Кэт Фоллз - Нелюдь [litres]

– Ты имеешь в виду мотоцикл? – поинтересовалась я.

– Я имею в виду велосипед. – Рейф оторвал куриную ногу. – Движется бесшумно, через сложное место можно легко перенести и кормить не надо.

– А почему не поехать на машине?

Он только насмешливо фыркнул:

– Может, сразу вездеход на воздушной подушке? Заправим волшебной пыльцой и пожелаем очутиться там, где нужно.

Понятно. Конечно, весь бензин на восточной стороне закончился давным-давно.

– А сколько времени тебе ехать до Чикаго?

– Примерно восемнадцать часов.

– Что? Почему так долго?

– Отсюда до Чикаго сто семьдесят миль, – пояснила Хаген. – И дорога вся разбита.

– Но мне нужно вернуться в тоннель к четвергу, прежде чем патрульные засыплют его.

Рейф бросил недоеденную ножку на тарелку:

– Придется взять с собой сухим пайком.

Хаген подняла тарелку:

– Ты пока сходи за великом, а я заверну курицу. Встретимся у входа.

– Думаешь, ты успеешь съездить в Чикаго и вернуться вовремя? – спросила я, когда Рейф встал.

Он застегнул рюкзак и забросил его за спину:

– Посмотрим.

Тон у него был не слишком обещающий. Охотник вышел через заднюю дверь станции, попутно грубо отпихнув с дороги человека-медведя. Даже если бы я смогла угнаться за велосипедом, что вряд ли, я была только рада остаться и переждать здесь, где было куда безопаснее. Хватит с меня Дикой Зоны и приключений.

Хаген вернулась со старой детской коробкой для школьного завтрака, куда уложила курицу:

– Не волнуйся. Он выполнит задание и сделает все возможное, чтобы вернуться вовремя. Нет ничего на свете, что он не сделал бы ради Мака.

– Потому что мой отец вытащил его из лагеря для сирот?

– Да, когда Мак увидел, как ему там было плохо. Мак чувствовал себя в некотором роде ответственным, ведь это из-за него Рейф попал в лагерь.

– Почему?

– Во время одной из своих вылазок Мак наткнулся на Рейфа – тот жил дикарем в лесу, полумертвый от голода и в полном одиночестве.

– А что случилось с его родителями?

Хаген пожевала губами, словно раздумывая, что мне стоит рассказывать.

– Их убил «дикий»? – предположила я. Это объясняло предубеждение Рейфа против зараженных людей.

Она вздохнула и принялась рассказывать:

– Я не знаю, что случилось с его родителями. Его вырастила сестра. Но ты почти угадала. Когда муж сестры заразился, они втроем уехали из поселения, где жили до этого. Это было не в Молине. Они поселились в каком-то заброшенном доме, пытаясь хоть как-то выжить, но однажды муж обезумел и убил сестру Рейфа прямо у него на глазах. Ему тогда было восемь лет.

Я в ужасе прижала ладонь к губам. Восемь лет?! Неудивительно, что он так ненавидел «диких».

Хаген погрозила мне пальцем:

– Только не говори ему, что это я тебе рассказала. Он терпеть не может, когда люди жалеют его.

Я кивнула, подумав про себя, что мне трудно будет удержаться и не смотреть на него совсем другими глазами. Как можно было не пожалеть кого-то, услышав подобную историю?

– Ты хочешь пить? – спросила Хаген. – У нас нет кофе, но чай есть.

– Я хочу побольше узнать, – ответила я. Если уж довелось застрять в Молине, надо было воспользоваться случаем и узнать все что можно про Восток – особенно про эту сторону жизни моего отца.

– Мой отец выбирается в экспедиции только за предметами искусства и чтобы заработать или за чем-то еще? Доктор Круз упомянул, что он приносит медикаменты в поселение.

– Не будем себя обманывать, деньги играют свою роль. – Хаген уселась рядом со мной. – Но Мак приносит нам лекарства, которые нам больше неоткуда взять. Они замедляют развитие болезни. – Она показала на одного зверочеловека с выпученными лягушачьими глазами и уже знакомого мне «мастифа», которые играли в шахматы. Джинсы и свитера обоим были явно малы – наверное, добыты в каком-то брошенном магазине. «Мастиф» поднял кружку, клацнув когтями по ручке, и опрокинул содержимое в рот. Часть какао пролилась ему на грудь, он облизнул край кружки черным языком и принялся аккуратно стирать пятна со свитера.

– С этим лекарством они мутируют куда медленнее, – продолжала Хаген. – Но его нужно принимать каждый месяц.

К нашему столику подошел какой-то мужчина:

– Хаген, если уж объявлять комендантский час, нужно выставить охрану и приказать стрелять на поражение. Посади несколько человек на крышах. Тогда любой, кто окажется на улице в неположенное время, превратится в решето. Это мигом решит проблему с этим убийцей.

– Так же, как армия решила проблему с зараженными людьми во время чумы? Расстреливая их? – Голос Хаген звучал резко. – Опомнись, Нестор. Нам только анархии не хватало. Можно подумать, в прошлый раз это сработало.

– Да забудь ты про чуму. Вспомни, что было два года назад? Ты хочешь потерять еще восемь настоящих людей?

– Я не собираюсь прибегать к тактике, которая всегда – без исключений – заканчивается трагедией. – Голос женщины звенел сталью. – Спасибо за совет, но я сама разберусь.

– Очень надеюсь на это. А то многие уже поговаривают, что пора провести новые выборы. – Он отошел.

Хаген потерла виски:

– Нас ждут большие неприятности, пока все это не закончится. И я не вижу способа их избежать.

– Два года назад эта тварь убила восемь человек?

Она кивнула:

– Мы нашли только три тела. Но остальных никто больше никогда не видел. И это только те, о ком мы знаем. Никто не хватится, если пропадет один из «шатунов», а их в Зоне полно.

– А мой отец знает, что здесь бродит людоед-убийца?

– Он слышал объявление прошлой ночью, перед тем как ушел. Не беспокойся за него. Твой отец и не с таким дело имеет каждый раз, когда отправляется в Чикаго. Он говорил, что тамошние люди совершенно обезумели. – Она со вздохом откинулась на спинку стула. – Странно даже, что мы все тут еще не обезумели.

– А почему вы не ушли вместе со всеми на Запад?

– Ты так говоришь, как будто у меня был выбор. Чума налетела внезапно – за один день появилось больше миллиона зараженных.

Я попробовала вообразить, как что-то подобное происходит на Западе в наши дни, и пришла в ужас. Я много читала об эпидемии на исторических сайтах, но даже вообразить не могла, что это означало для тех, кто пережил тот кошмар.

– Ну и конечно, – продолжала Хаген, – все эти первые зараженные посходили с ума и покусали кучу народа, прежде чем кто-то понял, что происходит. Животные тоже заражались. К концу третьего дня все транспортное сообщение было заблокировано, а шоссе перекрыты, чтобы остановить распространение эпидемии. Больницы были переполнены и не справлялись с притоком новых пациентов – многие зараженные люди бегали по улицам, и полиция начала отстреливать их. Мы, те, кто не заразился, сидели по домам и боялись нос высунуть, чтобы не подцепить вирус или не быть убитыми. Мы забаррикадировались в домах и только смотрели по новостям, как зараженные люди и животные захватывали один город за другим. К тому же вокруг было полно трупов, потому что во время первой волны зараженные умирали через несколько дней.