Индра Незатейкина - Вкус полыни

Я обследовала все автоматы, выбирая, где вкуснее сироп. Больше всего мне нравился ароматный, с горьковато-пряным полынным вкусом «Тархун» замечательного изумрудного цвета, но он в автоматах бывал очень-очень редко. Но сегодня точно был какой-то особенный день: в двух автоматах были сиропы апельсиновый и лимонный, а в третьем — «Дюшес» и «Тархун»!

— Саша, смотри! — я даже глаза зажмурила в предвкушении удовольствия. — «Тархун»! Вот это да!

— Наверное, потому что выходные перед праздниками. В такое время всегда дефицит выбрасывают, — со знанием дела сообщил Саша.

Мы разменяли у продавщицы в киоске «Союзпечати» нашедшиеся у Саши в кармане 10 копеек. Я сама помыла стаканы, как учил меня папа, — тщательно промывая края. Мы выдули три стакана газировки на двоих. Пока я с трудом — в меня уже не лезло — допивала остатки «Тархуна», Саша зашел в павильон посмотреть значки и марки в «Союзпечати», а мне велел приглядывать за великом.

Я приглядывала и осматривала по-праздничному оживленную центральную площадь города. Почему-то много было милиционеров, наверное, во дворце культуры вечером какой-нибудь концерт. Может быть, даже какие-нибудь знаменитые артисты из Киева приезжают. Напротив горсовета стояло много разноцветных легковушек. В летнем кафе под зонтиками-колокольчиками тетеньки в нарядных белоснежных фартуках и кружевных наколках продавали мороженое, пирожные на бумажных тарелочках и сок из стеклянных конусов. Что за сок, можно было догадаться по цвету конусов: прозрачный — березовый, темно-красный — томатный, а полупрозрачный желто-коричневый — наверное, яблочный или яблочно-виноградный. Мне вдруг ужасно захотелось мороженого, любого, пусть даже плодово-ягодного льда за семь копеек. Правда, денег у нас больше не было, да и мама бы сказала, что перекусывать сладостями вредно, можно испортить желудок.

За дворцом культуры в парке играла музыка, и голос маминой любимой артистки Аллы Пугачевой пел: «Может сильным и богатым человека сделать атом! А что не может сделать атом — это, право, пустяки», и медленно крутилось колесо обозрения. «Вот бы прокатиться!» — подумала я. На «Ромашке» и лодочках мы с Сашей уже катались, а вот колесо я еще не видела, чтобы включали.

Я сбегала к автоматам и поставила на место стакан. Сквозь стеклянную стену кассового павильона было видно, что Саша все еще рассматривает что-то в витрине, и я вернулась к велосипеду.

С проспекта Ленина подъехали украшенные разноцветными лентами и воздушными шариками машины — свадьба, вот здорово! «Если атомные струны на гитару натянуть, будет звук, как грома близкого удар. Доживу ли я до дня, чтоб на свадьбе у меня заиграли сотни атомных гитар?» — доносилась песня из парка. Я во все глаза рассматривала свадебную процессию. Из первой машины, с двумя золотыми кольцами на крыше, вышел жених в нарядном костюме и помог выбраться невесте. Невеста была в длинном белом-белом свадебном платье, в венке из искусственных белых роз, просто глаз не оторвать, и с огромной охапкой красных гвоздик в руках. Прохожие останавливались и с улыбками смотрели на них.

— Дядя Витя! — радостно закричала я, узнав жениха. — Здрассте!

Он оглянулся и, тоже меня узнав, приветственно помахал рукой.

Я не удержалась и все-таки подбежала к машине:

— Поздравляю со свадьбой!

— Спасибо, Алиса! Только не бегай через дорогу, — строго сказал дядя Витя.

Невеста подарила мне гвоздику из своего букета, гости надавали конфет и шоколадок, а дядя Витя за руку отвел меня на тротуар, где уже ждал обеспокоенный Саша.

— Это твои знакомые? — удивленно спросил он, когда молодожены отошли и стали фотографироваться на фоне ДК.

— Да, дядя Витя в соседнем доме живет, на стройке работает. Он дядя моего друга Сережки. А невеста к нему приехала из Обнинска, это город возле Москвы, там тоже есть атомная станция.

— Откуда ты знаешь? — озадаченно почесав в затылке, спросил Саша.

— А у нас дома на стенке карта СССР висит, ты же видел, — сказала я. — Я всегда прошу папу показывать мне города, которые я не знаю. Например, когда во «Времени» рассказывают про какой-то город, папа мне всегда показывает его на карте. И даже читает про него из книги «Страны и народы». У нас про республики СССР, в красных обложках, все тома есть, — с гордостью закончила я.

— У нас тоже есть эта серия, — сказал Саша. — Почти вся, только Австралии и Антарктиды не хватает. А еще мама «Всемирку» по подписке собирает.

Нафотографировавшись на площади, свадьба снова расселась по машинам и поехала в сторону речки, наверное, на пристань, а мы стояли и смотрели им вслед.

— Сейчас у Прометея поедут фотографироваться, ясное дело, — сказал Саша. — А до этого ездили на Янов, цветы возлагать к памятнику Неизвестному солдату. Обычный свадебный маршрут. Поехали, Алиса, нам некогда.

— Ой, Саша, а ты можешь моим родителям на работу позвонить? — спохватилась я, глядя на телефонные будки на той стороне проспекта. — Только скажем, что у нас все в порядке, и спросим, когда они придут.

— У меня нет двухкопеечной монетки, — замялся Саша.

— Не надо монетки, мы «ноль-три» наберем, это бесплатно! — радостно заявила я. — Попросим папу! Он же на «скорой» работает!

— Давай попробуем, — согласился Саша.

Мы перебежали по зебре к магазину «Райдуга» и кинулись к освободившемуся телефонному автомату.

— Не работает телефон, можете не бежать, — сердито сообщил нам лысый дядька в очках и с портфелем, со злостью захлопывая дверь будки — так, что стекла задребезжали.

— А другой? — спросил Саша.

— Ни один не работает. По всему городу телефоны отключены,

— А что случилось? — растерянно спросили мы с Сашей.

— Авария на атомной, — коротко и мрачно ответил дядька. — Шли бы вы по домам, дети. Эвакуацию скоро объявят.

Мы переглянулись.

— Что это? — спросила я у Саши.

— Это еще неизвестно, — сказал Саша. — Нам в школе сказали, что пока точной информации нет. Сказали, была сложная обстановка, мог даже взорваться реактор, но сейчас ситуация под контролем, и опасности нет.

— Ты вон на деревья посмотри, умник, — криво усмехнулся дядька, кивнув на росшие вдоль проспекта Ленина каштаны.

Он сердито нахлобучил на лысину мятую шляпу и ушел в сторону гостиницы. Мы с Сашей посмотрели на каштаны. А что, деревья, как деревья, только листья поникли, наверное, от жары. Песня Аллы Пугачевой в парке закончилась и началась другая — «Рядом, рядом радость и беда, надо, надо твердый дать ответ: солнечному миру — да, да, да! Ядерному взрыву — нет, нет, нет!» Она мне очень нравилась, и в другой раз я бы с удовольствием подпела, но сейчас мне почему-то было не до песен.

— Про что это он говорил? — растерянно спросила я.