Мишель Демют - Планета семи масок

Глухое рычание прокатилось по лагерю Верана, — не крик, не зов, а голодный многоголосый рык, похожий на шум кузнечных мехов, — одновременный выдох нескольких сотен легких.

Десятка два солдат кинулись вперед. Другие положили оружие и последовали за ними, но не так уверенно, словно не зная, бегут ли они за первыми, чтобы вернуть их, или сами боятся не успеть. Один из охранников Верана хотел стрелять, но сосед перехватил его руку. Артиллеристы, прежде чем броситься к женщинам, предусмотрительно отключили батареи своих орудий.

Подбежавшие первыми в растерянности переходили от одной женщины к другой, еще не решаясь к ним прикоснуться. Наконец один взял за руку роскошную блондинку. Та улыбнулась и пошла следом.

Корсон думал сначала, что придется сказать солдатам несколько слов, рискнув обратиться к ним через голову их командира. Но это было уже ни к чему. Лагерь пустел на глазах. Веран отчаянно удерживал солдат, те вырывались, падали, двое техников пытались восстановить линию защиты, но что-то получалось не так — линия мигала. Веран видимо еще хотел обойтись без кровопролития и не терял надежды снова взять в руки своих людей. Но с ним осталась только его личная охрана да еще несколько совсем уж безвольных солдат, которые слабо, скорее для виду, отбивались от остальных.

Веран наконец решился: Корсон увидел, как он поднял руку. Раздались выстрелы. Затем упала непроглядная тьма. Она поглотила и лагерь, и женщин, и солдат. Корсон сделал несколько неуверенных шагов, потом распластался на земле. Веран побил его лучшую карту, поглотитель света, включив свой прибор первым. Наверное, он собирался открыть огонь из орудий вслепую и выжечь все вокруг лагеря. Корсон попытался одновременно зарыться в землю и отползти. В приглушенном тьмой шуме он уловил звук шагов. Откатившись, сжался в комок, затем распрямился, как пружина, и встал, пошатываясь и с трудом удерживая равновесие. Чья-то безжалостная рука схватила его за шиворот, развернула. Стальные пальцы подняли ему подбородок, сдавили горло. Он услышал голос Верана, — задыхаясь, тот прошептал ему на ухо:

— Ваша взяла, Корсон. А вы не слабак. Сильнее, чем я думал. Я мог бы убить вас. Но не люблю неразберихи. Оставляю вам ключ… ключ от ошейника. Позаботьтесь о других.

Что-то упало к ногам Корсона. Пальцы разжались, Корсону казалось, что череп его разбухает и вот-вот лопнет. Встав в темноте на четвереньки, он никак не мог отдышаться. Где-то в кромешной темноте за его спиной Веран бежал к деревьям, к гиппрону, которого Корсон даже не потрудился спрятать. Затем он снова услышал голос полковника, странно искаженный темнотой:

— Я начну все сначала, Корсон. Вот увидишь, я все начну сначала!

Приближающееся шипение термолуча, похожее на жужжание осы. Корсон втянул голову в плечи и зажмурился. Он ждал. Запах дыма, горелого дерева, паленого мяса ударил ему в ноздри, а под закрытыми веками вспыхнуло ослепительное пламя…

Он открыл глаза. Тьма рассеялась. Все еще стоя на четвереньках, он огляделся. Больше сотни женщин были убиты. И человек двадцать солдат. Около дюжины тяжело ранены. Лагерь горел.

Корсон встал и обернулся. Неподалеку от зарослей он увидел то, что осталось от Верана. Гиппрон исчез. Наемник поставил на свою последнюю карту и проиграл. Мало кому выпадает быть убитым двумя разными способами. Верану выпало. Термический луч, возможно, на него и направленный, настиг полковника, когда тот почти добежал до гиппрона. За долю секунды до этого животное, предвидя опасность, сместилось во времени, не заботясь о том, что его окружает. Оно утащило с собой половину Верана. И поглотитель света.

Где-то во вселенной, подумал Корсон, сквозь мрак и безмолвие несется гиппрон, и он будет метаться в непроглядной тьме, где-то на дне колодца, куда не проникает никакая энергия, пока блоки питания поглотителя не разрядятся, или пока он не потеряет прибор в одном из своих отчаянных прыжков… Но почему Веран выбрал именно этого гиппрона? В лагере их было сколько угодно. И вдруг до Корсона дошло. Любопытство. Веран умел проникать в память гиппрона, и ему хотелось узнать, кем и как он побежден.

Корсон на что-то наступил. Он нагнулся и поднял маленькую пластинку из почерневшего металла с четырехугольным вырезом на конце. Поднес ее к горлу, вставил ошейник в выемку. Ничего не случилось. Он стал медленно поворачивать ошейник. Руки его дрожали, и он чуть не бросил все к черту. В животе словно взорвался огромный кусок льда. Пот заливал глаза. Комбинезон насквозь промок на спине и под мышками, во рту пересохло.

Когда он сделал полный поворот ошейника, тот раскрылся, и две половинки его полетели на землю. Корсон поймал их, подержал минуту в руках, разглядывая. Края оказались гладкими, будто половинки были не скреплены, а просто плотно приложены друг к другу. Он небрежно отбросил их в сторону.

Для чего Веран так повел себя? Надеялся бежать в такую даль, где Корсон был бы ему не страшен? Или ощутил какую-то солидарность с ним? Наконец Корсон нашел верный ответ. Веран хотел захватить гиппрона, чтобы попасть в Эргистаэл. Его место было там. И если Эргистаэл — это ад, то именно туда он и попал…

Корсон направился к лагерю, собираясь найти какого-нибудь гиппрона. Война кончилась. Еще несколько часов — и люди Урии возьмут ситуацию в свои руки. Сопротивления не будет. Умирающих уже прикончили, несколько солдат пытались перевязать раны. Повсюду валялось оружие. Но того, чего так боялся Корсон, не произошло: солдаты не насиловали женщин. Некоторые робко прогуливались в окружении трех-четырех красоток. Другие, усевшись на траву, пытались завести разговор. Они казались удивленными, даже напуганными тем, что встретили полную покорность. Может быть, они даже были разочарованы. Через сорок восемь часов они разочаруются еще больше, подумал Корсон.

Он увидел солдата в ошейнике, с отсутствующим видом сидевшего на лафете орудия и подпиравшего голову руками. Корсон тронул солдата за плечо.

— Вот ключ, — сказал он. — Ключ от ошейника.

Человек поднял голову. Корсон прочел в его взгляде изумление, непонимание, внезапный испуг. Он повторил:

— Ключ от ошейника.

Потом нагнулся и открыл ошейник. Протянул две его половинки солдату, и тот наконец слабо улыбнулся.

— Держите ключ, — сказал Корсон. — Другие тоже носят эти штуки. Займитесь ими.

Солдат кивнул, но лицо его не выразило радости. Да, он избавился от ошейника. Но никакой ключ не мог избавить его от воспоминаний о Веране, от призрака мертвого командира.

Корсон без помех выбрал себе гиппрона. Тщательно, пожалуй даже слишком, надел на него упряжь. Все кончено, он сделал свое дело. Ему оставался лишь прыжок на пляж, где — ему хотелось в это верить — ждет его Антонелла.