К Брахман - Рождения [СИ]

Нужно было что-то делать, а что, несчастный Азазело придумать не мог. Жениться на уродине Анис он страшно не хотел, да и мало шансов, что эти два недоумка доберутся до Запределья. Нужно самому что-то предпринимать, срочно с кем-то посовещаться, но с кем? Ответ напрашивался сам собой, в этой ситуации помочь может только Ваал. Кто же как не он, дух вероломства и главнокомандующий адских легионов, может лучше разобраться в этих хитросплетениях и найти выход из создавшейся ситуации?

— Я прав! — Резкий голос Азазело всполошил всю нечисть, со всех сторон послышалось шипение и карканье. Поддакивающая нечисть ползла поближе к трону и на все лады восхваляла хозяина.

— Я отправляюсь с визитом к Ваалу. — Громко, чтоб слышно было во всех концах зала, заговорил Азазело. — Отправить моих летучих вестников с прошением об аудиенции и сразу доложить мне о результате.

От темного потолка, словно две огромные тени отделились и замерли в ожидании указаний два летучих существа. Низко склонив головы, они стали на колени и разложили на каменных плитах свои перепончатые с присосками крылья, ожидая вручения им просительной депеши, которую быстро составлял секретарь Азазело суккуб своими выделяющимися железами, капающими на спину разложенного на плитах грешника. Ядовитые железы, разъедая спину, оставляли знаки — депешу. Крики несчастного никого из находящихся в зале не трогали, к такому виду составления депеш, посланий и писем все уже давно привыкли. А что? Дешево и быстро. Окончив свою работу, суккуб передал депешу вестникам, те подхватили обездвиженное тело несчастного и исчезли так же незаметно, как и появились.

— Ну вот, теперь будем ждать. — Потирая когтистые лапы от удовольствия, проговорил хозяин. — У кого какие предложения?

Азазело окинул взглядом стоящих, сидящих, лежащих и висящих во всех концах зала. Разношерстная публика оживилась в предвкушении хозяйских милостей.

— Меня, меня! я, я! — Расталкивая стоящих у ног трона и застывших от такой наглости ближайших подданных Азазело, к трону, опираясь на дубинку и оставляя за собой мокрый с пятнами зеленой слизи след, подползла нежить. Головы, торчащие из одной тонкой шеи, все время дергались в разные стороны, отчего хозяйка постоянно колотила их дубиной, требуя повиновения.

— Ну чего тебе, мерзость этакая? — Уставившись на стоящую спросил Азазело. Распластавшись на полу, нежить просящим голосом завыла.

— Повелитель, что ж это твориться? Ты мне скажи, куда простой нежити податься? У кого просить защиты? Это ж какая сволочь допустила такой беспредел? — Голосила нежить, не переставая стучать себя время от времени дубинкой. — Житья от них нет, развалили гады спокойную жизнь, суют свой нос в дела простой нежити, из дому выйти нельзя, того и гляди зашибут. Кем ты, наш родимый, править будешь, когда истребят твое княжество черное?

— Ну и чего ты, дура, раскаркалась? — Перебил ее раздосадованный хозяин. — Говори ты толком к чему эти причитания или убирайся.

Подступившие слуги схватили просящую, но она тут же вывернулась, укусив ближайшего, и снова рухнула перед троном.

— Ну говори, чего тебе?

— Нижайше прошу вашего величественного согласия на выплату мне причитающегося морального ущерба. — Извиваясь, словно змея во время охоты, продолжала просительница. Две смотрящие в разные стороны головы дергались, как будто исполняли танец, во время которого высматривали подходящую жертву для укуса. Но, видимо, желающих больше не нашлось, потому как все держались подальше от истеричной нежити. Укушенный слуга, лежащий рядом с просительницей, извивался в страшных судорогах и быстро покрывался зеленой слизью, наглядно показывая присутствующим радость теплых объятий красавицы.

— И за что ты просишь моральный ущерб? — С ехидцей в голосе спросил Азазело.

— Как это за что? — Удивлено закатив головы, переспросила нежить. — Я бедная несчастная нежить, мало нас осталось в вашем царстве, истребляют все кому не лень, жаловаться нам не велено.

— Пока что я вижу обратное, — мотнул головой в сторону обездвиженного слуги Азазело.

Дама повернула одну из голов, посмотрела и сказала:

— А что, пускай не лезет, я же его не трогала. Это другим урок. Нас нежити мало осталось, все нас обидеть стараются, а защиты просить не у кого.

— Ты это, воду тут не мути.

— Дак я и не мучу, — не растерялась нежить, — я за братца сводного просить пришла, сам-то он у нас парень гордый, а мне что, я ведь натура жалостливая.

— Это ж что, тебя сам цербер просил ко мне наведаться, так что ли?!

— Ну, не совсем, — замялась нежить, — просто уж слишком плох наш несчастненький, кабы совсем по инвалидности не отправили, а он-то добр к нам был, когда не когда, а кусочек лакомый да и подкинет.

— Ясно говоришь. — Тоном, не обещавшим ничего хорошего, заговорил Азазело.

В зале снова наступила тишина, каждый попытался отойти на безопасное расстояние от трона, видя, как над головой хозяина сгущается злобная тень. Но в этот момент в зале появились и молча приклонили колени вестники, держа в своих лапах ответ на просьбу об аудиенции. Вскочивший с кресла Азазело нетерпеливо посмотрел на знаки на распростертом теле и отшвырнул его за ненадобностью. Щелчок пальцем, и через секунду хозяин зала исчез в небольшом закрутившем его вихре.

Резиденция Ваала была больше похожа на казармы, в которых черные крылатые создания, напоминавшие телом лошадь, а головой дракона, обтянутого чешуей, топтались вперемешку с лежащими прямо посреди комнат воинами. Визги девиц столь определенного назначения раздавались со всех углов. По большим, похожим на бесконечные катакомбы тоннелям, шлялась пьяная солдатня. Главноначальствующий сам больше напоминал животное, только на двух конечностях. С огромной головой, заросшей шерстью вплоть до самых глаз, туловищем, обтянутым кожей пойманных им самим грешников, закованный в латы, Ваал смахивал больше на деревянный сундук, заклепанный железом. Любитель веселых попоек и кровавых баталий, с правилами им же самим установленными. А это значит, никаких правил. На то он и есть бог вероломства. Между пьяными развлечениями затевал войны абы с кем для развлечения своих легионов. Вот к этому духу и пожаловал Азазело искать помощи.

В главном зале на большом помосте вокруг сложенного из камня камина заседали военачальники. Крепкая ругань нередко заканчивалась потасовкой и выяснением отношений, после чего из зала вытаскивали уродливые остатки заседавших, а ожидавшие быстро занимали места выбывших, и все продолжалось дальше. Ваала это вполне устраивало, так как тысячелетний закон гласил: «выживает сильнейший», и отменять этого никто не собирался. Пополнение поступало с земли регулярно, без задержки. Подонков и сволочей в армейских рядах на земле было предостаточно. Так что легионы Ваала были переукомплектованы.