К Брахман - Рождения [СИ]

— Ну чего встал, папаша? Аль испугался? Ишь, совсем недавно героем был, а тут испугался. Бери дитя.

Соня, видя нерешительность зятя, подтолкнула его.

— Ну, Федя, бери, ты у нас герой.

Папаша аккуратно, словно хрупкую вещь, взял на руки ребенка. Малышка, почувствовав неуверенные руки, тут же проснулась и заплакала сильным звонким голоском.

— Плачет! — Радостно воскликнул новоиспеченный папаша.

— Конечно, плачет, — тут же выйдя вперед и на правах хозяйки забирая из рук неопытного папаши ребенка, проговорила Соня.

— Мама, ты как хочешь, а я малышку в больницу больше не отдам.

Бабка, взглянув на Федора, произнесла:

— Вот он пусть и решает, сам же говорил, их жизнь, они у нас самостоятельные.

Соня с мольбой повернулась к зятю. Федор стоял, переминаясь с ноги на ногу, понимая, что решение за ним. Но как поступить, он не знал. Сердце подсказывало, что в больницу малышку отвозить не стоит. Но как быть с законом, ведь по закону он преступник, укравший ребенка. Под внимательными взглядами женщин, терпеливо ожидающих его решения, Федор совсем растерялся. Бабка понимала и не торопила, знала, что выбор не из легких. Тяжело вздохнув и окинув взглядом женщин, он обреченно произнес:

— Я сейчас поеду в больницу и привезу жену, а потом пойду и сдамся в милицию, а вы тут ни при чем. Меня пусть судят, но ребенка не отдам, — развернувшись, он направился к мотоциклу.

Старческий смешок, раздавшийся за спиной, удивил Федора, он остановился и вопросительно взглянул на бабку Олесю.

— Вот это мужик, сразу видно орел. — Протянула старуха, отсмеявшись. — Знай наших. Так, Федор? Ты что думаешь, как Павка Морозов посмертно медаль за храбрость получить? А кто, по-твоему, дите воспитывать будет? Клавдия одна? Позволь тебе напомнить, что ей не только мать, но и крепкая рука отца пригодится.

— Так что же делать, — совсем растерялся парень, — меня все одно найдут и посадят, вы бабуль может не в курсе, но по закону я преступник, укравший младенца. А на остальное им наплевать, сильно разбираться не будут, в бобик и в тюрьму.

— Ну, допустим, в бобик своего зятя мы не отдадим, а вот Клавдию, сынок, нам пора привезти домой, тут я с тобой полностью согласна, — все еще улыбаясь, продолжала говорить старуха, — и тут медлить нельзя, так что заводи своего громкого коня и вперед за нашей девочкой.

— Вы что опять собрались со мной? — Удивленно спросил Федор.

Соня молча, держа на руках ребенка, переводила взгляд с одного на другого.

— А ты как думал? Сколько раз тебе говорить, что одна голова хорошо, а две лучше. И, пожалуйста, не спорь, а то время только теряем. Малышку скоро кормить нужно.

При взгляде на спокойно сопящего на руках у тещи ребенка, лицо молодого папаши просветлело. И больше не споря, он кинулся заводить мотоцикл. Взглянув на небо, Соня забеспокоилась, новый день полным ходом вступал в свои права.

— Ничего, успеем, рассвет только начался, — проследив за ее взглядом, успокоила бабка. — Мигом домчимся, а там уж положитесь на меня, детки.

В тишине раннего утра звук заведенного мотора раздавался, казалось, во всех уголках спящего района, Соня быстро зашла в дом, чтоб не проснулась девочка. Федор молча посмотрел на умостившуюся в коляске бабку и выехал со двора. На улицах было ни души, город крепко спал. Говорят, что самый крепкий сон перед рассветом, невольно пришло в голову молодому человеку, но он тут же отогнал эту мысль и, сильнее нажав на газ, покатил в сторону больницы. Добрались быстро и без происшествий. Бабка выбралась из коляски и, кряхтя, разминала затекшие ноги. Федор, заглушив мотор, молча уставился на старуху и ждал ее приказаний.

— Ну, чего стоишь как пень? — Недовольно пробурчала старуха, — Давай вперед, жену похищать.

Они двинулись в направлении больницы. Бабка, остановившись, прислушалась. Одобрительно хмыкнув, указала на дверь.

— Пошли. Видимо, наши враги еще не очухались после столь лестной встречи на земле, так что мы можем спокойно заходить.

— А как же медперсонал? Они ведь могут тревогу поднять?

— Не подымут, наши дамочки все еще мирно посапывают.

— Да откуда вы знаете?

— Раз говорю, то знаю, — перебила бабка, — а ты не спорь, а показывай, где наша красавица отдыхает.

Взявшись за ручку входной двери и потянув, Федор убедился, что не заперта. Хороший знак, облегчено вздохнул он и уже более уверено шагнул в тусклый холл больницы. Боксы располагались по обе стороны длинного коридора. Федор уверено направился в самый дальний угол, где по его подсчетам находилась палата Клавдии. Бабка, семеня следом, остановилась у стола дежурной. Тускло горевший ночник круглым пятном освещал сиротливо лежащую в центре стола книгу. Федор, не задерживаясь проследовал в направлении палаты и, дернув дверь, удивленно остановился. Все еще не веря, дернул еще раз — с тем же результатом. Большая, выкрашенная в неизменный белый цвет дверь только тихонько скрипнула.

— Гляди, как в карцере все заперто, — пробормотал Федя, направляясь обратно.

Бабка по хозяйски выдвигала ящики стола и целенаправленно что-то искала.

— Дверь заперта, — полушепотом сказал Федор.

Старуха, не отрываясь от поисков, буркнула:

— А ты чего ожидал? Сам же говорил, в энтих ваших больницах режим как в тюрьмах. В правом углу верхнего ящика ключи лежат с номерками, возьми.

— Ага, — тут же засуетился парень.

Он с грохотом отодвинул ящик и нащупал тяжелую связку ключей, которые громко звякнули в тишине пустого коридора.

— Тише ты, оболтус, всех больных перебудишь.

Парень, не дослушав, кинулся обратно к палате, на ходу ища нужный ключ. Подойдя, тихонько вставил в замочную скважину, провернул. Чуть слышный щелчок вызвал вздох облегчения. Толкнув дверь, Федор огляделся. В предрассветном свете, падающего с огромного окна, палата вызвала угнетающее чувство. У стены стояла железная койка с провисшей панцирной сеткой и ничем не уступающая ей по давности тумбочка с отвалившейся дверцей, весящей на одной петле. На ней стояла пустая алюминиевая миска, изогнутая в разных местах, видимо, прошедшая не одну сотню рук. На кафельном полу у постели стояли огромные и совсем уж не по размеру ног Клавдии кожаные шлепанцы с нанесенным белой краской номером. Видимо, чтоб не позарились, мелькнуло в голове у Федора. Пройдя ближе к накрытой чуть ли не с головой застиранным, потерявшем лет сто назад цвет, байковым одеялом женщине, тихонечко потряс.

— Клав, проснись, — спящая недовольно пошевелилась, что-то шепча во сне, и натянула тонкое одеяло выше.

Федор потряс сильнее. Разбуженная женщина недовольно повернулась, уставившись сонными глазами на стоящего перед ней мужчину. Мотнула растрепанной рыжей головой, все еще не понимая, как он тут оказался. Федор оторопело смотрел на сидящую в довольно преклонном возрасте женщину, не зная, что предпринять.