Мишель Демют - Планета семи масок

И Совет Урии. Сид, Сельма и Ана. Его друзья.

На пляже лежала на животе обнаженная блондинка. Одна. Не то спала, не то находилась в контакте. На песке не было никаких других следов, кроме следов женщины. Корсон сел рядом и стал ждать, когда она проснется. Время у него было. Вся вечность, на которой стоял Эргистаэл…

Он расслабился. Он прошел свой путь до конца… Теперь можно смотреть на море и пересыпать песок из ладони в ладонь. когда-нибудь он тоже научится управлять временем. В конце концов, у него уже есть кое-какой опыт.

Женщина зашевелилась. Потянулась, перевернулась на спину, села и протерла глаза. Корсон узнал ее.

— Флория ван Нейль?

Она кивнула и улыбнулась. Но улыбка ее была принужденной, почти грустной.

— Где они? — спросил Корсон. Женщина, казалось, не поняла, и он прибавил: — Сид, Сельма и Ана. Я должен отчитаться перед Советом Урии этого тысячелетия…

— Произошло изменение, — тихо сказала Флория. — Благодаря вам оно не было слишком сильным. Но на этой вероятностной линии их не существует.

— Они умерли? — вздрогнул Корсон.

— Их никогда не было.

— Я ошибся, — сказал Корсон, — ошибся местом, временем или, быть может, вселенной.

— Вы стерли их. Они были вне истории. И ваше вмешательство их вычеркнуло.

Корсон почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он судорожно сжал кулаки.

— Это были мои друзья, и я убил их…

Флория покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Они принадлежали другой вероятности, а вы вызвали к жизни эту, лучшую. Они знали, что с ними произойдет, если вы добьетесь успеха. И сами надеялись, что у вас все получится.

Корсон вздохнул. У него были друзья, и они исчезли, стали тенями, более бледными, чем тени тех, кого унесла смерть. Они ничего не оставили — ни следа, ни зарубки на камне, ни даже своих имен в этом запретном для них мире. Они не родились. Они были только образами в памяти Корсона, абстракциями в призрачных реестрах Эргистаэла. Я стираю все, к чему ни прикоснусь, я — резинка в руках богов… Он вспомнил Туре, доброго товарища, которого, конечно же, опять забросило в бессмысленную бесконечную войну Эргистаэла, вспомнил Нгала Р’Нда, последнего князя Урии, растерзанного своими подданными, хитрого наемника Верана, которого подстрелил его же солдат… Он хотел что-то сказать и не нашел слов.

— На той креоде я не существовала, — продолжала Флория. — И появилась только чтобы перехватить вас, когда вы прибудете на Урию. Думаете, я оказалась там случайно? Я и здесь существую лишь из-за вас. Не стоит извиняться.

— Значит, — с горечью сказал Корсон, — люди всего лишь рябь на поверхности событий, и порыв ветра поднимает или разглаживает ее по воле богов, а сам я был игрушкой богов Эргистаэла, богов-марионеток, которые пытаются исправлять историю.

— Это не боги, даже если они немного сильнее нас. И действуют они не по своей прихоти.

— Знаю, — грубо перебил ее Корсон, — они хотят как лучше. Они стирают войну. Устраивают историю так, чтобы ее пути приводили к ним. Все это я слышал в Эргистаэле. Уничтожить войну, познать войну, спасти войну. Залезли в глубь времени, как крысы в нору, и дрожат там от страха перед внешним миром.

— Это лишь половина правды, — терпеливо пояснила Флория. — Они — это мы.

— Они — наши потомки. И презирают нас с высоты своего миллиарда лет.

— Они — это мы, Корсон, — повторила Флория. — Мы — боги Эргастаэла, но сами этого не знаем, и нам надо это открыть и понять. Они — это все вероятности и людей, и всех других существ, даже таких, что вам и присниться не могут, и которым вы тоже присниться не можете. Они — все частицы Вселенной и все события Вселенной. Мы не предки богов и не их потомки, и они не наши потомки, мы — часть их, оторванная от своих корней или, скорее, от своего целого. Каждый из нас — одна из вероятностей, деталь, креода, которая бессознательно стремится к целому и бьется во мраке, чтобы заставить признать себя, чтобы существовать отдельно.

В каком-то месте в какое-то время что-то произошло, чего я сама не понимаю, Корсон. Но это было не в начале и не в конце времен. Не существует ни «до» ни «после». Для них и уже немного для нас время — это расстояние, на котором события сосуществуют как смежные предметы. Мы — момент долгого пути, который ведет в Эргистаэл, к единству сознания и вероятностей, и каждый из богов Эргистаэла — путник.

— Боги-шизофреники, — буркнул Корсон.

— Да, если это поможет вам понять. Иногда мне кажется, что они отправились открывать все на свете вероятности и заблудились, и стали нами, и в этом причина войны, раздробленности, разрыва, — этих морщин на поверхности истории, которые они так старательно разглаживают. А разрыв им мешает, несмотря на все их могущество мешает немедленно и полностью залечить раны. И нам надо на ощупь найти тот длинный, очень длинный путь, который ведет к ним, то есть к нам самим. Они родились от войны, от этой страшной смуты, что потрясает наши жизни, но будут существовать лишь когда уничтожат ее. И они действуют. Тут заделают брешь, там залатают разрыв. И делаем это мы, иногда с их помощью. И вы это делали. Вы жалеете?

— Нет, — ответил Корсон.

— Боги Эргистаэла, чтобы уничтожить войну, используют тех, кто воевал, — продолжала Флория. — У них есть опыт, и лишь они могут до такой степени ненавидеть войну, что рано или поздно им захочется ее уничтожить. Любой ценой. Те, кто не доходит до этого сразу, проводят некоторое время в Эргистаэле. В конце концов они понимают. Рано или поздно понимают все.

— Даже такие, как Веран? — недоверчиво спросил Корсон.

— Даже Веран. Он сейчас гасит войну в созвездии Лиры.

— Он умер.

— Никто не умирает, — возразила Флория. — Жизнь — как страница книги. Рядом есть еще одна и еще… Не после, а рядом.

Корсон встал и сделал несколько шагов к морю. Остановился у самой воды.

— Запутанная история, — вздохнул он. — Кто докажет мне, что это правда?

— Никто. Вы сами откроете ее, сложите из кусочков. Может быть та, что откроете вы, будет немного другой. Никому не дано знать абсолютной истины.

Не оборачиваясь, Корсон с силой, почти с яростью отчеканил:

— Я вернулся, чтобы научиться управлять временем и входить в контакт с Эргистаэлом. И чтобы…

— Научитесь. Всему, чему сможете. Нам нужны такие люди, как вы. Во Вселенной много пожаров.

— Я надеялся найти мир, — сказал Корсон. — И еще я вернулся ради Антонеллы.

Флория подошла и положила руки ему на плечи.

— Умоляю вас… — прошептала она.

— Я люблю ее. Или любил. Она тоже исчезла, да?

— Ее не было. Она давным-давно умерла. Мы взяли ее на планете-мавзолее, в коллекции одного из богов войны, и дали ей искусственную личность, как вы сами сделали с рекрутами Верана. Так было надо, Корсон. Без нее вы вели бы себя иначе. А настоящий человек не смог бы попасть в Эргистаэл.