Александр Спиридонов - Берлога для Уммки

Спиро повернулся в кресле и увидел знаменитого «Медного всадника», толпу экскурсантов. К хвосту змеюки подбирался мальчуган.

— Его знаменитый цирк.

Педро Первый одно время был увлечен Биспанией и ввел бой быков и медведей. Корриды той поры вошли в историю как самые величественные и кровавые зрелища. После смерти императора они сошли на нет, и теперь там была выставка животноводства.

«Эх, побыть бы здесь подольше. Хотя Стэн ругает всех, но ему нравится этот город, а вот Элен не любит Педробург. Ей больше по душе Мозгва».

Алекс вспомнил, как она живо характеризовала оба города. Мозгва — женщина с большой грудью, теплым животом, купчиха. Педробург — худой, желчный, нервный, с язвой желудка, разночинец. Когда-то был ничего, но спился, опустился. Закладывает вещи в ломбард. Здесь не уступают места в транспорте. В метро турникеты проворачивающиеся, с ребенком не пройдешь. «Насчет ребенка не знаю, а вот с поклажей не пройдешь нормально, это точно. Эскалаторы более длинные и двигаются быстрее».

Вообще, Элен показалась Алексу довольно неглупой женщиной. Суждения ее были порой категоричны и вызывали желание поспорить, но оригинальность мысли была несомненной. Много читая и перечитывая, она с таким сарказмом разносила вдребезги привычные образы и навязанные штампы, что Спиро только диву давался. Особенно это касалось литературы. Заметив, что Алекс взялся за одну из книг Дюманяна, устроила хорошую выволочку главному герою — честолюбивому гасконцу. Досталось на орехи и остальным. Получалось, что вся компания была шайкой отъявленных прохвостов, и не согласиться с ее железной логикой было трудно. Народный роман-игру она, видимо, из вежливости, не трогала, хотя Спиро и не боялся критики. Для этого у него была заготовлена хорошая «отмазка» — он не считал «Золотого Умку» литературой.

— Что за черт, повис на хвосте, словно репей. Что ему надо?

— Кто?

— «Мерин» черный. Крутой какой-то. Непонятно. Ты ничего такого не натворил там, в Ханадыре?

— Я? Что я мог натворить? Разве что… Да нет, это маловероятно.

— А «Полярный Трек»? Вполне достаточно, чтобы мерсиане занялись твоей персоной.

— Ты это что, нарочно? — Взглянув на усмехающегося Стэна и поняв, что он шутит, Спиро тем не менее не смог не признаться самому себе, что шутка подействовала на него угнетающе. — Делать им больше нечего!..

Через пару минут, не выдержав, Алекс повернул голову назад, но никакого «Мерина» не увидел в сплошном потоке машин.

— Удивляюсь я вам, Алекс, — сказала Хельга Раус, возвращая Спиро зеленую тетрадь. — Вместо того, чтобы писать романы, занимаетесь какой-то «Умкой»… В игрушки играете.

— Понравилось?

— Недурно, хочется узнать, что дальше. Идея интересная, но мое участие… — она сделала паузу. — Не знаю, не знаю. Надо подумать… Как я поняла, все, что описываете вы и все остальные, — это события в действительности происшедшие.

— И происходящие.

— Да, нечто вроде путевых заметок, зарисовок с натуры. Язык и стилистика на уровне бытового языка. Настоящая литература предполагает более… высокий уровень.

— Да, об этом мы сразу предупреждаем в правилах участия. «Принцип Дабл-Ю» не наш принцип, во всяком случае, не мой. Хотя никому из участников он не заказан. Может, конечно, возникнуть путаница, но разве в реальной жизни мало путаницы?

— Насчет участников. Элен Тим, она приехала еще в мою бытность, сейчас в Ханадыре? Майкл Рач… Кажется, помню и его. Ведь это было лет двенадцать тому назад. Кто сейчас редактор «Сквозняка»? Ах да, его переименовали в «Залив Креста и Полумесяца». Не понимаю, чем лучше. Мила Чен… Помню, помню.

Раус полистала рукопись.

— Ваша линия…

— Тропа.

— Тропа вашего героя является, по существу, таким вахтенным журналом, летописью создания самого романа-игры. Романом его можно назвать с большой натяжкой, ведь вы не выходите в дубль-мир. А ведь это основной принцип литературы, которого неукоснительно придерживается каждый романист. Вы же просто механически фиксируете то, что происходит с вами.

— Не только.

— И с теми, кто встречается на вашем пути. Мысль забавная, конечно. Я так понимаю, что и наш разговор может войти каким-то фрагментом в вашу игру…

— Хотелось бы, чтобы она стала и вашей.

— А вам не кажется, Алекс, что эта игра может оказаться опасной?.. Ведь что скрывается за идеей «Полярного Трека»?

— Что? — усмехнувшись, спросил Алекс.

— Желание сколотить нечто вроде движения сопротивления мерсианам.

— Да я это и не скрываю, — Спиро продолжал улыбаться.

— Иногда лучший способ скрыть правду — сказать ее, — Раус вертела в пальцах сигарету. — Вы правильно сделали, что честно предупреждаете всех в правилах игры. Правда, есть одно «но». Я имею ввиду авторское право.

— Авторское право? — поднял брови Алекс. — Мы на него не покушаемся.

— А пункт четвертый?

— С передачей гонорара? Это не касается авторства. Но мало ли что возможно в будущем…

— Например?

— Например, какой-нибудь ловкач возьмет и, после незначительной переделки, опубликует того же «Умку» под своим именем…

— Да, я именно об этом. Вас это не смущает?

— Это не должно смущать никого, кто выходит со своим творением в инфернет. И потом, это было бы нам даже на руку. Кто-то вложил деньги, издал книжку, создал рекламу… Нам же. И потом, я не думаю, чтобы он отказался бы от того, чтобы часть гонорара направить детям.

— Голодающим умкам Чумландии?

— Ну да, цветам… вечной мерзлоты.

Раус рассмеялась и, щелкнув зажигалкой, закурила.

— Алекс, вы безнадежно больны Бендером… Не доведет до добра вас великий комбинатор! Вспомните, чем он кончил.

— Вы знаете, есть большое сомнение на этот счет. Насчет плохого конца.

Найдя через местное отделение Легиона Писателей телефон Ури Тырха, Алекс попытался договориться о встрече. Судя по интонации, классик не горел желанием встречаться непонятно с кем и, сославшись на занятость, попросил позвонить в понедельник. Спиро решил сделать запрос своему оракулу относительно возможности встречи. Оракул ответил довольно грубо: «Не стучите лысиной по паркету!». В понедельник Алекс услышал: «Позвоните завтра». Алекс понял, что дело кислое. Шансов на встречу было ничтожно мало. На следующий день, наконец, до него дошло, что имя Уолта Криса, посоветовавшего встретиться с Тырхом, должно послужить неплохой рекомендацией и, позвонив еще раз, поспешил передать привет от коллеги по перу. После непродолжительного колебания Ури Тырх назначил встречу.

Приводя в порядок свои бумаги, чтобы все необходимое было под рукой и выглядело максимально убедительным в пользу участия классика в проекте «Золотой Умка», Алекс, как это с ним обычно бывало, мало-помалу увлекся чтением разложенных распечаток. Первым был дневник. На его обложке появилась надпись — «Философские Дурки».