Юрий Леляков - Четыре круга судьбы

— Но я так помню, — не смутился «тот» Донот. — Иду туда, вы ждёте в списанном вагоне; потом — нас подцепляют к тому поезду…

— А зачем и куда едем? — задумался «тот» Минакри.

— Нет, я помню не так, — возразила «та» Фиар.

— А как? — даже непонятно, кто спросил.

— Ни у кого вагон не просим! Берём сами…

— Точно! — согласился «тот» Минакри. — Подцепили как-то тросом, подогнали к составу…

— А умеем это… реально? — спросил «тот» Лартаяу.

— Не знаю. Но как-то… Предлагаем ему деньги…

— А где возьмёшь? У нас же их нет!

— Но… точно! — подтвердил «тот» Донот. — Я предлагаю машинисту тепловоза! Протягиваю, чтобы подцепил нас…

— Да! И он ещё… «перечислит все стыдные места человеческого тела и их функции»! — снова будто цитируя, добавила «та» Фиар. — Но деньги возьмёт, и…

— Или просто подтянем тросом, подцепим к какому-то поезду, ничего не спрашивая? — предложил «тот» Лартаяу. — Нелегально…

— И куда едем? — спросил «тот» Минакри. — Зачем? Что искать?

— И помню: как договариваюсь с начальниками вокзала, поезда! — ответил «тот» Донот. — Представляю!

— И ещё будет «курить мерзкую вонючую папиросу грузчик»! — добавил «тот» Джантар. — Сидя на тележке…

— И нам погрузит чей-то труп! Мол, всё равно заразу везёшь… А в дверь на какой-то станции постучат бандиты — и я им отдам! Примут — за кого-то, с кем об этом договаривались! Ещё татуировку потребуют показать: член ли я той банды…

(И всё — спокойно, даже иронично!

В такой мир ожидали попасть?..)

— Я слышал… тех, других! — признался он. — А… ничего не повторял из того, что слышал?

— Да, немного, — подтвердила Фиар. — Значит, у нас отняли… свою историю у каждого, и «вставили» всех — в одну? Только у меня с Минакри — была общая… Да — ты же не вспомнил никакой истории, Джантар!

— Но… знаю! — вдруг вспомнил он. (Наконец — озарило память, как вспышкой света!) — Вот эту, про аппендикулярию…

…— И электрический стул? — переспросил Талир. — И я там?

— Такая у нас была история, — закончил Джантар. — Но потом кто-то решил: «такое» детям — нельзя! Будем кем-то другими…

— И кто теперь мы? — спросила Фиар. — И кто они? Вообще, насколько обычно или необычно: говорим об этом, потом перенесены сюда? Мы же были в том подвале! Подождите… Или нам приснилось?

— Что? — спохватился Джантар, встрепенувшись…

…Действительно — будто спал! Разговаривая — заснул!..

А что было во сне?

Не с ними — с «теми»? Или снилось — «тем»?..

…Вдруг — так же разговаривая в этом подземелье — поняли, что находятся… в пустой квартире, с окном на освещённую фонарями улицу? И почему-то ждали: появится полиция или военный патруль, объявят, что дом отселён, потребуют сдаться? Но в итоге — осторожно осмотрев всё и убедившись, что больше никого нет (в подъезде, или во всём доме?) — спустились в три приёма на лифте, вышли наружу; долго шли пустынным ночным городом (никого не встречая, не узнавая ничего знакомого?); наконец — вышли к железнодорожной станции; на дальних путях — старый, вероятно, списанный вагон; недолго думая — забрались туда…

…А сами — где?

Разве не ехали «наяву» — таким же ночным поездом?

Джантар понял: он боится открыть глаза! Но просыпаться надо было…

…В глаза ударил свет далёкого фонаря. За окном змеились рельсы. По соседним путям, чуть слышно переговариваясь, шла группа железнодорожников! Как и представлял…

— Смотрите, — прошептал Джантар. — Да, мы тут…

(Но значит — правда? Непостижимым образом, продолжая говорить — во сне! — перенеслись из того подземелья в тот дом; и оттуда… в неясном сознании проделали тот путь? Ничему даже особо не удивляясь, будто зная, куда идти?

И обсуждали… что? Или… снилось — там, на ходу — как обсуждали «те»?..

Опять обмануты! Даже и выйдя оттуда…)

…— Учти, имею высший разряд по стрельбе!.. Газы! Назад!.. Всему отделению в подъезд!.. — будто звучало в ушах из драки или перестрелки, которой не было. (Как — и оружия, и навыков обращения с ним…)

И из сна в пути по городу — какая-то чушь про «мертвеца, назначенного на должность гроба»…

И — как пытались говорить, что якобы пережили; и — всё не связывалось…

…Явно не был Минакри монахом: не вязался с этим — ни «летний лагерь», ни «полицейская дыба»! А якобы монастырский быт с его слов: чего стоит один «святой унитаз»! И «камера с горячим полом»… Ездят ли дети из диких племён в такие лагеря, есть у них монастыри и древние традиции веры, но — с «перевоспитанием» дыбой? Как связать в одно целое… Разве что: сперва жил в племени, потом — в городе, оттуда ездил в лагерь, взорвал притон, допрошен полицией, сдан в монастырь? От него отказались — живые, здоровые родители? И — какой веры мог быть «человек из племени»?..

…И у самого Джантара — ещё «альтернативная» биография? Будто — на крыше стройки (а как там оказался?) пойман полицией, и от него потребовали признания — будто видел, как там кто-то передал кому-то конверт или портфель с деньгами… иначе пострадает вся семья! И даже — должен смириться, что в руку воткнут кусок стекла (которое будто разбил локтем), и так сфотографируют «для доказательства»! Не дали и времени на размышление… Как тут быть? Сказал: «Возможно, видел» — без уверенности, с надеждой установить справедливость потом?.. Но и нет чувства, что дальше: событие — как не его жизни! И семья — как в тумане: неродные братья, вторые и третьи мужья мачех, просто «опекуны» — всё смутно…

…И Донот — пытался рассказывать ту же историю, но подробностей объяснить не мог! «Горком», «обком» — вроде бы места работы родителей… И с чего началось: если в военное время, с той опухоли — при чём тут мистика, которой увлёкся, и за это «прорабатывали на собрании»? Или — за то проведение «политинформации»? Вот именно: а возраст? Если к 15 годам — уже несколько лет ездил оперироваться за границу, то… «активистом» среди старшеклассников был — в 7–8 лет? Да не мог и назвать: сколько было, когда началась война? Неполная, будто недодуманная кем-то, память…

…И Ратона «будто вспомнил» — что вёл в том доме-приюте (не для школы, для себя) какие-то записи, но «младшие обнаружили и всё сожгли»… Это, конечно, всех расстроило, захотелось восстановить хоть что-то — а вспомнить не мог! И чем увлекался, что выбрал как будущую специальность — терялся в догадках! То — равна ли нулю масса нейтрино; то — как быть при каждом новом открытии, если идеология «закрепляет» сложившуюся картину мира… (Тема, всем знакомая — тоже отвлечённо, теоретически! Никто никакой «идеологии» не знал!) И — «теоретической» оказалась память о якобы большой семье: ни одного имени, ни места, где жили! Лишь расплывчатая канва: что «должно быть», но нет…