Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Не Каинова, а Адамова, — недовольно уточнил декан. — Дальше?

— Ну, так вот: она привела к тому, что пространственность стала отрицательной. Векторы поменяли знак на обратный, и люди перестали правильно различать добро и зло. Только в результате ядерной реакции между Авраамом, Исааком и Иаковом стало возможным несохранение зарядовой чётности — что проявилось, в частности, появлением на земном небе радуги. Иначе произошла бы аннигиляция отрицательной мерности Земли с положительной мерностью высших миров…

— Ну, Иаков-то в той реакции, положим, не участвовал, — перебил декан (и, сложив руки, бросил благоговейно-виноватый взгляд в угол под потолком — на что-то странно расплывчатое, подобное иконе). — И вообще, это не совсем по теме. В чём суть самой теории?

— Суть в том, что три вектора чепухоида по трём обратным измерениям грешного антимира считывали информацию обо всём сущем, искажая её по сложному квадратичному закону — что вело к накоплению кубической составляющей первородного греха, и влекло грешную душу в ад. А когда Вифлеемская звезда встала над Бермудским треугольником… Нет, извините! Не то! Сейчас вспомню… Ну в общем: там, куда пришли волхвы яко посуху — положительные слагаемые изменили знак и вычлись из отрицательных… Ой, ну то есть, я хотел сказать… У нас же в разных учебниках по-разному написано. Ну, давайте я принесу вам их оба — и, если оно там сойдётся, я готов признать свою неправоту. Но я хотел…

— Что вы хотели сказать, вы будете объяснять чрезвычайной коллегии! Эй, стража!..

…— Да, вот он: «религиозный метод познания», — прозвучал голос сверху, с потолка. — Говорят, есть такой: состоит — в получении чего-то в готовом виде, в чувстве, что тебя направляют. Но главное: уже не задать лишний вопрос, усомниться в чём-то! Тебя ведут — следуй, не упираясь… И гипотез строить нельзя: чуть что — оскорбил святое…

(И «голос с потолка» был — Вин Бapгa!

А теория… Да, некого «трёхполюсного чепухоида»…)

…Но и тут не удалось снять код полностью! И снова…

…— Скажи нам, незнакомый человек: за что мы здесь? — донеслось из глубины барака. — Я, что, не так понимал «непротивление злу насилием»? Но как же быть? Как защищаться, когда самого убивают?..

— А если и не тебя — a твоих близких? — добавил другой. — Или грабят дом? Совсем ничего нельзя сделать? Стоять и смотреть — как тебя лишают всего?..

…— Видишь: где я, и что со мной? — жутким голосом спросил привязанный к чему-то скелет посреди бескрайней сумеречной равнины. — А что я сделал? Прочёл… и не смог понять: это иносказательно, или как?

— А насчёт «не судите и не судимы будете»? — донеслось со стороны. — И я здесь… За что?..

…— Так… Студент Кламонтов! — окликнул кто-то сзади. Он обернулся — и увидел философа в средневековой рясе. — Мы всё ещё ждём конспект вашего ответа на семинаре! Так вы наконец определились: до каких пор следует отступать перед злом, подставляя то одну, то другую щёку?

— А… если так и не определюсь?

— Тогда дело будет рассматривать чрезвычайная коллегия, — угрожающе напомнил философ. — И надо вам было ляпнуть на семинаре эту аналогию со Второй мировой войной! Ну, при чём тут — какое-то гипотетическое отступление до Чукотки? Объясняйте теперь — что имели в виду!..

— Но… так выходило! — только и смог ответить Кламонтов. — Если буквально…

…Да, так выходило — если буквальный смысл вдалбливать с государственной трибуны, а отношение — внушать гипнотически! И неразгаданные тайны, древние аллегории, ошибки перевода, явные подтасовки, подгонки под настроения уже иных эпох, и откровенно «кодировочное» — сделать орудием перевоспитания толпы, придав характер лозунгов! И в такой поиск — пустились тысячи школьников, студентов, учёных! И как долго и трудно пришлось раскодировать — его, Кламонтова!..

…И всё же: как это случилось? Была великая страна, высокообразованное общество; и вдруг — полуюродивые ничтожества, пролезшие во власть! Ради сельских пьяниц, арестантов, бомжей, наркоманов — им, мол, «нужна вера»? Пусть высокое будет опозорено, а низкое превознесено; пусть будет стыдно невинным, пусть дрожат они в стране кары — зато ухмыляющийся полудебил получит иллюзию Истины на своём уровне…

Но кто и зачем толкнул их на это? Кто… слышал лишь одну сторону — ту, что громче кричит?.. Кто — погнал напролом стадо «обиженных» кем попало?..

А узел — так и не найден! Или — в точке, куда бессилен достать вагон?

И пока что у миллионов землян — искромсаны линии судеб…

Но тут…

Опять — какой-то из тех кадров…

Или нет! Что-то новое!

Они все, вшестером (там, в будущем, но такие же молодые на вид) — в зимнем, заснеженном городе, перед смутно знакомым и здесь, «наяву», зданием! А на здании — огромный витраж (не тот, что в программе «Время» 2142 года), и перед ним — рельефный герб с серпом и молотом!..

Но большего рассмотреть не успел: мелькнуло — и исчезло…

— Ты… тоже видел? — вопрос Вин Барга будто заставил очнуться. — Значит, есть надежда!

— Есть, — Кламонтов едва унял дрожь в голосе. — И вагон не сдаётся! Продолжает искать…

— И там — наш герб! Наш, советский! Есть такая ветвь!

— Есть, — повторил Кламонтов. — И только бы сложилась! А то… Пока, в данной окрестности — разрыв за разрывом…

— Да, тоже верно… Какой-то «ледоход времени»: мозаика, фрагменты! Но… ты понял… ещё кое-что? — уже тише спросил Вин Барг.

— Понял… Да, у нас могут быть реальные соперники, — Кламонтов удивился, как просто вырвалось у него. — С совершенно иными взглядами на всё… Тоже выходцы из каких-то «низов», что ли — так и не поднявшиеся за века? Или — извне, не всё понявшие? И — тоже уверены в своей правоте, выводят вечное из временного… А что не встроилось в реальность — замыкается через виртуальное: тексты, сны, образные представления! Но всё-таки — где же сломалось и рассыпалось? Если уже было будущее — откуда направлен к нам вагон?

— Да, это — загадка загадок… И было — вероятно, сложившееся не по 2142 год, а гораздо дальше…

— Ив Лунг говорил: «примерно 2000-й» — имея в виду 14 августа 1986-го… Откуда же он тогда, из какой дали времён?..

— …Вы знали Ив Лунга? — донеслось из какого-то купе.

— Кто здесь? — вздрогнул Вин Барг. — Иван Павлович… ты, что ли?..

— А… вы и обо мне знаете? И правда, что это — такой вагон? А то я не сразу поверил… Заснул — у себя на рабочем месте, проснулся — здесь… И ещё в полусне услышал, будто кто-то рассказал мне: этот вагон заколдован, ездит через время, корректирует прошлое…

— Всё точно, — подтвердил Вин Барг. — И о тебе мы знаем. Видели твою историю…

— Нет, а что проводник тут… будто инопланетянин? А имя земное — Альберт Прокофьевич! Как это возможно?