Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Так это дальний родственник, я его впервые видел… (Увы, однажды сказав неправду, пришлось дальше развивать её!)

— А давно это было? Я имею в виду, давно она там похоронена?

— В 50-м году, — хорошо хоть, дату Кременецкий мог назвать настоящую.

— Не знаю, где тогда хоронили, — задумался Алексей. — Это теперь на дальней окраине есть новое кладбище…

— Подожди… а само название — Старогерцог? Неужели ты его нигде никогда не слышал?

— Так вот и думаю: неправду сказал твой родственник! Нет в Poвнo никакого Старогерцога…

(«Как?!»— едва не воскликнул вслух Кламонтов.)

…— Но как же так?! — воскликнул и Кременецкий. — О нём в газете писали! «Городок Старогерцог раскинулся по отрогам реки»…

— Вот как? И о чём статья? Неужели об этих кладбищенских ужасах? А… какая газета?

— Нет, статья о строящейся Хмельницкой атомной электростанции. А какая газета, не помню… Только вот эту первую фразу…

— А ты уверен, что хоть эту фразу точно запомнил? «Отрог реки» — выражение неграмотное, в газете так не напишут. У гор бывают отроги, а не у рек. И потом, не в Ровно же строится Хмельницкая атомная станция… Кстати, ты эту статью видел — или просто тот родственник тебе о ней говорил?

— Нет, сам не видел… Ну, а хоть Клюв-болото есть? — спросил Кременецкий, боясь поверить в то, о чём почти догадался.

— Тоже не слышал ни разу. Ну и приметы тебе дали… Ты хоть издалека приехал?

— Из Донецкой области, — вырвалось у Кременецкого (хотя сейчас ехал с Северного Кавказа). — Нo, правда, я это… Просто по пути… А вообще по другим делам, — не зная зачем, добавил он. — Вот, хотел заехать, выяснить…

— Извини, но кажется, ничем не смогу помочь, — после недолгого раздумья ответил Алексей. — Чего нет в природе, того нет. А сумасшедшим вообще верить рискованно…

«Но как же так?»— вновь едва не вырвалось у Кременецкого. Почему… сразу не думал о такой возможности? И будто не заметил — вправду странной «дореволюционности» названия несуществующего пригорода Ровно? И не понимал даже: атомная станция не может строиться прямо в областном центре (да ещё называясь по соседней области) — так с чего статье о ней начинаться с его пригорода?.. И сколько читал о случаях ложных узнаваний — когда впервые увиденное или услышанное кажется знакомым! А тут, наверно, и было: Моисей с ходу придумал название, слишком странное, чтобы слушатели могли знать — но кто-то неожиданно для него «вспомнил»! И уже пришлось дать некие примерные координаты, чтобы не быть уличённым во лжи… Это потом, поняв, что никто из слушателей в тех местах не бывал — Моисей решился назвать Хмельницкую АЭС, и по таким сомнительным приметам Кременецкий определил, о каком городе речь! И — бросив всё, решился на побег…

Хотя… Если Моисей и потом — спутал Башкирию, вероятно, с Калмыкией…

Кременецкого опять бросило в озноб. (Впрочем — как и Кламонтова…)

…Что же получается? Старогерцог мог быть и не выдуман — а просто… в другом месте? Вдруг тот «областной город» — Луцк, Житомир или Брест? Кстати, Брест к северо-западу от другой АЭС — Ровенской! А есть ещё — Чернобыльская, Южно-Украинская… Но не ездить же по всей Украина и Белоруссии, спрашивая в каждом городе северо-западнее какой-то AЭC: добраться до Старогерцога? Он и так рисковал, и весьма подозрительно выглядел — спрашивая здесь, в электричке, путь в этот… да, наверно, всё же мифический городок! А то трудно представить — чтобы сохранилось такое название, а статья об атомной станции — начиналась с описания глухих мест, где происходят чудеса…

Да… он, собственно, и не собирался сразу в Старогерцог! Он пустился вдогонку за Моисеем — чтобы сойти где-то вместе! Но вот — и Моисей оказался… тем, кем оказался; и существование Старогерцога — ничем не подтверждено! Куда ехать? Неужели — просто обратно, домой? Вернее, к бабушке — вся семья ещё на курорте! Но что потом?

Вот положение! Не связался ни с какой серьёзной организацией «обычных» землян — не говоря о «людях иной фазы», инопланетянах… И пока — едет всё дальше от дома, и oт курорта, где осталась семья! А при нём — ещё тетради! Но — всего три, большая часть — дома! И надо что-то решать…

…Он вздрогнул: и то верно! Большая часть тетрадей — дома, без охраны и защиты! И, если до них доберутся — или этот выродок сам сдаст их милиции! А что такому стоит: за то, что он не хочет поступить в институт, унаследовать профессию? А он их никогда и не прятал — при отъезде оставил всё, как было!

…Но тут он спохватился, что сидит в том же вагоне (незаметно присев на первое попавшееся место) — и осторожно огляделся… Нет — тех, с кем вёл разговор, уже не было: сошли по дороге? Хотя вряд он помнил всех… Но, похоже — никто вокруг особо не присматривался к нему. И то ладно…

(«Но где Алексей мог «сойти по дороге»? — задумался Мерционов. — Он если и ехал, то прямо в Ровно! Да, 13-го числа, я как будто помню!..»

«Просто нечего больше сказать Захару, — понял Тубанов. — Вот и отошёл в сторону…»

«И сам не запомнил этот разговор? Никогда не говорил мне, как об особом происшествии!»

«Не обратил внимания! Мало ли кто что спрашивает по дороге…»

«Но ты точно помнишь? — переспросил Ареев. — 13-го он ездил в Ровно? Тебе было всего 8 лет!»

«Да вот запало в память, — признался Мерционов. — Ещё 12-го вечером выехал ночной электричкой, с пересадками! И потом… 21-го — ездил в Тернополь, а уже где-то в августе — в Хмельницкий. Видите, запомнилось.»

«И как пригодилось сейчас, — добавил Ареев. — Точка соответствия…»)

…А за окном электрички было уже светло. Очередной вокзал: «Дубно»… И на часах (не поверил своим глазам) — шесть минут седьмого! Долго же сидел и думал, забыв о времени…

(«И люди не боялись ездить ночными электричками, — сказал Вин Барг. — Просто из интереса…»

«Не было этих «отверженных», «безработных», — ответил Мерционов. — Которым теперь ничто не мешает основать своё дело — а их только и хватает, что сбиваться в стаи, воровать, грабить! И какая «система» теперь виновата? Когда нет уже той, «административно-командной»?»

«Да всё верно, — горестно согласился Тубанов. — Ни к чему кромсать страны, народы и экономические системы — для их мнимого блага… Или юродствовать, поститься — из солидарности с ними. Но и то, на Фархелеме — решение отчаяния, крайнего случая…»

«Надо вовремя разобраться с генами, как Тинилирау! А не стыдиться факта — что есть гены алкоголизма, наркомании! И как «воспитаешь» того, в ком просто не хватает чего-то до человека? Пусть он формально одного вида с нами…»)

…Кременецкий шёл через следующий вагон — спиной чувствуя взгляды, от которых мороз шёл по коже. (Но в чём дело: всё-таки возраст, недостаточно «иностранный» вид, заметны подавленность и отчаяние? Нет — скорее, дело в одежде. Вернее — в реакции отдельных, дурно воспитанных… Скоты, дикари, ничтожества…