Андрей Валентинов - Локи

Локи оценил замысел. Министры и депутаты, конечно, хитрые, с умыслом, но в контрразведке не служили.

– По документам вы по-прежнему Локенштейн. Кто надо уже узнал, что нужную персону прячут под видом мелкого уголовника…

Сын Фарбаути и Лаувейи хотел было возмутиться. Почему – мелкого? Однако в последний миг прикусил язык.

– Вас будут время от времени отправлять на работы – сюда, в мой кабинет. Если что-то срочное, проситесь к врачу, охрана предупреждена. Кормят здесь не очень, поэтому будете получать дополнительный паек. Если узнаете важное, ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной. Что-нибудь еще?

Локи без всякого удовольствия сообразил, что именно так наставляют тюремных стукачей.

– Все понятно? Тогда желаю удачи, Август Виттельсбах! И учтите, здесь не нужен капитан из Кёпиника [15] По поводу капитана из Кёпиника см. примечание во второй книге цикла – «Крабат». . Осторожность, осторожность и осторожность!..

Хорст покорно кивнул. Легко сказать! Советы давать все мы любим!..

…Штатский костюм долой, машинка парикмахера срезает волосы под корень, кожа пахнет хлоркой после душа. Полосатая роба косо сидит на плечах, шапка, тоже в полоску, маловата, спадает то и дело, в деревянных башмаках с непривычки и шагу не ступишь.

0282 – номер на груди. Над ним красный треугольник.

– Па-а-ашел!

Вниз по лестнице, через двор мимо таких же полосатых, обходя груды кирпича. В дверь и снова по лестнице, но уже вверх…

– Лицом к стене!..

Кого-то провели мимо, кажется, в наручниках.

– Пошел!

Второй этаж, коридор, слева кирпичная стена, кладка новая, чуть ли не этого года. Деревянные двери… Первая, вторая…

– Стой!

За дверью – полутьма. Свет сочится откуда-то сверху. Нары в два этажа.

– Тебе сюда!

Нижнее место с левого краю. Тощий матрац, из дырок торчит солома…

Напоследок его толкнули в спину.

Локи присел на нары и чуть не заплакал. Вот и стал королем! С чего начать? Спеть про мысли, преград не ведающие? В горле песня застрянет, за решеткой иное поют. Блиц, учитель воровской, секретной песне обучил – на старом каторжном наречии. О чем именно, толком и не понять, зато душевная. Мирлацванциг, троммельбаух, унтервельт рибон рибет…

Вытер губы, по сторонам огляделся. Пусто, только в самой глубине кто-то на нарах пристроился. Не годится воровская, придется все же королевскую. Там тоже, если подумать, слова подходящие.

Как должен шпион одеваться? Ничего трудного: серый костюм, серый плащ, немодная шляпа с короткими полями обязательно на размер больше и темные очки, независимо от времени года. А как одеваться шпионке? Тетя Мири, подумав, рассудила, что таковой положено не одеваться, а совсем наоборот. Тем не менее…

Родственница быстро собралась и упорхнула в магазин. Вернулась неожиданно быстро, в сопровождении дюжего посыльного при нескольких коробках. Первым было примерено светло-серое платье-гарсонка. Покрутившись перед зеркалом, тетя водрузила на голову легкомысленную шляпку, сдвинула набок, затем накинула приталенное спортивное пальто и в целом осталась довольна.

– У твоего Лекса очень неплохо пошит пиджак, – подытожила она, – но и мы не хуже. Ты, мелкая, надень свой костюм от Адриана, который с накладными плечами. По крайней мере, не будешь похожа на вязальную спицу.

Пэл не мешала тете буйствовать. Встреча на Монмартре назначена на три часа пополудни, она уже заказала такси. Хотела взять авто на прокат, но в последний момент передумала. Правостороннее движение, как известно, выдумано именно в Париже дабы досадить англичанам. Не стоит рисковать.

– А какая у нас легенда? – вопросила тетя, уминая оставшийся от завтрака круассан. – Всякая поездка должна иметь простое и достоверное пояснение, чтобы даже контрразведка поверила. Так, по крайней мере, написано в книжке про Лоуренса Аравийского.

Пэл представились верблюды, неторопливо бредущие на водопой под приглядом прячущейся среди барханов контрразведки.

– Легенда? Ты, тетя Мири, насколько я помню, большой ценитель современной живописи?

– Я?!

По подъездной лестнице, старой, помнившей гораздо лучшие времена, тетя бесшумно прокралась первой, но у нужной двери дисциплинированно остановилась. Пэл, правда, не была до конца уверена, что дверь именно нужная. Улица совпадала, номер дома тоже, однако даже встретившийся во дворе пожилой джентльмен с трубкой не помог определиться с подъездом. «Помилуйте, но кто же их считает, мадам! Это же не рюмки, мадам!» Впрочем, двум дамам-иностранкам простительно и заблудиться.

Дин-дин-дин! – медным голоском отозвался колокольчик за дверью. Тетя Мири нахмурилась и прижалась к давно не крашенной стене.

Открыть мог мужчина. Открыть могла женщина. Говорить следовало по-немецки.

– Oui? Vous à qui?

Женщина… Годами под тридцать, худая, остроносая, неулыбчивые серые глаза, в правой руке – трость.

– Нам назначено, госпожа Фогель. Мы интересуемся картинами, особенно той, которая под номером 415.

Женщина взглянула удивленно.

– Не помню такую.

Леди Палладия кивнула родственнице. Настал ее звездный час. Все утро упрашивала, а потом полчаса тренировалась у зеркала.

Тетя Мири сделала шаг вперед, словно на строевом смотре.

– Белый… бумажный… веер!

Тоже по-немецки, с акцентом и почему-то громким шепотом.

Госпожа Фогель улыбнулась, сразу став значительно моложе.

– Об этом лучше спросить у мужа. Заходите! Только…

Повернувшись к тете, сделала строгое лицо.

– «Хвоста» за вами нет?

– Nein! – с достоинством отрапортовала мисс Адмиранда и громко щелкнула замком сумочки.

Картины стояли прямо у стены долгим разноцветным рядом. Испросив разрешение, тетя принялась их внимательно изучать, для чего из сумочки были извлечены большие очки в черепаховой оправе.

– Ваша родственница – коллекционерка? – улыбнулся мистер Йоррит Марк Альдервейрельд (он же просто Марек), ставя на стол кофейные чашки. – Если что, могу подсказать ей пару адресов.

Пэл покачала головой.

– Не вздумайте, Марек! Современную живопись тетя ненавидит, ее любовь – прерафаэлиты. А сейчас она честно пытается нам с вами не мешать.

Тетя, явно услыхав, демонстративно закрыла уши ладонями.

– Ну, кофе ей полагается в любом случае, – рассудил Марек.

Имя и фамилию симпатичного парня Пэл заучивала целый вечер. С тем большим удовольствием она согласилась отбросить всех «мистеров» и «мисс», как только госпожа Фогель (просто Анна) на это намекнула.

– Кофе выпьем, – не стала спорить хозяйка. – Но потом я, наверно, пойду к себе. Не будем путать личную жизнь с агентурной работой.