Юрий Леляков - Красные сферы (часть 1)

(И — весь тот рассказ Крохотова… по телефону?!

А у Ромбова) «…сознание было занято мыслью о том, что эти сферы теперь придётся считать не галлюцинацией, а вполне реальным физическим явлением, и даже просить экспертов придумать если не объяснение этому явлению, то хоть какую-нибудь рабочую гипотезу по этому поводу… А в практике Ромбова ещё не было случая, чтобы на пути расследования встал необъяснимый природный феномен… Правда, Ромбову был всего 27 лет, но ведь и у его старших коллег, за исключением Ялларабова, таких случаев не было. И самое удивительное то, что на пути у Ялларабова встало то же самое явление…

Второй раз Ромбов проснулся в 10 часов, как всегда после ночного пробуждения. Было уже светло, но по-утреннему холодно, холодно даже для зимы. Снег, выпавший за ночь, покрывал пушистым слоем старый лёд и искрился в солнечных лучах… далеко в конце улицы у грязных домов Мыси орудовали дворники без жёлтых халатов, убирая с улиц Мыси зиму…» (Так и сказано!) «…Ромбову не нравилась суровая чинная Мыся с её грязными безлюдными улицами, где, казалось, было запрещено всякое веселье и в людях сознательно убивался всякий интерес к жизни, как у кальвинистов или в Китае. Даже люди там были не люди, а какие-то старомодные… роботы в чёрных пальто, шляпах и с папками под мышкой, обойдённые течением времени. Странный двойной посёлок… и причина этому была странной — до 1939 года Васяць находился в Советском Союзе, а Мыся — за границей… Границу перенесли, а неприязнь осталась… Хорошо, что верх берёт всё-таки Васяць…

…но тут в соседней комнате раздался грохот, как будто упала табуретка…

— Держи! — закричал незнакомый голос. — Эй, положи топор!

— Куда вы меня привели, гады? — спросил другой незнакомый голос, глухой и металлический. — Вы хотите меня угробить? А участкового куда по дороге дели?

— Я здесь, — голос Устремова прозвучал вовремя, когда Ромбов уже был готов приоткрыть дверь с пистолетом наготове…

— Уберите этого мысяка, — уже спокойнее попросил металлический голос. — Вы должны поговорить со мной откровенно.

— Ладно, пойдём, — опять раздался первый голос. За ним последовал щелчок закрывающейся двери… Устремов остался с обладателем металлического голоса. Ромбов обратил внимание на то, что голос у того был неестественный, как будто он говорил из железного бака.

— Ну что ж, начнём откровенный разговор, — начал Устремов. — Все говорят, что драку начали вы, причём вы уже тогда были в маске. Кстати, то, что вы отказываетесь сообщить, как её снять, вам не поможет: вас опознают по отпечаткам пальцев.

— Все говорят? — переспросил тот же металлический голос, но немного дрожащий. — Эти мысяки вас просто дурачат! Они считают так: если старший ударил младшего, то за дело, а если младший дал в морду старшему, то сразу его за решётку! И вы не знаете, кто я? А кого ненавидят все проклятые мысяки без исключения? Не помните…»

(Но… пропуск? И кто и почему — тот, в маске?

Ах — причёска! У того — что-то с внешностью, а в школе требуют… короткую!

Или…

Тот шрам… ещё в школе! Все обращали внимание…

«Староста параллельной группы», чья фамилия — Кедров!..)

«…— На это он им хорошо ответил, лучше не скажешь! В общем, в отличие от многих людей, которые в коммунизм уже не верят, Этамиев — убеждённый его сторонник, но как он предлагает его построить, понять трудно.

«Надо бы поближе познакомиться с этой сектой, — подумал Ромбов. — Она всё-таки может иметь отношение к делу.»

— В общем, я пришёл к выводу, что Этамиев — инопланетянин. Это было несколько месяцев назад. Но и теперь я не знаю, как к нему подступиться, а тайну хранить нет сил… Может быть, вы мне поможете?

— Знакомый психологический феномен, — заметил Устремов. — Потеряв надежду на людей, вы стали надеяться на сверхъестественное. Наверно, вы подсознательно надеетесь на всемогущество этого инопланетянина в борьбе за мир?

— Хотел бы надеяться, но не знаю, обязательно ли пришельцы должны быть нам друзьями, — тяжело вздохнул человек в маске. — Вот мне и нужна чья-то помощь. Я не могу идти на контакт сам, так как много раз читал в фантастике, как представитель одной цивилизации убивает представителя другой, слишком много знающего о нём. Если контакт будет стоить мне жизни, на кого останется тайна?

— Но вы поймите, что это неправдоподобно, — вмешался Ромбов. — Инопланетяне не могли прилететь на метле. Значит, где-то на околоземной орбите остался звездолёт. А на Земле — спускаемый аппарат. Но первый же встречный спутник легко бы зафиксировал звездолёт, и так далее…

— А как же всё то, что я видел и слышал?

— Политические взгляды у человека могут быть любые. Что касается того языка, он мог быть португальский или румынский, который в таком случае может знать и Фэн. Ошибку во времени может допустить всякий…» (?) «…В пединституте самого вычислительного центра вы видеть не могли…

— Но ведь всё это имело неземной вид! Надписи не поймёшь каким алфавитом…

— А какие? — спросил Устремов, вынимая из ящика стола чистый лист бумаги.

Человек в маске взял у него авторучку и задумался. Первое слово — судя по всему, название машины — он вспомнил быстро…

— Грузинский алфавит, — не очень уверенно ответил Ромбов.

— А это, — и на листе появилось ещё слово. — Это подпись под рычагом.

— Вроде бы тоже грузинский. Или нет…

— Значит, всё это греческие и грузинские буквы? — разочарованно произнёс человек в маске. — Но разве где-нибудь в качестве международных научных обозначений применяются грузинские буквы?

Ромбов был сбит с толку этим вопросом, но ему на помощь пришёл Устремов.

— Машины могли быть изготовлены в Грузии, а греческие буквы — международные обозначения. Впрочем, я в этом деле мало что понимаю и, может быть, ошибаюсь. А русских надписей там разве нет?

— Есть какие-то, но такие маленькие, что на фотографии не видно, русские ли.

— Значит, русские, — заключил Устремов. — Не могли же они рассчитывать, что их ЭВМ будут использовать только в Грузии…

— Всё равно, вы мне не всё объяснили. Что значат его слова о двух звездолётах и зачем ему говорить с Фэном по-румынски…»

(Пропуск чего-то?)

«…есть всё это для 270 миллионов, чем там для отдельных бизнесменов. Одним — всё, другим — ничего. А нашей стране трудно, потому что у нас все равны, и ей надо обеспечить и защитить от возможной войны всех, включая и вас, дармоедов». Очень правильно сказано, но разве скажет так землянин? Землянин обычно начинает сыпать цифрами, на что легко ответить, что станки, прокат и руда… это ещё не всё, что товаров народного потребления у нас явно не хватает, а в ответ вопрос: «А в Америке при безработице как справляются?» А Этамиев, между прочим, не может терпеть, как он говорит, «жёваных партийных фраз». Против соцсоревнования, потому что считает, что оно выродилось в буржуазную конкуренцию. Считает. Что руководящие работники должны быть выборными. В общем, видит в нашей стране много недостатков, но всё равно убеждённый сторонник коммунизма. И это при том, когда даже некоторые из наших уже не верят в то, что коммунизм можно построить!