Мишель Демют - Планета семи масок

— Ну, разумеется.

Феккинс смотрел на него в упор. В глазах его не было сочувствия. И Харгреб вдруг разозлился на этого молодого добровольца, возненавидел его.

Он нашел Свея в большом доме, где они уже привыкли собираться, ибо то был дом мужчин: его помощник стоял у кровати, освещенной двумя громадными масляными лампами. Капитан разглядел лицо Криилье.

— Что случилось?

— Сильный ожог руки… Она побежала за нами, когда мы двинулись в лес, чтобы напасть на чужаков. Луч пушки слегка задел ее. К счастью, все обошлось. Она выкарабкается.

У дальней стены Харгреб заметил еще двух женщин и пятерых с корабля. Он обвел взглядом их лица. Люди поняли его без слов и молча вышли.

— Свей… Поздравляю вас с тем, как вы в одиночку выпутались из этой ситуации…

— Я был не один. Тиежцы помогли мне на все сто.

Молодой человек говорил, не отрывая глаз от девушки и протирая ей руку анестезирующей настойкой.

Харгреб в молчании переминался с ноги на ногу.

— Мы улетаем, — сказал Свей.

Он не спрашивал. Он говорил твердо, и Харгребу вдруг стало не по себе.

— Не знаю, — наконец выдохнул капитан, — может быть, через несколько дней. Не знаю… Феккинс говорит, что меня задело.

Свей пристально посмотрел на него.

— Вы не можете командовать «Рей-Гируном».

— Видите ли… Думаю, я…

— Феккинс вам солгал.

Харгреб прищурился.

— В чем?

— «Рей-Гирун» невредим. Чужаки его не достали. Но произошла небольшая авария двигателей…

Харгреб ждал продолжения, хотя уже все понял. Свей поставил флакон с настойкой, выпрямился и тихо произнес:

— Вы потеряли сознание раньше, — он помолчал, потом добавил: — А теперь разрешите мне закончить.

Капитан повернулся и вышел.

Вернувшись на борт, он ничего не сказал Феккинсу. Тихо отправился в свою каюту и лег. До самого утра он дремал, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. В голове его роились странные образы. Утром Харгреб вернулся в деревню.

Криилье с помощью Свея уже пробовала ходить, вокруг них суетились женщины и мужчины и с хохотом давали бесполезные советы. Возле одного из домов были сложены останки чужаков — их обгоревшие гребни. Взгляд Харгреба скользнул по ним.

— Свей… можно вас на пару слов?

— Конечно, капитан.

Они отправились в лес по узкой тропинке, змеящейся вдоль ручейка, который дальше вливался в маленькое заболоченное озеро. Свей ткнул пальцем в сторону болотца.

— Здесь я обнаружил морскую соль и видел странных рыб. Надо было бы…

— Свей, я решил последовать вашему совету. С этой минуты я больше не командую «Рей-Гируном».

— Вы не вправе в одиночку решать такое.

— Команда соберется позже, если пожелает. Капитаном, мне кажется, выберут вас или Феккинса. Я бы предпочел, чтобы выбрали Феккинса. Не потому, что ценю его выше, но… мне хотелось, чтобы мы с вами остались здесь.

— Мы?

— Я остаюсь. И подумал, что если вы привязались к Криилье, то поступите так же.

— Я привязался к Криилье, капитан. Не знаю, много ли в вашей жизни было женщин… вы, наверно, понимаете меня.

— Понимаю.

Ему хотелось сказать: «Я люблю тебя, мой мальчик, как отец взрослого сына!», но слова застревали в горле, он знал, что никогда не произнесет их.

— Я улечу со всеми, — сказал Свей. — Я хочу командовать «Рей-Гируном»… Может быть позже, когда дела поправятся… может быть, я вернусь сюда, чтобы остаться.

— А относительность времени, Свей? Криилье умрет до того, как вы вернетесь. Когда вы в пространстве, времени доверять нельзя.

— Конечно, конечно…

Свей снова пошел вперед. Они шли через лес — высокотравье, колючий кустарник, цветы, и узловатые стволы — к почерневшей поляне, где ночью произошло сражение. Харгреб и Свей остановились на границе выжженного неровного круга.

— Дело продолжалось недолго, прямо как на охоте… Они не ожидали встретить здесь сопротивление, а потому разгромить их было легко.

— Отличная работа.

— Это получилось само собой, капитан. Вчера мне хотелось остаться в деревне. Корабль, экипаж, даже вы были мне отвратительны. А потом, после боя, я испытал странное чувство. Словно тоска… по родине. Неодолимое желание вернуться на корабль.

— Вы правы, тоска по родине… Если корабль — наша родина. Мы так давно находимся на борту, Свей, что я не уверен, сможем ли мы когда-нибудь окончательно спуститься на землю.

— Однако вы все же решились, капитан. И поверьте, я вам не завидую.

— А мне и не стоит завидовать, Свей. Остаюсь, хотя ничто не привязывает меня к этому месту, Я всегда с некоторым презрением относился к колонистам. Помните наш разговор о тех мирах, где люди обживаются, но не в силах их защищать?.. Это не красивые слова. Я никогда не стану здесь своим. Ведь так, Свей?

— Может вы и ошибаетесь, капитан. Думаю, женщина сделает вас самым обычным мужчиной.

Харгреб усмехнулся.

— Ну что ж, попытаюсь найти сразу нескольких. А теперь, Свей, возвращайтесь на корабль и выбирайте командира. Я еще поброжу по лесу: мне пора привыкать к новой жизни.

— Хорошо, капитан.

Свей вернулся в большой дом к вечеру. На горизонте собирались фиолетовые тучи, обещавшие скорый дождь. Харгреб ждал, присев возле Криилье на пороге и играя с двумя крохотными рыжими зверьками.

— Ну что?

— Выбрали меня. Первым помощником я взял Феккинса.

— Разумеется.

— Экипаж спрашивает, хотите ли вы действительно остаться здесь один? Есть желающие составить вам компанию.

— Сколько их?

— Шесть или восемь.

— Теперь это ваша забота, капитан, — улыбнулся Харгреб. — Но мне кажется, боевой корабль всегда должен иметь полный экипаж.

— Я согласен с вами… И сообщу им о вашем отказе.

— Моем отказе?

— По правде говоря, я не могу командовать кораблем, пока вы сами на появитесь на борту. Мне бы хотелось, чтобы вы проводили меня до корабля.

Свей уставился в землю. Криилье молчала.

— Думай, могу сходить и один… Когда вы стартуете?

— Ночью.

На глаза Криилье навернулись слезы. Харгреб с ворчанием вышел. Свей не знал, что ему делать.

Харгреб ушел с корабля поздно вечером и вернулся в деревню. Он принес с собой кожаный чемоданчик с нехитрыми пожитками. Небо было удивительно черным, и на нем еще ярче сияли звезды.

В зале дома мужчин по-прежнему горели лампы. Свей и Криилье спали. Харгреб потряс за плечо нового капитана.

— Время, сынок.

Ласковое слово само собой сорвалось с губ, и он повторил его с видимым удовольствием:

— Вставай, сынок. Ты ведь не остаешься.

Свей молча вскочил на ноги. Глаза его не отрывались от юной женщины. Она спала, сложив руки на груди, и лицо ее было светлым и спокойным. Но на смуглых щеках пролегли две мокрые дорожки.

Свей усмехнулся.