Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

— Дорогая, прости, прости меня за недоверие. Я просто очень тебя люблю, и не представляю свою жизнь вне тебя. Лишь по этой причине так часто высказываю, свое беспокойство.

В этот раз я не ответил, лишь резким движением вырвал из его рук локоть. Нет! не то, чтобы стараясь задеть его или насолить ему, просто ощущая истинность чувств Беловука к Лине, и опять сравнивая их со своими напитанными эгоистическими помыслами.

Трава, лоснясь о мою кожу, принимала в объятия стопы почти до лодыжки, выказывая собственную нежность и удивительную ровность. Иногда, впрочем, на этой неширокой поляне бросались в глаза растущие низкорослые кустики, чьи веточки венчались крупными цветами, даже в правящей ночи и сокрытых соцветиях распространяющие легкий сладкий аромат.

Погодя неспешного такого движения, когда Беловук нагнав меня и поравнявшись, пошел рядом, правда, более не затевая разговора, впереди значительнее выступил комплекс зданий. И так как сам комплекс поместился в относительной низине, в сравнении с тем местом, где были мы, и находилось озеро, я с легкостью рассмотрел здания расположенные параллельными двумя рядами вдоль широкого проспекта. Больше походящий на бульвар, он, похоже, предназначался для прогулок людей, так как на нем наблюдалось отдельное движение их фигур. Ближайший к нам ряд одноэтажных домов был плотно прикрыт широкой полосой леса, состоящего в основном из рослых берез и осин. А сами здания (главным образом в виде прямоугольных, длинных узких бараков) смотрелись сложенными из камня, уже видимого мною тут на Радуге. Тех самых каменных блоков не менее полутора метров в длину и сантиметров пятьдесят в высоту, напоминающих мрамор не только гладкостью, но и бело-желтоватым отливом, будто расплывшихся на воде оттеночных, маслянистых пятен. Крыши здесь, однако, были плоскими из желто-серой черепицы, а высокие стрельчатые окна так ярко светились, что озаряли собой окружающие их тополя. Эти деревья, точно прикрывающие последний ряд леса, в отличие от непрестанно дрожащей листвой осины, и с повисшими ветками березы, выглядели высоченными, а их шатровидные кроны, видимо, в жаркий день создавали отличную тень.

Деревья росли и на широком бульваре между двух рядов противолежащих зданий. Хотя в этом случае они все были низкими, и своим расположением не столько создавали тень, сколько красоту. На бульваре в большом количестве размещались также миниатюрные фонтаны, водопады, клумбы с цветами и множество скамеек, видимых даже издалека.

Пройдя сквозь одну часть леса, в частности участок молодых осин, потому как деревья тут росли небольшими делянками. Вступили в полосу более рослых, где деревья с расхлябанной кроной смотрелись старыми, их толстая часть ствола перед корневищем была потрескавшейся и потемневшей. Впрочем, сама кора в сияние Млечного Пути и звезд переливалась зеленовато-серым цветом, точно подсвечиваемая изнутри. Листва осин так слышимо дрожала, что порой казалось в этом лесу, за каждым деревом прячутся шепчущиеся о чем-то люди. Почва в осиннике поросла травой совсем низенькой, похоже, данный участок земли был искусственно облагорожен, потому как на нем не просматривалось сухих веток, опавших стволов или даже пеньков.

Беловук до этого шедший подле меня, шагнул внезапно влево, и, склонившись, поднял с земли обувь, как я приметил какие-то легкие сандалии, потому что подцепил их лямки большим пальцем. Это я увидел, даже не останавливаясь, лишь кинув косой взгляд вслед его движения.

Полоса почвы, на которой росли осины, также резко закончившись, как и сами деревья, вошла в прохладное полотно дорожки расположившейся между двумя зданиями. И Беловук придержав меня за плечо, остановил движение. А сам не говоря ни слова, тотчас опустился на присядки, и, положив на дорожное полотно две пары обуви, принялся обувать сандалии на ноги Лины. Я, было, хотел возмутиться, но после сдержался. Оно как в его действиях плыла такая уверенность, видимо, Виклина всегда позволяла ему это делать, и мой отказ мог навлечь на девушку неприятности столь странного поведения. Сандалии были простыми, с тонкой подошвой и двумя лямками, укрепленные возле большого пальца и на лодыжке, где застегивались на клепки (как я понял).

Пока Беловук возился возле ног Лины, а после надевал обувь на себя, я оглядел дорожку, на которую мы вышли, и которая стыковалась с бульваром. Не очень широкая, она, впрочем, разъединяла пространство между двумя зданиями, входы в которые прикрывали широкие деревянные двери, расположенные в стенах обращенных друг к другу. Небольшие крылечки, круглые клумбы с цветами перед ними прекрасно наблюдались за счет яркого света, каковой истончали два фонаря. Они стояли, словно подпирая углы строений, и будучи высокими с мощными, плоскими тарелочного вида светильниками, изливали такой насыщенный свет, что его хватало не только на сами входы в здания, на крышу, но и прилегающую территорию, в том числе и проходящего по краю осинника.

Обувшись сам, Беловук поднялся с присядок, и, более настойчиво сжав мою руку в своей ладони, направился по дорожке между двух зданий к бульвару. Двери в строениях оказались закрытыми, потому я не смог разглядеть внутренности их, хотя четко для себя отметил названия растущих на клумбе розовых и голубых незабудок, охваченных темно-зелеными, широкими листами, к моему удивлению цветущих ночью, и даже распространяющих очень тонкий сладкий аромат.

А может это так пахла моя Лина…

Я уже ни в чем не был уверен… оно как ощущал ее запах напитанный сладостью распустившихся цветов, свежестью и необычайным пряным ароматом, напоминающим горько-миндальный, терпкий вкус все время.

Выйдя на бульвар, где оказалось довольно много людей, не только прогуливающихся, но и сидящих на деревянных скамейках, лавочках, отдельных плетеных креслах, мы повернули налево и направились вдоль зданий вперед по ходу движения. За проходящим рядом корпусов зданий, таких же одноэтажных каменных, пролегающих по правую сторону от бульвара располагалась полоса леса, подобная той из которой мы только вышли, определенно, перемещающая делянками осину и березу, молодую и старую.

Яркость света на бульваре значительно прибавилась. Можно было даже сказать, что ночь тут сменилась днем, полностью заслонив ночное небо. Потому как с находящихся вдоль зданий фонарей, и протянутых между ними прозрачных, широких полос разом лился бело-желтоватый свет, а миниатюрные фонтаны, водопады, клумбы с цветами опять же подсвечивались изнутри. И если текущая вода в основном перемещала голубые тона, то растения на клумбах (также разнообразных форм: круглых, квадратных, треугольных) сияли в основном розовым, красным, фиолетовым светом. Тут перемещали свет даже стволы, ветви деревьев так, что проходя мимо таковых, я не сумел понять, каким образом на них размещены источники электричества.