Юрий Леляков - Красные сферы (часть 1)

— На то мы и разведка, чтобы знать. Старт — 2 марта 1978 года, стыковка — 3 марта, если обойдётся без «нерасчётного режима». Командир корабля — гражданин СССР Алексей Губарев, второй член экипажа — космонавт-исследователь, гражданин ЧССР Владимир Ремек. Вот увидишь. До исчезновения ты ещё успеешь прочесть газеты за 3 и 4 марта.

— А когда вся экспедиция кончается, ты не знаешь?

— 16 марта. Но тогда мы уже будем, сам понимаешь где…

Вдруг раздался приближающийся вой милицейской сирены… Обернувшись, он увидел, что в окне лестничной клетки горит свет…»

(Так… ещё не отъехали?)

«…— Проснулись! — с ужасом понял он. — За нами погоня!

— Остаётся только один выход, — спокойно сказал водитель.

Машина развернулась с огромной скоростью, в секунду проскочила два близко расположенных поворота и понеслась по улице Орджоникидзе. Сзади резко развернулась милицейская машина, но никто не заметил этого. Водитель лихорадочно поворачивал рукоятки на пульте. У поворота он спохватился и рванул руль. Машина на огромной скорости понеслась на забор.

— Мы же разобьёмся! — закричал он.

— Нет, — спокойно ответил водитель, — не разобьёмся. Мы проскочим через несколько тысяч километров, а они подумают, что мы бесследно исчезли.

Машина с треском врезалась в запертые ворота, свернула в сторону и вдруг исчезла. От места её исчезновения пошли светящиеся полукольца…»

(Да! Всё же!

Но — где, в каком городе?)

«…Лейтенант милиции… следователь… Тверезов…» (а виден — опять Ромбов!) «…открыл почтовый ящик. В нём лежало только одно письмо. Но конверт выглядел немного необычно, и это насторожило его…

Поднимаясь к своей квартире, и одновременно рассматривая конверт, он заметил, что, во-первых, на конверт наклеена старая 10-копеечная марка — значит, письмо заказное, во-вторых, конверт выпущен в 1976 году, и, в-третьих, почтальон доставил письмо не по адресу… А уже в квартире, взглянув на штемпель, он даже вздрогнул. На штемпеле стояла дата 19 ноября 1977 года. Перевернув конверт, Тверезов увидел ровенский штемпель со вчерашней датой — 23 января 1984 года…»

(Дата «завещания» Хельмута — в несбывшейся ветви!)

«…Ещё раз взглянув на штемпель шестилетней давности, Тверезов прочёл: «Владивосток, Почтамт»…

«Это уже странно, — подумал Тверезов. — У меня там родственников нет. И эта дата… Не помню, что она мне напоминает, но, во всяком случае, письмо такой давности… Да, а кому же оно адресовано…»

(И попало — к нему домой, а не на работу!)

«…Но графа «Кому» была пуста. Решившись, Тверезов вскрыл конверт. Из него выскользнул сложенный вчетверо лист бумаги, с обеих сторон исписанный незнакомым почерком. Тверезов развернул его и стал читать. Письмо начиналось без обращения.

«18 ноября 1977 года, 20 часов.

В прошлом письме вы удивляетесь, что не узнаёте меня. Да, я действительно стал теперь другим, не таким, как вы хотели, и понял, что всё, чего вы добились в жизни, бессмысленно, а сами вы жалкие тупые мещане. Дальше можете не читать, всё равно до вас это не дойдёт…» (Неясны несколько слов.) «…А кому интересно, читайте.

Мы, земляне, часто насмехаемся над межпланетным контактом и рисуем инопланетян в виде… склёпанных из осциллографов, газовых плит и подшипников дьяволов с рогами в виде антенн и перегоревшими лампами вместо носа. Инопланетяне заочно, по научной фантастике, надоели нам ещё до контакта. Конечно, ведь мы же бесконечно горды своим земным происхождением, мы несравненны в своей расовой чистоте от этих перегоревших ламп! А что мы знаем об инопланетянах? Ничего! Мы затыкаем уши, чтобы не слышать древних легенд о людях с неба, мы закрываем глаза, чтобы не видеть иллюстраций из Библии, изображающих космические старты, и на том основании, что люди не получают новой информации, решили, что нам уже всё в мире известно, осваиваем природу и совершаем непоправимые ошибки! Ну, какова «белая раса»?

Только не подумайте, что я сошёл с ума. Вряд ли вы хорошо помните фильм «Солярис», но вы должны помнить слова Снаута: «Мы не хотим исследовать космос, мы хотим расширить Землю до его границ… нам не интересен ни контакт, ни иные миры… Человеку нужен только человек». В точности не уверен, но вчера я вспомнил эти слова, задумался обо всём этом и понял, до чего земляне тупы и ограниченны. В частности, и вы тоже. Единственное, что вас интересует — это не отстать от соседей. Они купили третий шкаф — и вы на незаслуженную премию приобрели такой же и завалили его купленными для красоты финтифлюшками. Они купили машину — и вы купили, не знаю даже, на что. Проворовались, наверно. А когда узнали, что у соседа есть диплом. Тайком переправили мои документы в проклятый институт рыбной промышленности, который мне изрядно осточертел за два года учёбы, тем более, что большей частью «учебный коллектив», как вы любите говорить, состоит из мещан, таких же, как вы. Почему же вы меня в тюрьму не сплавили, у соседа ведь и судимость есть? И почему не дождались, пока я сам сделаю выбор профессии?

В общем, с вами всё кончено. Это письмо последнее. Я встретился с хорошими людьми, нашёл своё место в жизни и обойдусь без высшего образования. У вас есть знакомые, случайно оказавшиеся в угрозыске, но они изменили мою внешность так. что никто не найдёт, не только лицо, а и всю комплекцию. Теперь я больше приспособлен к работе в космосе, чем к сидению на конторских нарах на должности палача природы. Оплакивайте теперь потерянные деньги (не знаю, правда, во сколько я вам вылетел)!

Несостоявшийся никто…»

(Всё тот же конфликт… У кого — теперь?

Да: Лесных, из-за диагноза — был готов поступить хоть куда-то! Там же! А… этот некто, со сменой ветвей — на его месте?

И внешность изменили — реально? И — те два черепа…)

«…Очень странное письмо, — подумал Тверезов. — И что-то оно мне напоминает. Где-то я уже видел похожее… А жаль, что не указана фамилия… Кто же это — в угрозыске? Кривоносов, уже второй год отбывающий срок? Да, помнится, многих он в институты толкал за приличную сумму, — Тверезова даже передёрнуло. — И ещё угрожал: припаяю судимость…» (Кому?) «…Но — во Владивосток?…»

(Нет, не верилось, что Кривоносов — такой! Уже слишком!..

И — что? Кабинет, двое в милицейской форме…)

«…— Это для меня полная неожиданность… В 77-м году никто из ровенчан во Владивостоке не исчезал.

— А ты в этом уверен?

— Уверен. Но… Пересматривал все нераскрытые розыскные дела. И там — нашёл старое дело за февраль 78-го… Опергруппа ехала по улице. И вдруг — машина. На полной скорости свернула — и в забор. Там тогда 10-этажный дом строили. И никакого взрыва, никакого грохота — ни звука, только странные светлые круги пошли. Вернее, полукруги. А от машины ровным счётом ничего не осталось, хотя она не могла не налететь на стену. Повреждённым оказался только забор…»