Юрий Леляков - Красные сферы (часть 1)

(Мороз по коже…

И этим — предотвратили мировую войну? А… с кем?)

«…Серов кончил. Все сидели молча и неподвижно. Только Этамиев перевёл на своём приборе какую-то рукоятку и взялся за руки соседей, отцепив их от прибора. Ромбов понял, что у сектантов начался транс, очевидно, вызванный с помощью этого прибора. Наступил самый удобный момент для того, что он собирался сделать.

Ромбов осторожно, как будто кто-то мог его видеть, вынул из-за пазухи нож и встал. Сектанты не отреагировали на это ничем. Убедившись, что они охвачены трансом, он встал сначала на нары, потом на подоконник, и стал высверливать в цементе над дверью дыру. Время от времени он бросал работу и с тревогой посматривал в окно, чтобы убедиться, что сектанты по-прежнему в трансе. Наконец, отверстие было готово.

Раньше он никогда не носил с собой радиопередатчики для установки в любом подозрительном месте и даже е считал это нужным. Постоянное ношение с собой, кроме пистолета, ножа и фотоаппарата «Спутник разведчика», и без того уже было нарушением милицейских порядков и традиций, согласно которым, милиционер всегда должен подвергаться гораздо большей опасности, чем преступник. Но теперь ему очень помогло именно то обстоятельство, что у него в кармане оказался передатчик Кедрова, заряженный совсем новенькой батарейкой…

Установив передатчик и укрепив его найденным в машине Этамиева пластилином, Ромбов приступил к следующему пункту своего плана. Он сфотографировал машину снаружи и внутри, внутренность подземелья, внутренность гаража, дверь с окном и нарами, сектантов в трансе и Этамиева с прибором крупным планом. Он делал это чрезвычайно торопливо и в то же время боясь допустить малейший просчёт — он уже почти не сомневался, что на карту поставлена жизнь всей Земли…

Закончив съёмку, он сел и стал ждать, кода сектанты очнутся. А они всё так же неподвижно сидели и смотрели в одну точку. Ромбова немного успокоило то, что Этамиев смотрел на колонну с магнитофоном и не мог видеть Ромбова…

Медленно и мучительно долго тянулось ожидание. Чего только не передумал Ромбов в эти долгие минуты! Откуда-то появилось сомнение, что Устрялов сможет взломать дверь, если он не вернётся до 2 часов ночи. Потом её сменил страх, что ему самому с его снимками отсюда вообще не выбраться, и никто не догадается принять передачу с того передатчика, который он только что установил. Всякие ужасы лезли Ромбову в голову.

Но всё имеет свой конец… Раздался громкий щелчок, и сектанты внезапно и одновременно переменили положение. Этамиев встал и достал из-за колонны странный предмет, похожий на тонкий лунный серп чёрного цвета. Он положил его себе на колени так, чтобы рога огибали плечи, и откуда-то возникла музыка. Странная, завораживающая, почти гипнотическая музыка… Этамиев нажимал на приборе кнопки и едва касался протянутых между рогами струн. В его музыке чувствовалось тихое завывание космического пространства, стремительный ритм подготовки к старту, почти суеверное благоговение перед тайнами Великого Космоса, радость встречи с иным миром… И неужели такой человек может претендовать на всемирную власть? Увы, внешность часто обманчива…

Кончив ровно в полночь, Этамиев положил «лунный серп» ночь, обратно за колонну. К этому времени все сектанты опять сидели на своих местах. Серов встал и включил магнитофон.

Магнитная запись открывалась государственным гимном СССР, чего Ромбов никак не ожидал. Ему ещё никогда не встречались сектанты, более лояльные, чем местные мирские руководители. Но он решил не спешить с выводами…

Но Ромбов ошибся. Снова раздалась «космическая» мелодия, только уже в несколько замедленном ритме, и… опять начался государственный гимн Советского Союза. Так сначала показалось Ромбову. Вслушавшись, он понял, что это просто совпал ритм. Слов он по-прежнему разобрать не мог. И вдруг что-то как будто подтолкнуло его… узнал фразу, которую Кедров запомнил из разговора Этамиева.

…запутался во всём, что увидел и услышал сегодня. Вернее. вчера, так как уже шёл первый час ночи на 5 февраля, но и сегодня тоже.

Пока Ромбов пытался восстановить у себя в мозгу причинно-следственную связь событий, началась новая песня…»

(И — зазвучало вдруг! Будто и не текст, не запись — «напрямую»:

…— Я возьму с собой этот большой мир,

Каждый день, и каждый его час…

Если что-то я забуду,

Вряд ли звёзды примут нас…

Да: из «Москвы — Кассиопеи»!)

«…Услышав их, Ромбов вдруг с удивлением обнаружил, что ещё может после всего пережитого задуматься о космосе. О том, какими гадкими кажутся в сравнении с высокими стремлениями его исследователей мелкие помыслы некоторых землян. И не только мелкие, а и крупные, если они превращаются во всепланетный кошмар. Страшно подумать — планета продолжает свой вечный путь по бескрайнему космическому пространству, когда на ней есть жизнь, и так же будет продолжать его, когда цивилизация погибнет… Есть ведь коме атомной войны, промышленных отходов и тому подобного ещё одна опасность, о которой ещё почти никто не знает… А если всё-таки это ещё не конец?

…Дальше следовала песня «Притяжение Земли».

«И почему вся лента у них на космическую тему?»— подумал Ромбов…»

(И — одиночество Этамиева среди землян…

Нет, а… «Ещё одна опасность»! О чём это?)

«…предполагает действия за спиной правительств. Сможет ли наша разведка поработать так хорошо, чтобы мы могли одновременно обезвредить все их военные базы? Не сделаешь же нашего разведчика министром обороны США!

— А почему именно нашего? — переспросил Этамиев. — Совместные действия коммунистов Земли не означают экспорта революции. Конечно, туда, где нет своих разведывательных кадров, их придётся экспортировать, но всё равно в каждой стране найдётся своя оппозиция… Трудности, конечно, очень велики, но вы должны понять, что иного выхода у нас нет.

Дальше дискуссия шла в том же духе. Ромбов не столько прислушивался к ней, сколько пытался решить, была ли она результатом продуманного сговора или правдиво отражала взгляды сектантов. Если бы Этамиев только пытался изобразить себя и своих сторонников-сектантов… коммунистами и патриотами, он превратил бы собрание сектантов партсобрание с политинформацией… Да и Кедров говорил, какие у Этамиева взгляды. Но вот это-то и странно… фанатику с претензиями на мировое господство надёжнее было бы маскироваться под самую обыкновенную ничем не примечательную личность, чем… Стоп! А вдруг он не фанатик? Вдруг он мыслит себя добрым царём — миротворцем и освободителем? Ведь ясно же, что неосуществимы все его планы. Разве теоретически возможно совершить мировую революцию так, чтобы ни одна атомная бомба в мире не взорвалась? И он намерен снабдить своим оружием своих последователей и с его помощью обезвредить все военные базы мира?