Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

Наконец Бобров поднял голову и, задумчиво взглянув на брата, попросил:

— Одолжи-ка мне эти снимки!

— Да тебе-то они зачем? — удивился Сахновский.

— Я смотаюсь в Молочанск и покажу их эвакуированным чабановцам. Плюнешь мне в лицо, если они скажут, что никогда этих двух мужиков в глаза не видели! Удовиченко и Гнездилов имеют отношение к «Энергоспецмонтажу». Какое — пока не знаю. Но уверен — имеют!

Подполковник с сомнением покачал головой, вздохнул, потом — резко махнул рукой:

— Вряд ли ты что-то выяснишь! Ну, да ладно, пробуй! Только этих карточек я тебе не дам, уж извини! Получишь ксерокопии, не бойся — сделаем тебе качественные.

— И на том спасибо, — буркнул собкор.

Сахновский встал из-за стола, потянулся, затем устало провел ладонью по лицу и опять стал тыкать пальцами в лица, запечатленные на фотоснимках:

— Ну, на кого, на кого вы работали? Нутром чую — на этого гада, Пастухова! А зацепок у меня никаких! Ни малейших!

— Будут! — пообещал Бобров. — Обязательно будут. Я уверен!

В час дня «Опель» собкора уже стоял под домом культуры в Молочанске.

Поселенцев из Чабановки пришлось разыскивать, так как на месте оказались только три старушки и почти совсем слепой старичок. Они сидели у входа в здание прямо на ступеньках под портиком, который подпирали несколько массивных белых колонн, и о чем-то негромко беседовали. Остальные, кто помоложе и поздоровее, были заняты. Одни подрабатывали у местных предпринимателей и фермеров, другие воспользовались приглашением горсовета за небольшую плату поучаствовать в благоустройстве городка, третьи просто где-то гуляли или разъехались по друзьям и родственникам.

Старики на вопрос Вадима о том, где искать их односельчан, дружно заверили, что десятка полтора чабановцев уничтожают сорняки и убирают мусор совсем недалеко от дома культуры — на соседней улице. Однако собкору пришлось пройти добрых полкилометра, пока он, наконец, не увидел группу мужчин и женщин с тяпками, лопатами и метлами. Оживленно переговариваясь, они сбивали амброзию, щирицу и лебеду на обочине дороги и соскабливали комья грязи с потрескавшегося асфальта.

Бобров представился и стал расспрашивать чабановцев о том, как им живется. Пришлось терпеливо выслушать все их нарекания о бытовых трудностях, о бездействии властей, которые никак не найдут причину, вынудившую людей оставить собственные дома и существовать в таких вот, почти фронтовых, условиях, о проклятых инопланетянах и приближении конца света. И только после этого Вадим показал им фотографии Удовиченко и Гнездилова.

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно и скажите, не приходилось ли вам видеть кого-нибудь их этих мужчин среди работников фирмы, занимающейся расчисткой русла Молочной под Чабановкой? — попросил он, не вдаваясь в излишние подробности.

Две женщины, взглянув на снимки, сразу же указали на погибшего водителя «Приоры».

— Этого, Миколу, мы знаем! — заявили они. — Он на «КрАЗе» вывозит грязюку с берега реки.

— Да, это Микола! — подтвердил и один из мужчин, повертев фотографии в руках. — К нему еще Тонька Павлюкова на свидания бегала. А сам он в селе появлялся редко, видать, не хотел, чтобы люди знали о его связи с этой профурой. Наверно, у мужика есть жена, семья, вот он и боялся…

Гнездилова чабановцы не опознали.

Но и тот факт, что они вспомнили Удовенко, давал полное право с уверенностью утверждать: перевозчики золотых самородков имели отношение к фирме «Энергоспецмонтаж ЛТД».

Тепло попрощавшись с разговорчивыми мужиками и бабами, воодушевленный Бобров побежал к оставленному у дома культуры автомобилю и рванул в Малиновку.

Во дворе школы, в которой разместили эвакуированных, бурлила жизнь. Несколько молодок стирали в больших тазах белье, другие развешивали его на веревках, натянутых между деревьями. Группка мужчин забивала «козла» под матерчатым навесом за одним из столиков, сколоченных из кое-как обструганных досок. Еще одна группка, расположившись за двумя другими столиками, лениво потягивала из бутылок пиво и, кажется, что-то обговаривала. На лавочке под старой липой два старика, напялив очки на свои мясистые носы, самозабвенно читали газеты. А по двору, визжа и обгоняя друг дружку, как угорелая, носилась ребятня, в том числе, видимо, и местная, малиновская, потому как в крошечной Чабановке просто не могло быть столько детей.

Вадим оставил машину у ворот школы, зашел во двор и остановился, прикидывая, к кому лучше обратиться. И направился к женщинам, занятым стиркой.

Когда те услышали, что он корреспондент, сразу побросали тряпки и, подбоченившись, стали наперебой жаловаться на свои бытовые трудности. Некоторые даже напустились на самого собкора, виня его чуть ли не во всех своих бедах, как будто это он поселил их в столь неприспособленное для жизни место, а не растерявшаяся токмакская власть.

— Неужели вы не видите, в каких условиях мы существуем?! Нас что же, за скотину здесь держат?! — сердито вопрошали молодки, не стесняясь густо пересыпать свою речь крепкими словцами.

В миг к прачкам подтянулись другие женщины, которые до этого развешивали мокрое белье, и школьный двор наполнился громогласными криками и звонкими возгласами. Мужики, забыв о домино и пиве, подняли головы и с интересом наблюдали за разбушевавшимися бабами. Даже деды ошалело вскочили с лавки и вылупили свои подслеповатые глаза в сторону прачек. Скомканные газеты валялись на земле.

Бобров терпеливо слушал, прекрасно понимая, что у людей слишком накипело на душе и им просто нужно выпустить пар.

Страсти улеглись только минут через двадцать.

— Все ваши претензии я обязательно изложу в статье для «Новой газеты», — положа руку на сердце, пообещал собкор. — Собственно, я для того сюда и приехал, чтобы посмотреть, как вы устроились, имеете ли все необходимое. И сейчас собственными глазами увидел, как вам тяжело здесь живется. Но хочу сказать, что винить во всех ваших бедах одну лишь местную власть было бы не совсем справедливо. Ее возможности ограничены, нужна поддержка на государственном уровне. После выхода статьи, я думаю, на ваши проблемы обратят самое пристальное внимание, чиновники вспомнят о вас…

Слова симпатичного журналиста, которые он произнес с неподдельным сочувствием, его уверенные заверения в скорых переменах к лучшему, успокоили людей. Они перестали жаловаться, начали шутить и смеяться, расспрашивать о том, чем нынче живут Запорожье и Киев, что нового на политическом небосклоне. А мужики даже предложили Вадиму бутылку пива и хвост вяленого чебака.

Только после оживленной получасовой беседы он, наконец, достал из барсетки фотографии и стал показывать чабановцам, образовавшим вокруг него плотное кольцо.