Мишель Демют - Планета семи масок

Бестии три этих закона словно бы не касались. Она не знала стадности. Была почти неуязвимой, по крайней мере, в границах человеческого понимания. Не знала и не желала знать никаких орудий труда, даже самых примитивных. Нет, не по глупости — Бестию можно было научить обращению даже со сложными механизмами. Просто она в этом не нуждалась. Когтей и гривы ей было вполне достаточно. И все же Бестия была способна общаться и даже, как полагали некоторые исследователи, пользоваться определенными символами.

Происхождение Бестии поставило еще одну почти неразрешимую проблему. Во время первой жизни Корсона экзобиология была развита уже достаточно, чтобы сравнительная эволюция успела превратиться в точную науку. Теоретически было вполне возможно, рассматривая отдельное животное, довольно точно представить себе вид, который его породил. Однако Бестия сочетала в себе признаки дюжины разных видов. Никакая внешняя среда, даже рожденная самой буйной фантазией, не могла бы привести к такому парадоксу. Поэтому на Земле ученые поначалу называли этих животных просто монстрами. Как сказал один окончательно сбитый с толку биолог лет за десять до рождения Корсона, эти монстры — единственное известное доказательство существования Бога или, на худой конец, какого-нибудь божества.

… Луч энергии коснулся Бестии не более, чем на миллиардную долю секунды. Она все еще спала и с жадностью поглотила так кстати подвернувшуюся пищу, ничуть не беспокоясь, откуда та взялась. Второе прикосновение, легкое, как касание пера, наполовину разбудило ее. Третье привело в ужас. Она умела распознавать большинство природных источников энергии, но этот источник естественным не был: что-то — или кто-то — охотилось на нее.

Бестия уже смутно догадывалась, что совершила ошибку, поглотив энергию первого луча. Этим она обнаружила себя и выдала свое убежище. И второй луч она в полусне тоже усвоила. Бестия постаралась обуздать свой аппетит, но следующий луч уже нашел ее. Слишком испуганная, чтобы совладать с собой, она не удержалась и впитала его почти весь. Когда Бестии становилось страшно, инстинкт заставлял ее поглощать как можно больше энергии, в какой бы форме та ни проявлялась. Бестия уже чувствовала, как жесткие энергетические стрелы впиваются в ее нежное тело, и заплакала над собой, бедным, слабеньким созданием, способным контролировать лишь узкий отрезок ближайшего будущего и усваивать не больше десятка природных элементов. Она оплакивала и восемнадцать тысяч невинных существ, которым уже никогда не появиться на свет…

Без малого в четырех тысячах миль от нее птицы устанавливали свое оружие под бдительным оком полковника Верана. Нейтронный луч, обшаривавший внутренности планеты, трижды поглощался в одной и той же точке. Отражение волны из этой точки было слабым и явно измененным.

— Гиппрон там, — встревоженно сказал Нгал Р’Нда. — Вы уверены, что сможете его обезвредить?

— Абсолютно, — ответил Веран, державшийся самоуверенно и даже нагло. Договор был заключен не без труда, но в его пользу. То, что лагерь был разбит под прицелом урианских орудий, мало его заботило: в запасе полковник придерживал свой главный козырь. Веран отвернулся, чтобы отдать последние приказания.

А в полумиле под землей Бестия собиралась с силами. Она чувствовала, что ее загнали в угол. Беременность зашла уже слишком далеко, и Бестия не могла перемещаться во времени: невозможно было синхронизировать развитие каждого из восемнадцати тысяч зародышей. Но они уже стали достаточно самостоятельными, чтобы помешать своей родительнице. Если возникнет реальная угроза — придется их покинуть. Это был тот случай, когда инстинкт самосохранения входил в противоречие с интересами рода. Те из детенышей, кому повезет, выживут, но большая часть не сможет синхронизироваться в настоящем и со всей своей энергией вдруг окажется на крошечном участке пространства, соприкоснувшись с занимающей это пространство материей. Энергия, освобожденная при взрыве, будет эквивалентна мощности нескольких ядерных бомб. Совсем не опасная для Бестии, она наверняка убьет ее потомство.

Можно было зарыться поглубже в кору планеты, но Бестия выбрала для своего гнезда не самое удачное место: подошедшая близко к поверхности магма привлекла ее, как тепло камина привлекает кошку. В обычном состоянии Бестия с наслаждением поплескалась бы в лаве, но сейчас не решалась — высокая температура ускоряла рождение малышей. Бестия не успела бы вовремя оказаться подальше от них и рисковала стать их первой жертвой.

Выбраться на поверхность, а там будь что будет? К несчастью для Бестии, на той огромной планете, где когда-то обитали ее далекие предки, на планете, которую она видела во сне, однажды появились гигантские хищники, для которых Бестии были лакомой добычей. И эти хищники тоже умели перемещаться во времени. Они вымерли более пятисот миллионов лет назад, но их исчезновение уже никак не могло повлиять на поведение Бестии. Память ее прародителей не запечатлела столь важного обстоятельства. Для Бестии эти пятьсот миллионов лет попросту не существовали. Она не знала, что ее род намного пережил своих создателей и первых хозяев, и что этим ее предки были обязаны своей роли домашних животных, балованных любимцев могущественной расы, погибшей в давно позабытой войне.

Наверх нельзя, прыгнуть во времени невозможно, вниз — опасно. Уже окончательно проснувшись, Бестия оплакивала свою участь.

Она почувствовала их совсем близко, самое большее — в нескольких десятках миль. В обычном состоянии первой ее реакцией было бы сместиться во времени. Но боязнь потерять малышей пересилила страх оказаться в ловушке.

Преследователи были настойчивы, и их было много. К ней приближались существа ее вида. Но это открытие не успокоило Бестию. Некогда ей случалось пожирать себе подобных, и она знала по опыту, что Бестии в период размножения представляют собой весьма желанную добычу. Откуда ей было знать, что каннибализм каким-то образом усиливал благоприятные генетические изменения и в конечном счете спасал ее род от вырождения. Возможно, сама Бестия предпочла бы половой способ размножения, если б знала о нем, но ее создателям такой вариант не приходил в голову.

Она предприняла отчаянную, безнадежную попытку ускользнуть от врагов, внезапно выбросившись из расступившихся скал на гребне фонтана из лавы, но гиппроны Верана это предвидели и принялись действовать по тщательно разработанному плану, совершенно чуждому повадкам их вида. Они рассыпались по всем направлениям сразу, по всему отрезку времени, в котором пыталась скрыться Бестия. Гиппроны настигли и окружили ее, как тысячелетиями раньше, на Земле, это делали прирученные слоны, толкая боками в загон своего дикого собрата. Бестия оказалась в энергетической клетке, еще более прочной и надежной, чем клетка на борту «Архимеда». Она долго плакала, но потом смирилась и наконец заснула, вновь обретая во сне обманчивый покой на своей давно исчезнувшей планете.