Василий Криптонов - Я выбираю смерть

— Они его взяли? — Аргеной даже не ответил на приветствие Кассока, войдя в комнату контроля операций.

— Пока нет, заправка снаружи отделана проамом, — отозвался Кассок. — Я осмелился отправить туда еще один корабль, с резаком. Канал вышел не очень удачным, он окажется там только через десять минут.

— Хорошо бы поскорее, — сказал Аргеной, садясь на то место, где еще час назад сидел труп Ордоса. — Садись, продолжай курировать войска. И перестань трястись. Худшее, что с тобой может случиться — это понижение в звании до капитана. Войдешь в историю Гинопоса, как пример самого быстрого подъема и спуска по карьерной лестнице.

Кассок нерешительно улыбнулся и сел. Надел наушники, уставился на мониторы.

Аргеной углубился в размышления. Он пытался расположить все события, минувшие и грядущие, в логическую цепочку и проанализировать. На первом уровне важности находился Хирт. Наконец-то этого гаденыша загнали в угол. Лишь только он окажется в руках Аргеноя, перед Гинопосом раскроются огромные возможности. Где бы ни затаился «Ковчег» этих зеленоглазых мразей, Аргеной знал, что они ловят все государственные каналы, анализируют каждый бит информации. Когда Хирт окажется здесь, понадобится лишь видеокамера и выход на любую площадку сети. Можно даже создать собственную ради такого случая. На что пойдет Иджави, лишь бы спасти своего драгоценного советника? Разоружение? Само собой. Рабство? О, да. Публичная казнь всей зеленоглазой расы? Не исключено. Аргеной не понаслышке знал, как сильна личная привязанность у этих тварей.

Когда узорги перестанут быть проблемой, останется Триумвират. Может, не придется даже воевать. Так, атаковать пару-тройку планет для острастки и принять капитуляцию, пригрозив «Квазаром». Аргеной толком не знал, что это за оружие. Сведения, полученные пытками, полнотой не отличались. Допрашиваемые сходились в одном: сила воздействия «Квазара» сопоставима со вспышкой сверхновой звезды. Аргеной не мог представить себе оружия подобной мощи. Но и металл проам тоже был немыслим. И терраформация блуждающей планеты.

— Не дайте им уйти! — Аргеноя вырвал из размышлений вскрик Кассока, который вдруг весь подался вперед. — Каждый корабль остановите и обыщите, но цель — только Хирт. Никакого насилия без необходимости. И постарайтесь проникнуть внутрь станции — Хирт мог остаться там.

— Что произошло? — поинтересовался Аргеной.

Кассок вздрогнул. Было похоже, будто он забыл о присутствии Аргеноя, целиком погрузившись в работу.

— Открылись все шлюзы на заправке, — доложил он. — Судя по всему, Хирт выпустил заложников, но мог и сам уйти на одном из кораблей. Я велел их обыскать на всякий случай.

— Верно, — кивнул Аргеной. — Похоже, в тебе я не ошибался.

Чуть покраснев, Кассок снова обратился к мониторам.

Таяли секунды. Экран радара показывал круговерть точек, сосредоточившихся вокруг большого пятна. Вот-вот Кассок должен был сорвать наушники с радостным криком: «Есть! Они его взяли!» Аргеной ждал этого сильнее, чем чего бы то ни было еще в своей жизни.

— Не понял, повтори, — сказал Кассок. Аргеной отметил, что лицо его побледнело.

— Что значит… Так. Что насчет кораблей? Уверены? Обыщите еще раз! Двадцать раз, мать вашу так!

Он сорвал наушники. Бросил их об пол, разразившись самой черной бранью, какая только существовала в гинопосском диалекте. Кассок снова забыл о том, что не один в комнате.

— В чем дело? — привлек его внимание Аргеной.

На этот раз Кассок не вздрогнул. Во взгляде, устремленном на Аргеноя, не было страха. Там было раздражение человека, который сделал все возможное, чтобы выполнить свою работу, но потерпел крах.

— Заправка просто исчезла, — сказал он. — После того, как наши корабли проникли внутрь, шлюзы закрылись и заправка исчезла. Полагаю, ушла в скачок.

— Заправка? — Аргеной не стал скрывать изумления. — Но это же… Ах, черт!

В этот момент разницы в званиях не существовало. Двое человек смотрели друг на друга, и единственная мысль так и парила в воздухе между ними.

— Проам, — прохрипел Кассок. — Чертовы узорги!

Аргеной сорвался с места, несколько раз с силой ударил кулаком в стену и заскрежетал зубами. Конечно же, если заправка покрыта проамом, значит, узорги приложили руку к ее проектированию. А пичкать все свои изобретения разнообразными функциями — вполне в их духе. Наверное, узорги полагали, что Гинопос рано или поздно их найдет, и оставили несколько аварийных выходов. И вот, настала пора воспользоваться одним из них.

— Господин главнокомандующий, разрешите обратиться, — послышался глухой голос Кассока.

— Говори.

— Прошу прощения, что прыгаю выше головы, но если заправка ушла в скачок, то в ближайшие часы она, скорее всего, будет пристыкована к «Ковчегу». Не знаю, что представляет собой «Квазар», но мне кажется, Гинопосу лучше сменить местоположение.

Аргеной усмехнулся, только вот веселья в этой усмешке было мало.

— Думаешь, кто-то из наших слил координаты?

— Не думаю, что такое возможно. Но там, на заправке, сейчас полторы сотни наших кораблей, в каждый из которых забиты координаты. Если хоть один из пилотов не озаботится уничтожением памяти…

На мгновение Аргеною показалось, что он не может дышать. Будто сама смерть коснулась его своей костлявой ладонью, проходя мимо. Не говоря ни слова, он выбежал из комнаты, на ходу посылая сигналы вызова рулевым. Война началась, и Аргеной бежал.

Лейст приходил в себя гораздо медленнее и тяжелее, чем после личного знакомства с открытым космосом. Тяжело вздымалась грудь, легкие болели, хотелось зайтись в приступе кашля, но мозг, взявший под контроль тело, не хотел пока афишировать пробуждение. Мысленно Лейст проанализировал свое состояние. Руки и ноги слушались его, только почти невесомые цепи сковывали запястья и лодыжки. Значит, теперь — плен. «Ну что поделаешь» — вспомнил он стихотворение.

Он открыл глаза. Сначала чуть-чуть, потом, никого не увидев, шире. Жесткий лежак, на котором он находился, стоял у стены в камере. В том, что это — камера, Лейст не сомневался. С двух сторон ее окружали решетки. Через ту, что была напротив него, виднелись лампы, освещающие коридор. Белый свет, белые стены и потолок. Даже решетка выкрашена в белый. Цвет непорочности и смерти. Тишина. Кислый запах рвоты, от которого к горлу подкатила тошнота.

— А ведь ты только-только начал мне нравиться, — послышался знакомый голос. В голосе сквозила не печаль даже, а какая-то привычная тоска. Словно говоривший давно уже не ждал от людей ничего хорошего.

Лейст сел, шипя от боли в груди. Дыхание перехватило.

— Очко в углу, — вмешался голос. — Давай бегом. Если еще твоими харчами вонять будет, долго не протянем. Убираются тут нечасто.