Мишель Демют - Планета семи масок

И тут Корсон догадался. Даже раздетый, даже трижды вымытый жесткой губкой, Веран все равно имел при себе активный реагент, одновременно кислый и щелочной, едкий и жидкий.

Пот на ладонях.

На скорлупе яйца продолжалась реакция. Одна за другой распадались молекулярные цепочки, краситель разлагался на бесцветные составляющие или, скорее всего, просто исчезал. Веран не любил оставлять следов.

В толпе раздался отрывистый свист. Когти впились в плечи Кореша, но он и не пытался сопротивляться. Веран отпустил Нгала Р’Нда, и тот, судорожно разевая клюв, пытался прийти в себя. Несколько уриан в фиолетовых туниках держали полковника, который рычал:

— Я доказал это! Я доказал! Яйцо белое! Ваш князь — самозванец!

Нгал Р’Нда наконец смог заговорить:

— Он лжет. Он ею покрасил. Я видел. Он должен умереть.

— Разбейте яйцо! — кричал Веран. — Разбейте! Если я лгу, внутри оно будет голубым. Разбейте же яйцо!

Нгал Р’Нда повернулся к залу. Уриане образовали вокруг него кольцо, еще почтительное, но уже почти угрожающее. Подданные князя Урии трепетали перед птицей, родившейся из голубого яйца, но не перед военным вождем. Он что-то пронзительно просвистел — свист вышел какой-то усталый и неуверенный. Корсон не мог его понять, но смысл был ясен:

— Я должен разбить яйцо?

Молчание. Но вот из толпы раздался ответный свист — короткий и безжалостный.

Нгал Р’Нда опустил голову.

— Я разобью яйцо, которое должно быть превращено в пыль лишь после моей смерти и смешано с моим прахом. Я, последний князь Урии, буду единственным из моего древнего рода, кто во второй раз разобьет, еще при жизни, голубое яйцо, из которого вышел.

Он схватил когтями яйцо, приподнял и сбросил его с алтаря. Осколки скорлупы рассыпались по полу. Нгал Р’Нда поднял один из тех, что лежали у подножия, и поднес к глазам. Глаза сразу потухли. Он пошатнулся и осел на пол.

К нему подбежал один из благородных уриан, схватил за край голубой тоги и резко дернул. Ткань не поддалась, и Нгала Р’Нда поволокли как мешок. Началась свалка. Корсон почувствовал, что его отпустили и грубо пихают. Он упал, отчаянно отталкивая ногами уриан, бежавших прямо по нему. Наконец толпа схлынула. Опьяненные яростью птицы на его глазах рвали в клочья того, кто был последним князем Урии. Остро запахло хлором и мочой.

Кто-то тронул Корсона за локоть. Веран.

— Нам лучше уйти, пока они не задумались, как я все это проделал.

Они не спеша направились прочь под неистовые крики птиц. Перед выходом полковник обернулся и пожал плечами.

— Так кончают все фанатики…

Каждые десять лет он выбирался из седла, подходил к прохожим и спрашивал:

— Какой сейчас год?

Одни падали в обморок. Другие убегали. Третьи просто исчезали, — те, кто умел перемещаться во времени. Но всегда находился кто-то, кто отвечал. Бея малейшего страха они глядели на человека и Бестию и улыбались. Старик. Мальчишка. Урианин. Женщина.

Второй вопрос вертелся у Корсона на языке:

— Вы знаете, кто я?

Их улыбка и участие казались ему чем-то невероятным. Они знали о нем. И были как бы хранителями, маяками на его пути. Но они говорили ему только год и число, а если он пытался продолжить разговор, отвечали уклончиво, а то и просто замолкали. Даже ребенок. И Корсон ничего не мог с ними поделать. За шесть тысяч лет их развитие ушло слишком далеко. А он так недолго варился в этом котле, что был для них варваром, хотя и знал то, чего еще не знали они.

Когда он заметил урианина, то чуть было не сделал глупость, собравшись скрыться во времени. Но огромная птица сделала дружелюбный жест. Она была закутана в белую, богато вышитую тунику и спросила с гримасой, которую Корсон решил принять за улыбку:

— Чего вы испугались, сын мой?

Это поразительное сходство с Нгалом Р’Нда… Оно-то и смутило Корсона. Но теперь он видел, что у них мало общего — разве что преклонный возраст.

— Мне кажется, я знаю вас, — произнес урианин. — В смутное время вы появились из небытия. Я был тогда птенцом, едва вылупившимся из яйца. Если память мне не изменяет, я сопровождал вас во время омовения и подавал пищу перед тем как представить для присутствия на какой-то древней церемонии. Многое с тех пор изменилось. И, поверьте, к лучшему. Я очень рад, что встретил вас снова. Что вы хотите знать?

— Я ищу Совет Урии, — ответил Корсон. — Мне нужно передать ему сообщение, и не одно.

— Вы найдете Совет на берегу моря, к западу отсюда, в двадцати милях. Только вам придется подождать лет сто двадцать — сто тридцать.

— Благодарю вас, — сказал Корсон. — Ждать не понадобится. Я путешествую во времени.

— Не сомневаюсь. «Подождать» — это просто так говорится. У вас красивое животное.

— Его зовут Арчи, — улыбнулся Корсон. — В память о прошлом.

Он повернулся, чтобы забраться в седло, но урианин удержал его:

— Хотел бы надеяться, что вы не в обиде на нас. Это была роковая случайность. Тирания всегда порождает насилие. А мы всего лишь игрушки в руках богов. Они заставляют нас воевать, чтобы насладиться зрелищем. А сами только дергают за ниточки. Вы очень тонко распутали тогда этот узел.

Другой мог бы вызвать настоящую резню. Поверьте, все ури анс очень благодарны вам…

— Все… и вы тоже?

— И древняя раса, и люди. Я же сказал: все уриане.

— Все уриане… — задумчиво повторил Корсон. — Приятная новость.

— Счастливого путешествия, сын мой, — попрощался старик.

Итак, подумал Корсон, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь толщу зеленоватого тумана, который поднимался от земли и обволакивал его, — птицы и земляне больше не враги. Это добрая весть. Уриане сумели изгнать из себя демонов войны. Их род не обречен, как ему думалось раньше…

Он уже неплохо знал планету. Бухточка и песчаный пляж что-то смутно напомнили ему. Ну конечно, это сюда приводила его Антонелла. Совпадение?

Корсон решил отправиться к морю через Диото. Он и сам не знал, с чего ему так этого захотелось. что-то вроде паломничества. Он синхронизировал гиппрона высоко над землей и поднял глаза, отыскивая в небе пирамидальное облако города, словно бы покоящегося на двух своих вертикальных реках.

Но небо было пустым.

Корсон проверил координаты. Ошибиться он не мог: там, в небе, за сто пятьдесят лет до этого парил удивительный город. Теперь от него не осталось и следа.

Он поглядел вниз — впадина, очерченная тремя поросшими травой склонами. Во впадине — озеро. Корсон прищурился, чтобы лучше видеть. Острая скала торчала из воды в самой середине. Вокруг нее мелкие волны разбивались о невидимые глыбы, лишь слегка скрытые водой. Густая трава, покрывавшая берег, росла на развалинах.