Артём Яковлев - Три недели в настоящем

И тут я вспомнил всё! Во всех подробностях. Мои знания лавиной обрушились на меня… И я даже понял, для кого это всё рассказываю. И поэтому замолк.

— Продолжайте, мы слушаем. — благожелательно поторопил усатый.

Мама моя — юрист. И я был подкован, как уходить от нежелательных вопросов.

— Все дальнейшие вопросы — в присутствии адвоката. — и я постарался изобразить независимое лицо. Этому, правда, немного мешала покачивающаяся на неустойчивой шее тяжёлая голова. Со стороны это виделось неверное, будто я кривляюсь.

Мои собеседники строго смотрели на меня и молчали. Я смотрел на них уже спокойно. Подспудный страх, которым я не мог управлять, внезапно прошёл. Усатый, который называл меня овощем, чему-то улыбался, а его плотный сосед, с серой и седой шевелюрой морщил лоб и плотно сжимал губы. Наконец он произнёс:

— Вы вообще-то обвиняетесь в убийстве сотрудника службы безопасности Российской федерации, майора Вяземского Иннокентия Семёновича. Похищении и убийстве… И не вам…

Что-то звонко щёлкнуло у меня за спиной. Какой-то ветерок пробежал по залу. Я, оттого, что ничего не видел у себя за спиной, испуганно дёрнулся и замер, а остальные смотрели мне за спину вообще с каким-то ужасом… Я испуганно напрягся и затаился. Готовый ко всему. Это длилось несколько бесконечных секунд. Потом у меня из-за спины хорошо знакомый голос, но с незнакомыми шутливыми интонациями, произнёс:

— Здравия желаю, товарищ генерал. Это я…

Теперь у меня был повод испугаться уже по-настоящему. Я всё пытался оглянуться, но поворота шеи явно не хватало. Тот, кто был сзади повелительно положил мне руку на плечо и сказал:

— Валерий Евгеньевич ни в чём не виноват. Прошу освободить его немедленно!

Эта фраза, прозвучавшая словно защитное заклинание, была вообще удивительной. Я никогда не мог ожидать подобного от майора Вяземского. Как будто, это был вовсе и не он.

Потом мне наконец удалось отпихнуть себя от стола, и я, почти вывернув шею, оглянулся. Это был точно Вяземский! Но не совсем он. У этого Вяземского были совершенно седые волосы. Ни следа рыжей желтизны. Белая, ровно подстриженная бородка и усы, вместо привычного выбритого лица, и морщины на этом лице… Старик! А на нём какая-то абсолютно непривычная лёгкая одежда.

— Иннокентий Семёнович! Что с вами? — я первый, кто сумел произнести хоть что-то, после появления майора. Те, у меня за спиной по-прежнему обалдело молчали.

— Всё в порядке, Валера! Я вернулся.

Но меня так быстро всё же не отпустили. Триумфального освобождения не вышло. Когда «генералы», допрашивавшие меня, захотели побеседовать тет-а-тет с майором, он сказал, что у него пока нет на это времени, и спросил, уже обратившись ко мне:

— Валера! — снова этот нехарактерный «Валера». — Где у тебя тот браслет, который ты увёл из будущего?

Я тут же вспомнил о сером напульснике и ответил:

— Когда меня сюда привезли, всё из карманов вытряхнули! Я даже не знаю, где это теперь. И браслет тоже там.

Мои генералы в гражданском засуетились. Как же! Здесь где-то у них уникальная вещь из будущего! Но Вяземский их охладил:

— Эту штуку надо вернуть туда! Немедленно! Иначе им придётся её уничтожать. И они это смогут!

Да, это был совсем другой Вяземский! Он неколебимо шёл против своего начальства. И, по-видимому, против собственной карьеры. Я с уважением взглянул на седого старика.

Когда все формальности были закончены и мне принесли пакет с моими вещами и этим напульсником, Иннокентий Семёнович взял из моих рук браслет, внимательно осмотрел его. По-видимому, всё было в порядке и он, ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс:

— Машина, автономный режим!

Левый рукав у него шевельнулся, и Вяземский ловко извлёк из рукава свой джампер. Это были совсем не «котлы»! Очень широкий и тонкий литой серебристый браслет с чудовищно широким монитором, на котором контрастно сияли разноцветные и объёмные цифры и буквы. Мне не было видно, подробностей, потому что вокруг нас уже собралось не менее десятка любопытных, возникших как бы из ниоткуда. И все, затаив дыхание, смотрели на манипуляции Иннокентия Семёновича. Он приладил куда-то внутрь своего джампера мой браслет, и браслет просто исчез, словно растворился! Потом майор произнёс:

— Машина, блок! — и на ладони у него прибор, в каком-то сиянии приподнялся в воздух. И сразу же стал таять, как лёд в стакане горячей воды. И исчез.

О-о! — раздалось вокруг.

Кто-то даже попытался аплодировать. Чем-то хлопнул пару раз. Но недремлющее усатое начальство строго заметило:

— Вся информация, о том, что случилось — только д. с. п.! — то есть, как я понял не «дерево-стружечная плита», а «Для Служебного Пользования».

И все присутствующие стали немедленно расходиться. Вяземского под руку подхватил «усатый»:

— Иннокентий Семёнович! Необходимо побеседовать!

— Я вернусь, тогда и побеседуем! — сказал новый Вяземский. — Сейчас, только отвезу домой Валерия Евгеньевича и будем говорить!

И усатый не посмел ему возразить. Это действительно был новый Вяземский.

Меня кантовать оказалось очень непросто. Слабость в ногах была немыслимая! Коленки даже тряслись. Но Вяземский, взвалив мою руку себе на плечо, упорно потащил меня из кабинета.

Когда мы с ним выходили из лифта на первом этаже, снова всё поплыло перед глазами.

— Да что же вы, чёрт возьми, делаете?! — раздался женский крик.

Доктор Крайчик метнулась к нам от рамки металлоискателя. Мы с Иннокентием Семёновичем смотрели на неё удивлённо.

— Он около литра крови потерял утром. И не ел ничего!

Ей не дали ничего достать из своей сумки. Сразу двое из охраны кинулись к ней.

— Отпустите! — едва слышно попросил я.

И Вяземский начальственно продублировал:

— Отпустить!

Потом они вдвоём со Светланой Леонидовной тащили меня к машине, припаркованной во дворе… Это была та же чёрная «Тойота», на которой Иннокентий Семёнович несколько дней назад ночью подвозил меня домой.

Когда мы подошли к стоянке, Иннокентий Семёнович поглядел на свою машину почти что с нежностью. Он, наверное, давно не видел её и соскучился. Прежде чем открыть, снял рукой веточку с крыши и ласково провёл пальцами по переднему крылу.

Светлана Леонидовна, несмотря, что была меньше меня ростом, крепко уцепилась и добросовестно помогала мне не упасть. Потом села сзади со мной, положила руку на мой пульс на шее, и что-то про себя стала считать.

Дома у меня был полный порядок. Я квартиру успел законсервировать перед уходом! Только в холодильнике было пусто. Хлеб, молоко и моё любимое вологодское масло ушли утром в мусоропровод. Поэтому доктор Крайчик воспользовалась своими припасами из сумки. Пачка овсяного печенья, бутылка с кефиром и с несколько конфет россыпью. Пока я с наслаждением уминал всё это, они, вместе с майором, стояли и удивлённо наблюдали, как я жадно это делаю. Потом, минут через десять, убедившись, что я всё съел, ушли. Очень хорошими людьми оказались.