Юрий Леляков - Красные сферы (часть 1)

Прошла минута, но никто не открывал. Ромбов нажал кнопку опять и сразу за этим на всякий случай постучал.

— Кто там? — раздался из-за двери надменный «директорский» голос.

Ромбов хотел ответить «водопровод», но потом вспомнил, что Грех, судя по разговору, работает в домоуправлении, и ответил прямо:

— Милиция! Именем закона — открывайте немедленно!

— Сейчас, сейчас, — засуетился Грех, открывая замок. — А в чём дело?…»

(И… та же комната! Правда, ещё…)

«…На настенной полке стояли два… стереопроигрыватели… стерео и квадро… провода от которых уходили через окно во двор, к свадебной палатке…

…— Вы знаете, это — не японская эстрада, — сказал Ромбов, склонившись над пластинками. — Маоистский партийный гимн из Китая. Под него свадьбу играете?

— Я… не знал. Я… тут… по-нашему… партийный, — испугался Грех…»

(Подвела мода на всё иностранное! Иероглифов, конечно, не знал…

Но далее — тот же разговор? Пока там — пьянствуют под гимн?)

«…— Как… исчез? — медленно выдавил Грех. — Давно исчез?

— Да, что, вы и вправду до сих пор ничего не знаете? В ноябре 77-го! — ромбов решил не называть число, чтобы проверить осведомлённость Греха. — А если это не так, почему вы не возразили, когда я сказал, что год выпуска — 75-й, а не 80-й, как по-вашему?

— Не расслышал, — пробормотал Грех. — У меня есть его аттестат за 80-й год.

— Второгодником был? — резко спросил Ромбов, нажимая на мещанское самолюбие Греха. Теперь грех не мог соврать.

— Не был, — уверенно ответил Грех.

— Когда же он пошёл в школу? — последний путь к отступлению был отрезан… — В 13 лет? — сыграл искреннее удивление Ромбов. — А почему? Обычно люди вашего типа отдают детей в школу в 6 — чтобы они не видели детства и поскорее получили благопристойное воспитание…

Вопреки ожиданиям Ромбова, на этот раз Грех не стал долго раздумывать.

— Хорошо, — прохрипел он, с трудом расстёгивая галстук. — Я больше не могу врать. Он действительно пошёл в школу не в 12, а в 7 лет.

— А 80-й год в аттестат вписал Кривоносов, — продолжал Ромбов.

— Верно, — сознался Грех. — И школу он переправил с 15-й на 20-ю. А школу он кончил действительно в 75-м. Мы к тому времени, конечно, уже искали связи в институтах. И вдруг с ним что-то произошло. Вообще-то учился в школе на четвёрки и пятёрки, правда, слишком списывать у других любил, но сам не давал, а так ничего. Мы с женой ему ни в чём не отказывали, что он ни просил, всё покупали… через Кривоносова искали связи в институтах … вдруг… повестка о штрафе. Оказалось, он пьяный чуть под автобус не попал… Через неделю — опять штраф за драку с собутыльником, бывшим арестантом. Мы с женой чуть с ума не сошли от мысли, что у отличника из порядочной семьи — такие знакомства…»

(И тут — неясен образ жены!

А свадьба, кстати — чья? Дочери? Тоже — никакого образа!)

«…— Вы же не занимались его воспитанием — вот и результат.

— Нет, почему же не занимались, — стал оправдываться Грех. — Следили, чтобы он был на порядочного человека похож, а не на этих современных…

— И вместо современного строителя коммунизма у вас вышел старомодный пьяница, — не удержался Ромбов. — Только на внешность и смотрели, а вот чтобы в душу заглянуть…

— А за ограбление пивбара… Если бы Кривоносов не помог, два года сидел бы. Тут сын и стал браться за ум.

— Это в таком смысле: увидел, как вы сорите деньгами, и со своей старомодностью решил, что дипломированным мошенником быть выгоднее, чем хулиганом и грабителем…

— Разве вы не согласны, что лучше? Это и он понял. Да только экзамены сдавать было уже поздно. Спасибо, Кривоносов помог. Это было в том же 75-м. Кстати, мы уже тогда имели дачу, хотя и жили в одной комнате, — даже в такой ситуации Грех не упускал случая блеснуть собой. — В общем, первый курс сын закончил хорошо, второй — уже неважно, а на третий — вдруг такое письмо прислал! Писал что ему неинтересно учиться, что по моей вине сделал неправильный выбор в жизни, что думает уходить из института. И я ему написал, чтобы даже не думал об этом, потому что это опозорит нашу семью перед соседями. Он ответил телеграммой: «Я не знаю своего места в жизни. Дайте мне его найти»… Я вызвал его по междугородному… Он ответил: «Вы испортили мне жизнь. Вы в течение многих лет лишали меня связей с миром. Я видел только ваше полированное барахло. Теперь я решил не кончать институт…и не хочу входить в ваш гадкий и мелочный мир взрослых, объектом тёмных притязаний которого стал ещё до рождения. Мне нет дела до вашего позора перед соседями — они такие же дураки, как и вы. Это всё… И этим, — обиженно проговорил Грех, — он отплатил семье за заботу! Ох, уж эта совреме…

— При чём тут «совреме…»? — холодно возразил Ромбов. — Просто вы не умеете понимать людей. А моральная сторона жизни для людей, особенно для детей, важнее материальной! И так было во все времена! А вы всё на 20-й век любите сваливать!

— Я ему посоветовал смотреть на жизнь реальнее, — продолжал Грех, — но он не послушался и с разу бросил трубку. Видя, что теряю…

— Источник доходов, — подсказал Ромбов…

— Не думайте обо мне так плохо, — обиделся Грех. — Я же хотел, чтобы сын имел высокооплачиваемую работу. Но кто мог знать. Что он присоединится к этим искателям правды…В общем, я вылетел к нему самолётом, но мне сказали, что его уже пять дней никто не видел. А студенты по секрету сказали, что нашли труп и похоронили от имени месткома.

— И вы так спокойно говорите об этом? — не удержался от прямого вопроса Ромбов.

— Конечно, тогда я был расстроен, — сознался Грех, — но смотреть на жизнь надо всё-таки практически. Теперь сына мне заменит зять. Свой человек — парторг завода Пилогубов…

…Грех читал письмо очень долго и внимательно.

— Я не знал, что он меня так ненавидел, — сказал он после долгого молчания. — Кто её разберёт, эту современную молодёжь? Мы до 39-го года не при Советской власти жили, всё было проще… А они всё наше отвергают!

— И правильно делают! — не удержался Ромбов. — К 21-му веку всё буржуазное должно исчезнуть. И вам придётся это понять…

…Ромбов вспоминал рассказ своего коллеги, следователя Ялларабова, о выезде на до сих пор не раскрытое дело. Это было в райцентре в феврале 1978 года. Если всё было так, как он рассказывал, то не обошлось без колдовства, или, по крайней мере, нарушения законов физики. Машина с водителем и тремя пассажирами, среди которых, возможно, находился исчезнувший в ту же ночь Ратислав Кременецкий, пронеслась навстречу милицейской машине на недозволенной скорости. Водитель милицейской машины сделал крутой разворот. Когда милицейская машина остановилась перед пробитым забором… от пролома в заборе в воздухе разошлись десять правильных тонких слабо светящихся сфер. Сферы могли и привидеться Ялларабову во время ночного вызова после двух предельно напряжённых дней — иначе объяснить трудно. Но куда же исчезла машина, пробившая забор? Экспертиза показала, что она исчезла на трёх метрах, отделявших забор от стены…»