Юрий Леляков - Красные сферы (часть 1)

«Они раскрыли мою тайну», — понял Этамиев. — По нашему Кодексу я не могу рисковать собой.»

Водитель метнул нож. Этамиев еле успел увернуться и пригнуться, чтобы осколки стекла не попали в глаза. Рука машинально нащупала в кармане зелёный куб. Расположение кнопок на нём он знал на память.

— Нож достаёт! — завопил дружинник-мысяк.

Этамиев нажал кнопку, и в ту же секунду почувствовал в сердце холод смерти. Но ни одна капля крови даже не брызнула на пол автобуса. Этамиев исчез. Дрожащие убийцы с перекошенными мордами в ужасе смотрели на то место, где только что был Этамиев. Из точки, где был его карман, стали расходиться красные светящиеся кольца Достигая метра в диаметре, они исчезали. Не расплывались в воздухе, а именно исчезали. Водитель вскочил в кабину и погнал автобус прочь от опасного места, но ещё два кольца разошлись уже позади автобуса…

— Есть чем оправдаться, — пробормотал мысяк. — Этамиева убила шаровая молния.

— А про то, что она была слоёная, не говори, — проскрежетал сквозь зубы водитель, — а то обоих из партии выгонят за мистику. Ну что ж, подведём итоги. Сбыли Кедрова, сбыли Чжана, сбыли Этамиева… И из-за каждого… головой рискуем…

…— Стойте! — закричал Ромбов. — Не кладите трубку!

— А что ещё?

— Устрялов звонит участковому врачу. Сейчас он узнает, были ли случаи отравления эрготамином…

— Водкой? — переспросил в другой комнате голос Устрялова. — Нет. это нас не интересует. Что? Самогоном? Нет, это тоже… Фотохимикатами… 35 случаев? Стиральным порошком… Ясно. А какими-нибудь наркотиками… что в аптеке не продаются… Только гашиш? А эрготамин? Не было? Ну, всё… Но вряд ли эрготамин приготовлен специально для этого случая, — это он говорил больше для Ромбова, чем для Солонцова. — На днях вполне может последовать ещё один такой же случай.

— А не было у вас тут случаев преднамеренного отравления? — спросил Ромбов, когда Устрялов кончил разговор.

— С целью получения наследства изредка бывали, преимущественно грибами. А вот чтобы специально выделили из спорыньи сильный наркотик — такого не было. Как им удалось его получить — ума не приложу.

— Самогонный аппарат зарезервировали. Меня волнует другое. Если убийца Трепыха так хорошо умеет метать нож…

— Вот я и думаю, зачем он убил своего, — подтвердил Ромбов.

— Наверно, он слишком много знал.

— Или тут… две хорошо организованные противоборствующие стороны. Кедров и Чжан намеревались выведать какую-то тайну. Судя по всему, в их план входило установить фотоаппараты, снабжённые приборами для съёмки с дистанционным управлением, и передатчиками для приёма звуковой информации. Где установить — мы не знаем, так как мысяки помешали им это сделать. И Трепыха, который всё-таки слишком много знал, они не пожалели. Наверно, он тоже был ознакомлен с этой тайной. А мысяки не могли позволить себе оставлять такого человека в руках милиции. Потому и важно было убить именно его.

— Это было бы логично, если бы удалось доказать, что у мысяков есть такая тайна, — перебил Устрялов. — А из-за недоучитываемого пива на заводе или ради сокрытия эмигрантского прошлого они на это не пойдут — и так в районе «свои» судьи. Значит, тут что-то покрупнее.

— Такое, что выходит за рамки не то, чтобы района, а даже и области?

— Вот именно. Но никакой такой тайны у них нет и быть не может. Даже сама тайна получения эрготамина тут явно не тянет…

— Как — инопланетяне? — не расслышал Ромбов.

— Я сказал «Явно не тянет». Кстати, в районе… Зорина и Викторова не нашли?

— Только один Александр Зорин жил в нашем районе за последние десять лет, да и тот покойный. А Викторова ищут до сих пор. Знаешь, — вдруг круто переменил тему Ромбов, — это дело само странное из всех. Во-первых, раньше я всегда точно знал, что произошло — убийство, ограбление или недостача, а теперь даже этого не знаю. Во-вторых, загадок не убывает, а прибывает, и конца им не видно. В-третьих, нет подозреваемых, потому что, в-четвёртых, нам пока некого и не в чем подозревать… Ясно одно: Зорин и Викторов должны или происходить из этих мест, или хотя бы иметь тут родственников, или учиться с Валерием в одно время и в одном институте. Среди знакомых Ратислава таких не было.

— А вдруг это и есть главная тайна? — спросил Устрялов.

У Ромбова даже дух захватило от этой внезапной догадки. А вдруг это и вправду главная тайна? Вдруг и вправду Валерий, Ратислав, Зорин и Викторов не исчезли, а содержатся в каком-нибудь тёмном углу мысяками под усиленной охраной? Мысяки на это вполне способны. Но как чудовищна сама мысль! Шесть лет, официально исчезнувшие…»

(Да: ветвь, не знавшая… Ичкерии! «Мыся» — лишь дикий оазис посреди советской действительности! И «эмигрантское прошлое» упомянуто — никак не Чжана…)

«…Вдруг — уже в который раз за сутки! — зазвонил телефон. Ромбов машинально схватил трубку.

— Викторов есть! — раздался торжествующий голос Солонцова.

— Как есть? Где есть? — не понял Ромбов, уже основательно уставший от пережитого и передуманного за день.

— Во Владивостоке в институте с 14 октября по 31 декабря 1977 года на кафедре технологии переработки работал лаборант научно-исследовательского сектора Викторов-Курганский Валентин Фёдорович. Это формально, так как с 23 ноября на работе не появлялся, но для облегчения завкафедрой и иже с ним каких-то махинаций числился. Из родственников жив только дядя, Курганский Алексей Дмитриевич, 1944 года рождения, с 1978 года житель Васяця, так что вам повезло. Не исключена связь между исчезновением племянника и переездом дяди из посёлка Посьет Приморского края через всю страну в Васяць без видимого смысла.

— Здесь, в Васяце, дядя Викторова? — переспросил Ромбов.

— Ну да…

— Что-то я не помню такого, — заметил Устрялов. — Пока Мыся не входила в мой участок, мог ещё всех помнить, а теперь нет.

— А у кого же, как не у тебя, узнать?

— Не знаю даже… У нас даже фамилий жильцов на домах нет. ЖЭК на Мысе, там всё так перекручено, что искать бесполезно. Да и вообще, к мысякам теперь ни с каким вопросом обращаться нельзя. Хотя, припоминаю, кажется… Будущего диспетчера троллейбусной станции тоже зовут Алексей Дмитриевич. Или нет, одного из будущих водителей…»

(Вот «перетасовано»! И в такой путанице — расследовать!)

«…Ромбов посмотрел в окно. За время разговора совсем стемнело… Было даже темнее, чем всегда. Ромбов сразу догадался, что по всей Мысе погас свет. Звёздное небо во всей свой красе развернулось над Васяцем.

— Мысяки никогда не видят этого, — неожиданно изменившимся голосом сказал Устрялов. — Не только потому, что мешает свет и дым пивзавода, но и потому, что они никогда не смотрят на небо. Они никогда даже не пытаются задуматься над тем, что вот эта звезда, — он указал на самую яркую звезду в западной половине неба, — удалена от нас на такое огромное расстояние, что свет её приходит к нас через 8 лет и 3 десятых… И всё же это расстояние очень мало по галактическим масштабам… Главная звезда созвездия Ориона, которая находится справа от этой звезды, удалена от нас на сотни световых лет и продолжает удаляться. Во Вселенной постоянно рождаются и гибнут звёзды, взрываются сверхновые, межзвёздный газ уходит в соседние миры через чёрные дыры, из туманностей образуются планеты, а здесь, на одной из них, живут жалкие существа, готовые из-за рубля перегрызть один другому морды. Ты знаешь, я уже иногда как будто могу ощутить эти огромные расстояния. Когда выключают свет, я смотрю на Млечный Путь… вот он, над Орионом, — и мне кажется, что я вижу это расстояние, в тысячи раз превосходящее расстояние до этих вот двух ярких звёзд над Орионом, которые мы видим на фоне Млечного Пути. И это очень помогает мне в борьбе с мысяками. Я знаю что сражаюсь с ними во имя прорыва человечества в этот огромный внешний мир. Они же не знают, на что им ворованые деньги. Но если бы ты знал, как я сам хотел бы побывать на какой-нибудь иной планете! И мне прямо страшно делается от мысли, что, возможно, на эту борьбу пойдёт вся моя жизнь, потому что наши безмозглые законодатели очень любят сажать с тюрьму невиновных, лишать преступников всех надежд чрезмерным сроком, а тех, кого повесить мало, наоборот, жалеют. С такими законами мы коммунизм не построим. Тут надо что-то менять.