Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

— И мы, и до нас сколько искали узел, — добавил Вин Барг. — Где же разрыв, если есть? А не просто — ложь тех, кто ищет оправдания…

— Почему воровали, доносили, — уточнил Мерционов. — Но с этим ясно: им дали всё как людям, а они — быдло! После громких слов о каторге на помещиков — массовый выезд в батраки на Запад; и уже во всём народная власть виновата, как тогда — помещик! И любой прежний лозунг — забудут, едва став выше чином; и на бывших доносчиков — донесут, оправдывая свою пустоту и подлость…

— Но разве мудрым не очевидно, чего это стоит? — задумался Кламонтов. — Хотя… У нас — сколько веков и мудрые искали ответ не там…

— А у нас? — напомнил Вин Барг. — Тоже: дворцы-казармы, где ни у кого — ничего личного! Верх достижений таких мыслителей…

— Но там не то, — напомнил и Мерционов. — Именно — чужеродный прорыв извне. И непонятно: чувство — у кого, прорыва — чего…

— И та же проблема: где остаётся отвергнутое виртуальное? — напомнил Вин Барг.

— Думаем: что убрали, то убрали, — согласился Мерционов. — Что замкнуто, то замкнуто…

— А оно где-то есть в какой-то форме, — так же тревожно согласился Кламонтов. — И, если может прорваться…

— В другой мир, где есть некие соответствия, — задумался Вин Барг. — И чтобы там поняли: сброшено нарочно…

— Столь масштабное, что не меняет судьбу всего мира, — добавил Мерционов.

— А что сброшено, и как изменило — трудно понять, — пролежал Вин Барг.

— Но… не это, что мы пока нашли в памяти вагона? — Мерционов тоже задумался. — Или…

— Хотя… Про отсечение ног — там не было, верно?

— Не было…

— А депортации… Это — нужна своего рода «интуитивная готовность»: насильник — «имеет право»! Или… С чистой совестью — за справедливость бороться легче! А вот если сам — рабовладелец, работорговец, или вправду служили врагам… Но не забудьте: я — не совсем землянин! И нас бы — так не погнали! И у нас — детей, сорванных с постели среди ночи, родители не бросали на произвол «исполнявших долг»! А тут… Только спустя годы — в крик…

— И виновных в чём кто-то ищет? — снова повторил Кламонтов. — Разве не понял, что случилось?

— А если и не понял? — переспросил Мерционов. — Горе, обиды — затмили разум? Потеря близких, каких ни есть! И им неважно — как те вели себя с другими… Хотя, как и у «афгaнцeв»: долг долгом, присяга присягой — а что творили, простить нельзя…

— Но тут — и не только это…

— А что ещё?

— Да то, к чему сами привыкли — и невольно ждём, чтобы понимали все! Хотя всё просто — пока очевидно, где добро, а где зло, и есть одна линия истории с неразорванной памятью о ней! А тут… Буря эмоций — но нет ответа… Но всё же, кто мог подумать: это не битва за судьбу мира — а унизили лично его? Хотя — бывают судьбы, будто придуманные садистами! Вот — как у Ивана…

— То есть — хотят защитить кого-то лично? — понял Мерционов. — Кому якобы придумали подобную судьбу?

— И тут — такое! Ожог промежности, камера с горячим полом, облавы, порки… Сопоставить — что можно подумать!

— Подожди… — ещё более поразился Мерционов. — Что получается? Кто-то может чувствовать виртуальное, писать об этом, не подозревая никакой своей вины — а подумают…

— При том, как перепады отдаются и на личных тайнах, — продолжал Вин Барг. — И у каждого — есть то, что не готов сказать всем! Брал что-то без спроса, вступал в сомнительные соглашения — для доброго дела, спасая себя или кого-то… И вдруг в иной ветви — уже не тайна, и — иной смысл! А если это — «ключевая личность» в истории своего мира? И в той ветви — было частью подвига, или высокой трагедии — а теперь выглядит нелепо! И сам — во что-то верил, что-то пережил, шёл на риск, делал выбор — и вдруг это отнято! Да, в ходе спасения мира — но как же сам? Его жизнь — перевернулась, что-то прошлось по его переживаниям, по сокровенному!..

— Но речь не об этом, — напомнил Мерционов. — Наоборот: кто-то «придумал» переживания, которых быть не должно…

— И затем, чтобы проникло в его мир? — уточнил Кламонтов. — Иначе не было бы вовсе?

— Так я понял, — подтвердил Мерционов. — И тому, кто обвиняет — «всё ясно»…

— Что где-то кто-то играет его миром? Ни больше, ни меньше…

— Но подумаем так, — снова начал Вин Барг. — Многое изменило смысл — в большом, и в малом масштабе. Что-то — уже ничем не оправдано; от чего-то — не будет результата, в расчёте на какой планировалось; кто-то — не встретил кого-то вовремя, не пришёл на помощь… Вот — общий эмоциональный фон! Над всеми — поглумились через радиовставки, кого-то лично — предали, обманули! Психика и не выдерживает…

— Но где и каких виновных ищут? — переспросил Мерционов. — «Придумал» — это буквально работал над текстом? Так следует понимать?

— Да, и ещё… В разное время, у разных поколений — разное отношение к некоторым подробностям быта…

— А это ты о чём? — не понял Мерционов.

— Вспомни образ подпольного собрания рядом с туалетом… Я не берусь предполагать: могло ли быть, и что за необходимость? История знала всякое… Но поколение со спокойным отношением к некоторым вопросам — примет как должное: собрались, где могли, и ладно! Но придёт «стыдливое» поколение — и будет краснеть и бледнеть над учебником: мемориальное место — туалет? А ведь это — подвиг! Легенда! Как пережить, что сказать потомкам? И пойдут — подчистки в истории, чьи-то ложные воспоминания, ложные места, возможно — и преследования «знающих лишнее»! Уже совсем не шутка! А если в самом деле… могут то же, что мы? С таким подходом — каких дров наломают в истории? И — из-за чего?

— Не думали, — растерянно признался Мерционов. — Но правда: что будет, если так подчищать историю в угоду своим комплексам…

(И даже показалось: через всё вокруг — махнула крылом чёрная тень…)

— Но не думаешь же, в самом деле… — вырвалось у Мерционова.

— И я… по-новому понял: какая мудрость требуется от таких, как мы! — признался Кламонтов. — Чтобы не было так: одного — смутила мелочь, а в итоге у тысяч — чувство разрыва, поиск виновных — и миллионы жертв…

— А многому пока и нельзя дать замкнуться, — добавил Мерционов. — Оно ещё будет какое-то время «висеть», и надо сохранить неопределённость! Ведь, если самое «простое» замыкание — через допрос, порку, арест… Сколько было человеческой дряни, способной на такое!.. И вот — кто-то бьётся и рвётся с «поиском виновных», раскачивая всё это…

— И всё-таки: кого хотят выявить, и по каким признакам… — начал Вин Барг — и вдруг умолк, закрыв Кламонтова и Мерционова собой от кого-то.

— А… что? — обеспокоенно прошептал Кламонтов.

— Да ещё кто-то идёт прямо на нас! — объяснил Мерционов. — А телепортироваться нельзя…

— Но узнать нас в этих обликах… — Кламонтов ощутил ускорившееся сердцебиение. — Или… угораздило быть похожими быть на кого-то…