Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

– Теперь доказательство существует, это все меняет.

Он в последний раз наклонился над дырой и, прежде чем уйти, на прощание подмигнул.

– Дам вам последний совет: живите счастливо в ожидании смерти.

ВТОРОЙ СЫН сильно отличается от первого. Он не такой лохматый, он меньше обезьяна и больше свинья.

ОТЕЦ и МАТЬ говорят себе, что если продолжать рожать детей, то получатся новые варианты с разными степенями его и ее генетических характеристик.

Пока же они воспитывают ВТОРОГО СЫНА, готовя его к великой миссии: вылезти наконец из пещеры, на дневной свет.

Исидор Каценберг и Лукреция Немрод, находясь на дне ямы, сели и оперлись спинами о каменную стену.

– Какая жалость застрять здесь, достигнув цели! – простонала девушка.

– Нам везет больше, чем Адаму и Еве, оказавшимся в этом карсте. За нами как-никак пять тысяч лет технологий и всяких хитростей, порожденных мозгом с тысячью шестистами кубическими сантиметрами нейронов.

В доказательство своих слов Исидор вытряхнул их рюкзаки и провел инвентаризацию содержимого.

– Признавайтесь, гомо сапиенс, что вы задумали! – потребовала Лукреция.

Почему бы не сделать лук из большой берцовой кости, валяющейся у них под ногами, и ее лифчика в качестве тетивы? Пусть предки хоть так поучаствуют в их спасении.

Сказано – сделано. Сделав лук, они вложили в него стрелу – ребро. Журналистка прицелилась и выстрелила. Ребро-стрела взвилось ввысь, ни за что не зацепилось и упало обратно в яму.

– Это только в кино стрелы застревают среди ближайших камней.

Отвернувшись, девушка снова надела бюстгальтер. Исидор успел полюбоваться ее гладкой спиной.

– А не заняться ли нам любовью? – предложил он.

Девушка разразилась кашлем, потом спросила:

– Простите, я не ослышалась?

– Не заняться ли нам любовью? – важно повторил Исидор.

– Не намерена зачинать ребенка с целью выбраться из ямы, – отрезала Лукреция.

– Раз так, мы умрем, – сказал он, снова приваливаясь к стене.

Девушка сжала кулаки.

– Что за шантаж, Исидор? Я была о вас лучшего мнения.

– Считайте, что мне просто приспичило заняться с вами любовью, – последовал флегматичный ответ. – Полагаю, если мужчина и женщина угодили в яму и рискуют здесь сгинуть, им стоило бы получить от жизни немного удовольствия, прежде чем начать агонизировать. По-моему, это совсем недурно: заняться сумасшедшей любовью прямо здесь, в надежном чреве нашей кормилицы планеты. Признаться, вы в моем вкусе: пусть миниатюрная, зато миленькая.

– Все вы, мужчины, одинаковые, – проворчала Лукреция. – В вас точно дремлет свинья.

– Свинья и обезьяна, – уточнил толстяк.

Девушку поразила дерзость товарища по несчастью. Правда, вместо того, чтобы настаивать, он флегматично разложил свой спальный мешок и растянулся.

– Не хотите, как хотите.

Девушка последовала его примеру со словами:

– Даже если бы мы взялись размножаться с целью вылезти отсюда, у нас не хватило бы еды, чтобы продержаться девять месяцев, пока не родится малыш.

– Адам с Евой продержались. Мы бы сначала съели печенье из автомата, а потом принялись бы за обезьян, которые спускались бы сюда, чтобы разобраться, в чем дело.

– У них больше нет лианы, как они спустятся?

– Мы питались бы кротами, слизнями, земляными червями. Вкус еще тот, зато протеины, необходимые, чтобы выжить.

За неимением подушки он подложил под голову мшистый камень.

– Допустим. Но через девять месяцев новорожденный не смог бы сам отсюда вылезть. Почувствуйте разницу: наши дети начинают ходить только в год. Думаю, через год мы бы друг друга сожрали – при всем моем к вам уважении. Не хочу доводить дело до такой крайности, лучше сразу покончить с собой.

– Ладно. Но сперва немного позабавимся.

Она приподнялась на локте.

– Лучше не настаивайте.

В первый вечер они сытно поужинали печеньем, составляя на автомате профессора Аджемьяна логичные фразы. Ночь они скоротали в разных углах пещеры.

Наутро были предприняты безрезультатные попытки бегства, день ушел на споры и ссоры.

Третий день прошел так же.

На четвертый день спор начался прямо с утра. Вечер был посвящен происхождению человечества и обсуждению их расследования.

Происхождение человечества стало темой также и пятого дня. Вечером Лукреция предложила поиграть в «три камешка». На ночь они немного сдвинули свои спальные мешки.

На шестой день тема происхождения человечества плавно сменилась обсуждением способов бегства. Днем они несколько часов играли в «три камешка», после чего уснули еще ближе друг к другу.

На седьмой день они только и делали, что играли в «три камешка». Партий набралось уже 452, в игре была достигнута высочайшая степень совершенства. Каждый знал, когда другой хотел создать впечатление, что он думает, что другой думает, что он хочет создать впечатление, что в руке у него определенное число камешков.

Каждая дуэль заставляла их напрягать воображение для разрушения дедукции противника и угадывания хода его мыслей. Нужно было прибегать к квазителепатии, чтобы проникнуть в чужие мысли, не давая другому сделать то же самое. Благодаря этой игре они теперь понимали друг друга лучше, чем если бы месяцами повествовали о своей жизни. Благодаря интересу к «трем камешкам» они меньше ели и совершенно перестали ссориться.

Вечером седьмого дня Исидор Каценберг замерз и попросил разрешения прижаться к Лукреции. Та не возражала. Его попытка перейти к ласкам была мягко пресечена. Еще рано, сказала она.

Наутро восьмого дня, вскоре после пробуждения, когда уже разгоралась новая партия «камешков», они обнаружили кое-что новенькое – свисавшую сверху лиану.

ОТЕЦ, МАТЬ, ПЕРВЫЙ СЫН и ВТОРОЙ СЫН влачат существование в пещере, во враждебной среде. Они убивают животных, падающих с неба, и зарывают остатки в земле, для большей сохранности. После падения в дыру пары крыс ВТОРОЙ СЫН предлагает развести целое крысиное стадо. Второй сын невероятно умен.

ПЕРВЫЙ СЫН, не желая от него отстать, разводит культуру плесени, оказывающуюся очень питательной.

Все ждут, пока ВТОРОЙ СЫН подрастет и снова попробует, вскарабкавшись на плечи старших, выбраться из ямы. Попытки множатся, успех близок. Решено дождаться, пока ВТОРОЙ СЫН подрастет еще.

Но внутри пещеры, в атмосфере скученности, возникает тяжелая атмосфера. ПЕРВЫЙ СЫН и ВТОРОЙ СЫН друг друга не выносят. Они соревнуются за отцовские ласки и за материнское вылизывание. Первый упрекает второго за его руки-копыта и за смешное рыло.

Второй корит первого за склонность к насилию и за недостаточное почтение к родителям. Их игры часто перерастают в потасовки, потасовки – в серьезные драки.