Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Ну, а мне куда? — тотчас всполошилась девочка.

— Никуда! Мы с тобой ещё ничего не решили. Ты несовершеннолетняя, и за тебя всё решать должна твоя мама. Согласна ты с этим или нет, но это так. Ты должна жить с мамой! Твои желания при этом учитываться просто не будут. Поняла? Мне очень жаль, что всё так получилось, но тебе придётся вернуться. Ты же не хочешь, чтобы меня заперли в тюрьму?

— За что? — не поняла Лика.

— За тебя!

Она об этих проблемах никогда не думала. Глупенькая Джульетта. Мне рядом с ней было, конечно, очень комфортно… Но приходилось решать эти неприятные вопросы и за неё тоже.

— Но я же ни в чём не виновата. — рука Лики на моей голове снова болезненно дёрнулась.

— Да. — поморщившись, согласился я. — И я тоже не виноват. Пока, по крайней мере…

Нас прервал звонок в дверь. Когда Лика открыла, в комнату вошёл, оглядываясь на неё, Сергей в привычной мне одежде. За ним прошёл человек в белом халате и с сединой на висках.

Сергей сказал:

— Вот, Палыч, этот больной. Его зовут Валера…

— Разберусь! — жестом отстранил его «Палыч».

Он ловко снял с моей головы окровавленную салфетку.

— У-у! Где вы, уважаемый, такую великолепную гематому получили? — он поцокал языком. — Давно?

— Два дня назад! — за меня ответил Сергей.

А «Палыч» принялся надавливать пальцами мне на череп.

— Так больно?

Я от боли сморщился.

— Сознание не теряли? — он продолжал мучать мою голову.

— Вроде, было. На несколько минут…

Наконец, «Палыч» меня отпустил. Мне после его манипуляций стало даже дурно.

— Возможно есть маленькая трещинка. Малюсенькая. Но это определить можно только рентгеном. К тому же, нужно вам прочистить здесь всё. — он посмотрел на мою голову. И добавил. — Если за пару минут соберётесь, я вас мог бы отвезти в травмпункт.

Собираться мне двух минут было много. Был, правда, вопрос, что делать с Ликой. Но она быстро сказала:

— А я подожду здесь! — и мне пришлось с этим согласиться.

Вернулся я домой только через два часа. С кучей рентгеновских снимков и выбритой и перебинтованной головой. Хорошо, что со мной была моя вязанная шапка. Я её и дома снимать не стал. Подключил у порога снова разряженный смартфон.

Пока меня не было, Лика, на правах временной хозяйки, перетрясла весь мой гардероб. И загоняла мою маленькую стиральную машину. Кто её этому научил? Но, как хозяйка, она мне понравилась. И вообще, всё у неё было при всём. Кроме одного… Не по возрасту здравомыслящая, она оставалась ещё ребёнком. И я чувствовал необходимость оберегать её от всех вопросов, которые в этом мире задаёт жизнь.

Я стал уже прямо, как её мама! Да, её мама — это тоже вопрос! Разрубать такие узлы мне ещё ни разу не приходилось. Ссора у них с дочкой или нет, но я, помимо своей воли, в это оказался вовлечён.

Лика, повязанная моим шарфом, чтобы волосы не мешали, продолжала суетиться вокруг стиральной машины. И улыбалась, когда взглядывала на меня. Наконец, я решился остановить её, взял Лику за руку и поставил перед собой.

— Лика! Я повторюсь. И, то, что скажу, тебе не понравится! Но мне придётся… Кто это тебе скажет, если не я! Но сперва сладкая пилюля… — я посмотрел в окно. — Ты мне нравишься. Правда! Такой, как ты, мне всегда не хватало… Но через два года, когда тебе исполнится восемнадцать, вокруг тебя будут другие люди, у тебя будут иные интересы… В общем, ты должна сейчас вернуться к маме. И это не просьба.

Лика молчала. Я взглянул на её лицо, боясь увидеть презрение. Но она смотрела на меня совершенно спокойно и безмятежно, как и до этого. И даже продолжала улыбаться.

Я вздохнул.

— А через два года… — я собирался сказать: «…ты сама решишь…». Но Лика перебила меня:

— Через год, два месяца и пять дней! Мне будет уже восемнадцать! Ведь я родилась в мае. Папка шутил, что буду маяться… Но ты не бойся, я подожду!

Я с удивлением посмотрел на неё. Удивительная девочка! Она умела просчитывать, что я скажу. Что даже мне самому никогда не удавалось.

Через полтора часа, проводив до дома Лику, я вернулся домой. Смартфон, который я оставил заряжаться в прихожке, был уже заряжен почти наполовину. И я позвонил Лике. Странно, что я раньше никогда этого не делал.

— У меня всё хорошо. Маме сказала, что была у подруги. — сообщила Лика. — Ну, она даже не интересуется, у какой…

Поговорив, я снова поставил смарт на зарядку. В общем, всё у меня теперь хорошо. Если не считать зашитой и забинтованной головы, системы видеонаблюдения, установленной на площадке у лифта, и призванной неусыпно следить за мной. А также нескольких неудачных попыток противоборствующих сторон изъять у меня моё имущество, доставшееся по наследству. Весело мне, просто необычайно!

Около семи был звонок от нашего старшего менеджера:

— Валерий Евгеньевич, что за ерунда? Тебя только неделю нет, а все тебя искать начинают. Ты чего там натворил?

Степан Игоревич человек хороший, но манера общаться у него ужасная. Ставит человека первой своей фразой в неловкое положение. И если сам быстро не вывернешься, начнёт помыкать. Я первое время от него нахлебался! Зато теперь всё было просто.

— Не ори, Степан! Кто это меня ищет?

— А! — крякнул Степан. — Сегодня только из ФСБ приходил человек. Очень интересовался, кто ты у нас такой. Меня одного только минут десять пытал. Как ты с людьми ладишь? Выпиваешь ли? Да какой спорт у тебя любимый?..

— И, как ты думаешь, зачем ему это? — это я чтобы разговор поддержать. Мол, не знаю ни о какой ФСБ…

— Вот и я думаю, зачем! Не знаю, как другие, но я про тебя ничего плохого не сказал…

Нет, взялся за меня Иннокентий Семёнович по-взрослому! Наверняка, и телефон уже прослушивает. И я не стал звонить Профессору, и предупреждать о том, что прибуду. Надел шикарную дяди Витину куртку и отправился в смеркавшийся к ночи город. Камеру на площадке человек в синей робе поставил очень профессионально, я не мог даже определить, где она стоит. На всякий случай, помахал приветственно рукой в сторону щитка, где днём работал мастер и юркнул в лифт. Телефон с собой брать я не стал. Не зарядился ещё.

А у Димки была квартира полная гостей. На кухне слышались разговоры и смех.

— Чего празднуем? — спросил я.

А! — махнул рукой Димка. — День либералии какой-то придумали.

— Ничего не придумали! — вставил своё слово, пытающийся скрыть свой юношеский возраст, тощий рыжебородый парень с трубкой в зубах, возникший из плотного облака дыма на кухне. — Либералии всегда отмечались в древнем Риме. Это праздник земледелия и плодородия!

— Ещё эти праздники называли вакханалиями… — вставил чей-то ехидный голос из кухни.

Когда этот рыжебородый любитель земледелия прошёл в туалет, я шепнул Профессору: