Катя Саргаева - Полет на Плутон

— А ты не сильно разговорился, Глеб Сергеевич?! — услышала я жесткий голос Борского. Он стоял в дверном проеме, и лицо его было недобрым.

— Я и так ей постепенно все расскажу, когда она будет работать со мной в медблоке.

— Я еще не согласилась здесь работать.

— Согласишься. Медицина это помощь людям, и именно поэтому ты и стала врачом, и делала это много лет совершенно бесплатно.

— Да, будет, если пройдет проверки, — сказал Борский. — Ладно, ты закончил?

— Да, и препарат уже начал действовать, — ответила я за Глеба, вставая с кушетки, — так что давайте поспешим, я не хочу еще одну дозу, я и так неделю блевать буду от всей этой химоты. Давайте побыстрее начнем.

Меня привели в ту комнату, в которой я очнулась, попав сюда. Там был полиграф. Полиграфологом была женщина, ее звали Светлана, и уже одним своим именем она расположила меня к себе. Ведь маму Сашки Щеглова тоже звали Света.

Помню, когда-то я пристала к Олегу с вопросами о сыворотке правды, он принес мне «Пентотал» и сделал инъекцию. Он записывал меня на камеру, чтобы я потом сама изучила записи, и от него отстала. Помню, что меня пробил словесный понос, никогда в жизни я не говорила так много, и так откровенно, ведь я всегда была скрытной и неразговорчивой. Еще было ощущение, как будто я выпила бокал-другой вина или какого-нибудь некрепкого коктейля, зато похмелье потом было такое, как будто я выпила литр водки в одиночку.

Сейчас, пока мы шли в комнату для допросов, словесный понос уже рвался из меня, и я даже не пыталась его удерживать. Я сказала Борскому, что меня уже напугали возможными пытками, и что я уже очень боюсь, так что расскажу им все как на духу. «Хотя мне и скрывать-то особо нечего. Раз я никогда отсюда не выйду, то зачем себя мучить? А почему бы нас всех просто не убить? Зачем держать здесь пожизненно? Ведь столько денег зря тратят, лучше бы пенсии подняли. Что? Не скажете? Ну почему, ведь интересно же! Ну пожалуйста! Нет? Злой Вы. Я странная? Чего это я странная?» Светлана смотрела на меня с улыбкой, надевая мне на пальцы сенсоры от полиграфа. «Я не рыдаю и не страдаю, потому и странная? А я просто выключила страдания, у меня моральный ступор, и я в нем как неживая. А если буду думать обо всем этом всерьез — то умру. Умру, как и все, как Гога.» Я вдруг замолчала и застыла. Борский глянул на меня и потряс за плечо. Я не успела до конца вспасть в ступор, Борский успел меня выдернуть из этого пограничного состояния. Я пошевелилась и глянула на него. Он слегка мне улыбнулся, и взгляд его был добрым и теплым. И ручей словесного поноса продолжил литься. «А вы не смотрите на меня так, а то я и привыкнуть могу. Да-да, и вообще вам больше идет быть брутальным и жестким, таким должен быть настоящий начальник тюрьмы. А я чувствую чужие эмоции, у меня внутри маячок стоит. Ой, что-то лишнего я ляпнула, извините. Что? Любите когда лишнее ляпают? Какие вы все коварные. Злые вы, уйду я от вас. Ну да, не пустите».

Светлана начала задавать вопросы, очень бегло мы обсудили мою семью, и то чем занимались мама и Гога и Олег. Как я попала к Олегу. Потом плавно подошли к моим компьютерным навыкам. Был подробный рассказ о том, как мы с Денисом заключили пари. Я много всего лишнего говорила, и ляпнула о том, что и Индийскую систему я уже взламывала. На этом остановились поподробнее.

Потом мы пошли в другое помещение, там было несколько компьютеров и серверы. Меня усадили за стол, рядом сел мужчина лет сорока, на нем, как и на всех прочих была военная форма, он был специалистом из Москвы, и специально прибыл сюда для разговора со мной. Он будет усовершенствовать системы исходя из полученной от меня информации. Он привез изъятый из общаги мой компьютер, на нем были все нужные для меня файлы. Я повторила все пути, которыми взломала систему, он внимательно смотрел и слушал, делал записи. Потом повторила взлом Индийской системы. Словесный понос продолжал литься из меня, и я тараторила вслух все мысли, что были у меня в голове, без точек и запятых. Все сначала пытались держать себя в руках, а потом уже смеялись надо мной в голос. «Давайте америкосов взломаем?» , говорила я с энтузиазмом. «Ну почему нельзя? Мы ж ведь просто взломаем и все, а Вы, товарищ московский специалист, будете знать, как это делается в случае опасности ядерной войны. Ну давайте! Индийцы вон вообще даже не поняли, что их взломали! Хватит ржать надо мной! Я ведь сейчас обижусь. Нет, не обижусь, вы все так мило смеетесь, не зло. Ну вот зачем я это сказала?! А можно мне принести водички? во рту ужасно пересохло. Илья Николаевич, мне ведь можно водички? Спасибо, а то язык сейчас к нёбу прилипнет и все, концерт будет окончен».

Мы провели несколько часов в комнате с компьютерами, мы долго разговаривали с московским специалистом. Действие препарата уже давно закончилось, и я упросила еще один укол мне не делать, Светлана подтвердила, что я и так иду на контакт, и не имею намерений утаивать информацию, тем более касающуюся информационных технологий. После этого меня отпустили, а завтра предстоял долгий разговор с психологом, им была Светлана. К ней я уже привыкла, и она не казалась такой страшной, но сам факт разговора с психологом меня пугал. Мне придется говорить с ней по душам, а это я делала только с одним человеком — с Гогой.

Когда я вернулась в камеру, мне принесли обед. Едой это было назвать сложно, но учитывая то количество токсичных препаратов, которое поступило в мой организм за последние сутки, мне лучше было отказаться от плотного обеда. Была литровая бутылка йогурта, два апельсина, два пшеничных хлебца и большая двухлитровая бутылка заваренного шиповника с медом. Витя сказал, что шиповник от Глеба. Ага, с наилучшими пожеланиями… не сдохнуть бы! Ладно. Я съела один апельсин, выпила немного йогурта, и меня начало подташнивать. Да, котлетка с пюрешкой было бы лучше, но один хрен пойдет в унитаз, причем через то же отверстие, через которое и поступило. Надо поспать, так мой организм быстрее восстанавливается.

Я подошла к решетке и выглянула в сторону стола с часами, был шестой час вечера. Витя сидел за столом и читал книгу.

— Что читаешь? — спросила я его.

— Улисс, — коротко ответил он.

— Удачи, — усмехнулась я. Витя не обратил внимания на мой саркастический смешок, и с умным видом продолжил читать. — Вить, а можно задать вопрос о тюрьме?

Он поднял на меня глаза, как бы разрешая задать вопрос.

— Скажи, а здесь нет общей столовой? Вообще люди встречаются друг с другом? И еще, все сидят в гордом одиночестве? Я ведь вообще одна во всем этом крыле, остальные камеры пустые.

— Общая столовка есть, но пока тебя полностью не проверили вдоль и поперек, в места общего пользования не пустят. Но ты и не стремись туда попасть, не будешь знать, как смыться оттуда. Тетки здесь жуткие, ты чуть ли не единственная приличная девушка. Вообще это твоя временная камера, после проведения всех проверок Борский определит куда тебя селить, и будут ли у тебя соседки. Заключенные встречаются в столовке, иногда наверху, на улице, об этом тебе подробнее Глеб расскажет.