Юрий Леляков - Журавлиная ночь

Ведь им не объяснили

Ни словом, ни намёком –

Что можно им отныне

Сносить и осквернять…–

лишь тут Вин Барг, кажется, умолк в нерешительности.

— …И грех за это дело –

А может, и не только,

А и ещё за что-то –

Весьма тяжёлым стал,–

неуверенно продолжил Кламонтов (уже сворачивая от ангара вверх по склону). —

И как бы на кого-то –

А может, и на многих,

И даже очень многих –

Случайно не упал…–

так же неуверенно закончил Вин Барг. — Хотя нет. Не всё:

…Идею этой сказки –

А может, и не сказки –

Поймёт, увы, не всякий…

Как жаль, но это так!–

ещё вспомнил Кламонтов.

— …Тот, кто не ищет веры

В преддверьи новой эры –

Совсем не обязательно

Злодей или дурак…

— …Вдруг сам он больше знает,

И больше понимает,–

и тут вспомнил Кламонтов продолжение, —

А что не ходит в церковь –

Тем вовсе и не плох…

— …Ведь там и чья-то вера –

Есть лишь ЕГГОГ, не больше –

Иль Г,ГГОГ 00, возможно –

А может быть, и ЗГГОГ…

Да, теперь точно всё, — вздохнул Вин Барг — Такой вариант — с кодами из игр на микрокалькуляторах… Помнишь, в середине 80-х многие увлекались?

— И я тоже, — подтвердил Кламонтов. — Игры в космические рейсы — что, казалось, скоро станут реальностью! Вычислял эти траектории — пока, думал, для игры, а уж потом!.. И было успешное начало перестройки…

— И был Карабах, — напомнил Вин Барг. — «Местами бомбардировка, временами обстрел»…

— И что, довольны теперь? — вырвалось у Кламонтова. — Добились своего?

— Да они и не поняли, что натворили, — ответил Вин Барг. — И надо же: не споткнулись ни на Чернобыле, ни на кораблекрушении в Новороссийске, ни на событиях в Алма-Ате — споткнулись на Карабахе…

— Или то всё и были… прежние попытки? — вдруг понял Кламонтов. — Я имею в виду — поломать судьбу нашего человечества? Вот только чьи…

— А знаешь, похоже! Сыграть на трудностях, трагедиях, собрать вопящую толпу «человеко-орудий» против кого-то…

— Но зачем? В чьих интересах? Минус-разум был просто безумен — а эти?

— Так вот и ужас: переоцениваем интеллект «этих»! Выдвинутых, как сказал тот, земной Герм Ферх — «на заслугах в деле борьбы»! И Джонор Хиеф верно сказал: малые умы в сложном мире — подлинное бедствие!

— Герм Ферх… — повторил Кламонтов. — И как теперь… он, и Чжоу Мин, и Хай Ри, и Флантарес?

— Если бы знать… Но пока не сомкнулось. И так — не может быть. Должен быть выход…

…Но они уже подошли к туманному овалу прохода — и Вин Барг, как шёл по тропинке, так и шагнул в него.

А ещё миг — и Кламонтов после мгновенного головокружения стоял рядом с ним, в тёмном тамбуре вагона…

— …А в общем, — как ни в чём не бывало, продолжал Вин Барг. — Как быть, когда всё — эти низшие слои, статусы? Люди, уверенные, что обделены, их обирают! И только наша культура этого не знала…

— Иная исходная идея: у всех — разные способности, но у каждого — свой шанс! И можно помочь друг другу, но никто — не в плену чужих неудач! И — никаких формальных рангов, которые боятся утратить, инстинкта сравнивать: кто выше или ниже! Всякий — ценен, какой есть! Правда, вам и с генами повезло. У остальных с этим — проблемы, которые отрицают от стыда и бессилия… Или — всё прячется за легенды: змей-искуситель попутал, Адам съел не то яблоко, люди стали хуже…

— И пусть самих знаний уже хватает, — уточнил Вин Барг, — но преодолеть стереотипы… И ещё — это право на какую-то там «страсть», выплеск диких эмоций! Что мы с тобой и не понимаем: живём без этого, полноценно воспринимаем мир…

— А у других — восприятие мира с возрастом глохнет из-за полового созревания, вот и тянет к мгновениям «страсти»! А это… Только «орёл» — и уже сразу «вошь»! И вспомни ужас того, фархелемского Герм Ферха, да и их всех — когда мы об этом сказали! Для них — шок, а для лоруанцев — повседневность!

— Была, — уточнил Кламонтов. — Надеюсь, Тинилирау с этим справится. Не один, конечно, а весь Институт.

— А тут — мы с тобой должны организовать такой же!

— Да, но попробуй убедить самих землян… — начал Кламонтов.

— Подожди, — прислушался Вин Барг. — Кажется, мы не одни!

— А кто ещё? Они же все… там!

— Не знаю. Показалось. Ну, давай пойдём…

— И… что теперь? Как дальше?

— Пока не знаю…

Они медленно двинулись по коридору, огибающему купе проводника. Впереди тускло зеленел прямоугольник расписания с двумя красными полосами…

(«И что теперь? Какая операция? Или снова — режим ожидания? И сколько — так? До каких пор всё это?..»)

И тут… как тогда, в самый первый раз — вдруг замелькали образы! Что-то из прежних операций? Или… предыдущего цикла здесь! Тех его единственных условных суток здесь — ещё в марте 91-го!..

(А остальные, по своему времени — были тут уже вторые сутки; и — пытались раскодировать его! А сами — из марта 93-го!..)

«…Цезий реагирует со взрывом — и получившаяся окись взрыва сильно ядовита…»

(Да — как бы у себя дома, проснувшись, пытался припомнить к экзамену!)

«…А медо- (или меде-?) — носная пчела… Медно-цинковая пчела… Медно-цинковая змея… Пчелиное жало, змеиное жало, змеиный мёд — а также другие продукты из свиней — можно передавать по проводам созвездия Змеи в его суточном пути над горизонтом. Суточные змеи состоят из параллакса, аберрации, нижней кульминации, из алидады…»

(И… он же — ехал в трамвае, где «дурака передали на компостер»… утром, к учебному корпусу, на экзамен? И в том сумрачном квартале с лязгом металла и воем ветра — ускорил шаг, поняв, что опаздывает? А вахтёрша проверяла студенческие билеты на входе — чтобы не пустись именно его, Кламонтова? И прямо на входной двери — увидел приказ ректора, что отчислен за «аморальное поведение»?..

Хотя…)

…— А экзамен я у вас принять не могу, — вновь раздался голос философа, и что-то шлёпнулось на стол. (Или нет, он снова сидел за партой, а философ — за столом, и оттуда бросил зачётку.) — Вас нет в ведомости. Кто-то вычеркнут на букву К, а вас нет. И зачётка не ваша…

— Но… как? — обмер Кламонтов, схватив зачётку.

— Не знаю. Идите в деканат, разбирайтесь. Я тут ни при чём…

— …На сколько сдал? — обступили Кламонтова студенты, едва он вышел из аудитории.

— Ни на сколько, — ответил Кламонтов с чувством опустошения. — Меня нет в ведомости…

…А зачётка действительно была не та: с отчеством — «Андреевич»! Что он (во сне) заметил лишь на четвёртом курсе! А, решив проверить паспорт — вдруг понял, что оставил его дома?.. (Или — на квартире, которую снимал? Как там было?) …Зато, к своему ужасу — нашёл в cyмкe рядом со студенческим билетом справку об инвалидности, где в слове «облспецпсихВТЭК» особо выделялось именно «ПСИХ», крупно вписанное от руки!..