Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

— Да, приходится признать, что вы правы! — наконец сдался участковый. И тут же прибавил: — Но это еще надо доказать!

— Докажем! Мы с вами понаблюдаем, что делается на берегу Молочной! — Бобров вскочил со скамейки и, возбужденно размахивая руками, начал излагать свой план: — Когда стемнеет, подберемся поближе, спрячемся в камышах и будем смотреть. За забором-то наверняка работают при свете, не могут же они мыть золото в кромешной тьме!

— Боюсь, нам не удастся подобраться достаточно близко, — засомневался Вальдман. — Да и забор…

— А может, стоит попробовать подкрасться с другого берега? — предположил собкор.

— Точно, с другого берега! — хлопнул себя ладонью по лбу участковый. — Там много кустов и камышей, ограждения нет. И охранников, наверно, немного, если они есть вообще… Но сначала мне надо осторожно разведать, что да как, изучить подступы к берегу.

Вадим удовлетворенно улыбнулся:

— Скоро мы выведем на чистую воду эту пастуховскую свору!

— Не спешите! — засмеялся и Вальдман. — Не все так просто, как вам кажется… Ну да ладно, завтра же изучу обстановку, и мы с вами пойдем в разведку!

— Договорились!

Они крепко пожали друг другу руки, и Бобров отправился в контору местного сельхозкооператива, решив, что было бы неплохо подготовить для «Новой газеты» статью о ходе уборки ранних зерновых в хозяйстве, где совсем недавно свирепствовали великаны.

Вадим вернулся домой в полдень. Освежился под душем и, не теряя времени, принялся стряпать себе обед. Отварил несколько картофелин, отыскал в холодильнике кусочек колбасы да пару огурцов и сел за стол подкрепиться.

Затем часа три писал статью о напряженном ритме жатвы, отбирал фотоснимки, которые сделал в поле. Управившись, приготовил кофе и, включив телевизор, упал на диван.

Долго щелкал кнопками пульта, пока не нашел один из местных каналов, где как раз шли новости.

Не спеша хлебал ароматный напиток и рассеянно смотрел на экран. Сюжет об очередном заседании областной госадминистрации, сюжет о работе депутатских комиссий запорожского горсовета, сюжеты о страде, обстановке на Запорожской атомной электростанции, отдыхе школьников в детских оздоровительных лагерях — ничего особенного…

И вдруг ведущая теленовостей объявила: «Сегодня мы пригласили в студию человека, который, как никто другой, болеет душой за экологию родного края и своим каждодневным трудом вносит посильную лепту в дело сохранения природы». Потом на экране появилось холеное мужское лицо с застывшей маской озабоченности, а под ним поплыли титры: «Всеволод Белый, директор ООО «Энергоспецмонтаж ЛТД».

Он с минуту рассказывал, сколько сотен кубометров ила подняла со дна Молочной его фирма, сколько гектаров камышей скосила, как трудно ей дается процесс выравнивания и укрепления берегов. А после стал сетовать на непорядочность «некоторых субъектов, которые распространяют насквозь лживые слухи и пытаются навести тень на доброе имя самоотверженных тружеников, работающих без выходных и в две смены». «Сначала нас обвиняли в том, что мы завезли в Чабановку какую-то заразу, теперь распускают слухи, будто наши рабочие не расчищают русло реки, а моют золото! — с обидой в голосе жаловался Белый телезрителям. — Это ж как надо хотеть нам навредить, чтобы такое придумать! Заявляю со всей ответственностью: если кто-то найдет в Молочной хотя бы малюсенький, самый крошечный самородок, я отпишу тому везунчику все, чем сегодня владею — квартиру в Запорожье, дачный участок с домиком в днепровских плавнях и автомобиль „Форд“, правда уже не очень новый!».

Бобров был потрясен. Вот это да! Выходит, то, что он наводил справки об Удовиченко и Гнездилове, а также болтовня деда Калюжного для Белого и его пахана Пастухова не секрет, и это выступление по телевизору — что-то наподобие упреждающего удара. Попытка авансом отбелиться в глазах общественности на случай публикации в «Новой газете» статьи, содержащей намек на причастность «Энергоспецмонтажа» к недавнему кровавому происшествию на трассе.

Телефонную трель собкор услышал не сразу — он как раз в ванной стирал под струей воды свою футболку. Потом пока вытирал мокрые руки, пока в прихожей доставал из барсетки мобильный, тот уже затих, и оставалось лишь посмотреть, кто звонил. Это был Вальдман. Бобров тут же послал на его телефон сигнал вызова.

— Вадим! Вадим! Вы меня слышите? — вмиг отозвался участковый взволнованным голосом. — Полчаса назад в меня стреляли!

— Стреляли?! — изумился собкор. — Кто? Где?

— За Токмаком! — прокричал Вальдман. И, умолкнув, несколько раз подряд вздохнул, чтобы немного успокоиться. Дальше стал говорить уже гораздо тише, но эмоции все равно переполняли его. — Меня неожиданно вызвали в районный отдел к заместителю начальника Рыженко. Я приехал, зашел к нему в кабинет. И тут — как снег на голову: «Пишите рапорт! Мы вас увольняем!». Я не поверил своим ушам. «Как же так, — говорю, — ведь сегодня утром я получил от Любарского приказ о премировании меня как лучшего работника?». Заместитель с иезуитской усмешечкой поясняет: «С приказом вышла неувязка! Просто руководство отдела не предполагало, что на вас придет сразу две серьезные жалобы». Я поинтересовался, кто и за что на меня жалуется. Оказалось, это какие-то приезжие, у которых месяц назад в наших краях украли из машины несколько сотен долларов. Люди эти якобы обращались ко мне с заявлением, а я в грубой форме отшил их, потому что лицо, совершившее кражу, дало мне взятку…

— А вы что, на самом деле не захотели им помочь? — перебил собкор вопросом сбивчивый рассказ участкового.

— Да никто ко мне с подобным заявлением не обращался! — раздраженно воскликнул он. — Это просто выдумка, повод придраться. Вторая жалоба — то же самое. Некая девица из Молочанска написала, что я вымогал у ее несовершеннолетнего брата деньги, обвинив в краже мобильного телефона. Но этого не было. Да и Молочанск — не мой участок…

— С этим все понятно! — нетерпеливо проговорил Вадим. — Расскажите, как на вас покушались? Вы связываете покушение со своим увольнением?

— Конечно! Ведь связь эта вполне очевидна, — голос Вальдмана был уже почти ровным, однако некоторое эмоциональное напряжение в нем все еще чувствовалось. — Я отказался писать рапорт. Рыженко сказал, что это мне не поможет, и посоветовал не оспаривать увольнение, иначе начнется расследование моих должностных преступлений. На это я заявил, что вынужден обратиться в службу внутренней безопасности МВД и областную прокуратуру, так как считаю свое увольнение заказом преступников, испугавшихся разоблачения. После этого выскочил на улицу, завел свой мотоцикл и поехал домой. За Токмаком меня настигла черная «Тойота», из нее сразу начали стрелять. Одна пуля попала мне в левую руку, я не удержал мотоцикл и влетел в придорожные кусты. «Тойота» приостановилась, но потом сразу дала газ и стремительно умчалась — со стороны Токмака приближалось несколько легковых и грузовых машин. Думаю, не будь их, преследователи попросту расстреляли бы меня…