Андрей Чемезов - В поисках марсианских сокровищ и приключений

настенное панно в ангаре #СССР2061

— Ну, а ещё раньше, лет 30 назад, мы усаживались в самолёт через шлюзы, прямо в открытой среде это делали. Нам тогда даже произвести плановое техобслуживание перед вылетом было негде, ангар тогда не был построен.

* * *

Самолёт продолжал набирать высоту. Примерно через три минуты после взлёта из кабины пилотов послышался зум (зуммерный сигнал). Второй инструктор отправился посмотреть, что там случилось у пилота, вернулся и сообщил:

— Михалыч, впереди буря! Ученик идёт 800!

— Что, зрелищно?

— Да-а…

Мы вчетвером прильнули к иллюминатору, но никакой бури не заметили сперва, узрели только, что небо над нами уже целиком прокоптилось чернотой бескрайнего Космоса, хоть и поднялись мы всего на 2,5 километра, продолжали подниматься выше… Тут самолёт накренился, стал уворачивать от бури и мы увидели тогда её надвигающийся на нашу сторону край. Плотные облака пылевой взвеси взметнулись слишком высоко, буквально выше «ватерлинии» атмосферы километра на полтора, то есть выше обозреваемой нами границы атмосферы, и остановились, вонзившись в чёрную бездну Космоса, замерли… Ничего подобного на Земле я не видел, даже когда летал над пустыней!

— Ну и няхай. Пусть поучится! Давай выпьем с тобой по баночке пива немецкого! — неожиданно предложил своему напарнику Михалыч.

— Да, ты что?

— А что?

— Усложнить хочешь задачу ученику?

— Хочу!

— Ну… Тогда давай! — крякнул Степан Степаныч и потёр руки, как бывалый, хотя мы были уверены, что он не такой…

Не знаю, что там случилось у них накануне! Может быть, корова отелилась или ещё что, но настроение у обоих было явно приподнятое! Такое сложилось у меня впоследствии впечатление: им хотелось шмякнуть грамм по 100—190 (больше не позволялось в полёте), отпраздновать что-то своё, деревенское, наверное светлое, но своенравное, и нам, городским, совершенно неведомое, непонятное. Я попытался было представить, что бы это такое могло у них быть, но мне так и не представилось… Впрочем, какая разница от чего разбиваться самолёту в марсианской пустыне? Всё равно ведь никто не узнает потом, никто не успеет спасти, если мы вот так запросто, за здорово живёшь, как говорится, упадём и пропадём… А, стало быть, никто и не раскроет этой чарующей деревенской «тайны», если она вообще есть, конечно.

«Будь они на земле, они бы точно это дело отпраздновали», — успел подумать я, но оказался не прав. Выяснилось вскоре, что возможности для празднования у них имелись и в небе! Дерёвня… всё в запасе держит! Инструкторы открыли бар-холодильник. Доставая по 1 баночке пива из него, они неожиданно вспомнили про нас, пассажиров:

— А вам, как я понимаю, на Ухало надо? — Степан Степаныч вопросительно посмотрел на меня.

— Не-ет!

— Нет? А куда же вы летите? Если не секрет, конечно. В Гремячинск?

— Нет… Какой может быть секрет, о чём вы говорите?! Ведь мы же с вами летим!

— Вижу, что с нами летите, не слепой, но мне хотелось бы знать ещё: куда вы летите, вот поэтому я и спрашиваю.

— Что значит «куда»?.. Туда же, куда и вы!

— Нет, это… вряд ли.

— Что?.. Что значит «вряд ли»?! Вы шутите, профессор? На билетах же написано, что мы летим с вами… в одну сторону!

Лётчик усмехнулся:

— Допустим, в одну сторону с вами летим, но что именно написано на билетах? Ну-ка, прочтите-ка вслух!

Я всмотрелся в полоску рыжего марсианского билета, напечатанного, как обычно, на медированной фольге, и произнёс:

— Нифига себе… Ну, дела!.. Чертовщина какая-то… Тут действительно ничего не написано! Прочерк стоит! «На усмотрение КВС», — указано в примечании!

— Вот, то-то и оно! Убедились?

— Так вы, наверное, собрались в Кукуев? — поинтересовался второй пилот-инструктор.

— Нет, нет, что вы! — опешили мы от таких расспросов под гул моторов в марсианском небе, переглянулись и ответили, сразу оба: — Вообще-то мы собрались в космопорт!

— Ах, да, в космопорт… Ну да, ну да… Как же я мог запамятовать это… Простите! Что ж, сбросим вас в таком случае между Кукуевым и Гремячинском, — сказал первый инструктор и сразу обратился ко второму, а тот в ответ ему кивнул. Первый инструктор закрыл после этого бар и прокричал ученику координаты намеченной прямо на ходу цели, сопроводив их командой, во весь голос: «Сбрось их!», а сам же в это время спокойно поставил баночки с пивом на стол.

Мы чуть было не выпали из кресел от такого поворота! Что с инструкторами? Мы ведь не снаряды какие-нибудь, чтобы нас сбрасывали точно по целям!.. И вообще… между словами «сбросим» и «посадка» простиралась огромная смысловая разница, настолько огромная, что и представить себе невозможно было, чтобы на жаргоне марсианских лётчиков это могло означать одно и то же!

— А-а, прошу прощения, что значит «сбросим»?!. — с напряжением в голосе спросили мы у Степана Степаныча.

Дядя Петя тоже, как и я, не мог скрыть своего крайнего удивления и даже отчаянного возмущения:

— Что здесь происходит вообще?!. — сурово посмотрел он на инструкторов. — Мы так не договаривались!

— В самом деле? Михалыч, — второй инструктор изучающим взглядом посмотрел тогда на первого. — А ты разве не сообщил ничего пассажирам?..

— Нет! Я думал, ты сам всё расскажешь!

— Михалыч, «я думал, я думал»… Не дрова ведь везёшь! Договариваться надо по таким вопросам с пассажирами заранее, а не так, как ты… Они ведь пассажиры! Видишь, сидят, волнуются почём зря!

«Почём зря» немного обнадёжило нас, но всё равно было не понятно ничего.

Степан Степаныч решил тогда прояснить всё, что касалось нашей посадки, точнее сказать нашего приземления на Марсе, он повернулся к нам всем телом и объяснил ситуацию следующим образом:

— Садиться вы будете на автоматических парашютах, в защитных костюмах.

У дяди Пети от услышанного глаза округлились:

— Это в моём-то возрасте?!.

— Да-да, на парашютах! — повторил лётчик. — Вы не ослышались.

— Но у меня же дети…

— А-а, у всех дети!

— И что же это, посадки, как таковой, не будет?!

— Нет!

— Это ещё почему, на каком основании?!

— На том основании, товарищ, что не предусмотрена здесь посадка вообще никакая!

— Но ведь садились же авиалайнеры в космопорту, я сам видел!

Степан Степаныч, прищурив правый глаз исподлобья, как бывалый таксист, посмотрел на дядю Петю искоса:

— А у меня воздушное такси, а не аэробус!

— Лайнеры здесь разные садятся, это правда, но воздушные такси — никогда. Не пускают они нас сюда, хоть ты тресни! Да и вообще, чего вы хотите от нас, простых марсианских лётчиков?! — возмутился тут Михалыч. — Посмеяться над нами вздумали, что ли?! Где здесь садиться-то? Аэродромов на Марсе — кот наплакал! Рядом с космопортом — нельзя! В космопорту — тоже! Не положено! Воздушное пространство над космопортом открыто только для космопланов и магистральных воздушно-космических судов… Для приземления пассажиров воздушного такси предусмотрены посадочные точки в разных районах рядом с космопортом. Мы спускаем на эти посадочные точки всех желающих, а сами после этого сразу возвращаемся на базу, в Тургай. Без посадки!