

— Да, все те годы, — подтвердил Вин Барг. — Дольше, чем кто бы то ни было…

(«С полёта «Союз — Аполлон» — и до Карабаха, — подумал Кламонтов. — И проводников не всегда возвращает в ту же точку…»)

— И это нас всех — на три дня назад, в те же годы? — спросил Алланиязов.

— Да, чтобы кое-что изменилось, — ответил Киран. — Даже не будете знать, в какие ситуации не попали. Будет — чувство чего-то странного, каких-то сновидений… И кстати, не удивляйтесь — если, провожая друг друга, увидите: тому проводнику — всякий раз на вид 14 лет. Тоже свойство вагона: кто на сколько себя ощущает — так и выглядит. А он им и стал — в 14…

(Каким и был бы — на том, земном звездолёте! Высожарский Георгий Георгиевич…)

— Ну ладно, пойдём, — сказал Ромбов, вставая. — Возможно, ещё когда-нибудь встретимся…

— Я иду открывать дверь, — встал и Вин Бapг. — Что ж, пока опять будем вдвоём…

«А теперь… Моисей и Негодуев? — стал думать Кламонтов, оставшись один. — И попробуй найди! По всей стране… Где они сейчас? Тут что-то не сложилось… И почему проводников не всегда возвращает «туда же»? Наверно, если… никто особенно не ищет? Или — тоже должен быть «период потери памяти»? Был — и не знал, где…»

…И вдруг начало клонить в сон — и уже отстранённо воспринималось: поезд стал замедлять ход, стук колёс будто растворялся в чём-то… И он сам не заметил, как лёг на полку — и сквозь дремоту донеслось:

— Как, я опять здесь? Не на звездолёте — а в вагоне? Или… что это?..

«Сергей? — сонно, без удивления, шевельнулась мысль. — Но каким образом? Откуда?..»

— Так… как? — Кламонтов всё не мог опомниться. — Им грозило…

— Отсечение обеих ног, — прошептал Мерционов. — По самый таз. За раскрытие страшной тайны… И ещё — целое шоу из этого устроили бы! На Земле — Гитлер не додумался, Пол Пот не додумался…

— Но каким образом ты — здесь? Подожди, трудно собраться с мыслями… Ты улетал, мы видели…

— Так вот — не пускало меня в тот мир! Одного из всех! И единственный выход был — срочно вернуть обратно, таким чрезвычайным путём! Притом, чтобы на этом пути — и контакт с Фархелемом, с горными жрецами! От них и узнал…

— А мы тут… уже всех по тому списку куда-то доставили, — растерянно уточнил Вин Барг. — Всех, кроме Моисея и Негодуева. Ах, да, — спохватился он, — ты не знаешь…

— Нет, что-то понял, — ответил Мерционов. — Иван Лесных, его родители, Ромбов, Алланиязов — все были здесь… Да — и Андрей, и Ольга! И только их не было…

— И вдруг — ты, с такой вестью… И — что там подумали?

— Не знают, что подумать! И ещё — эти незнакомые образы…