Индра Незатейкина - Вкус полыни

— Постарайтесь вспомнить все, как можно подробнее, — тихо, но внятно, с расстановкой произнес ассистент. — Имена. Лица. Голоса. Названия мест. Точное время. Детали окружающей обстановки. Погоду. Освещение. Звуки, запахи. Ваши ощущения, переживания, настроение. Любые незначительные мелочи могут оказаться очень важными. Договорились?

Я кивнула. Конечно, я боялась этой процедуры. Но держать всё в себе, особенно в последние годы, стало совершенно невыносимо…

— Тогда начнем. Наш аппарат вам поможет. Не волнуйтесь.

На мои виски и лоб опустились прохладные электроды, свет померк…

Я изо всех сил зажмурила глаза, старательно изобразила вой мотора и представила, что я в кабине взаправдашнего истребителя и выполняю «мертвую петлю» — фигуру высшего пилотажа.

— Алиса, а ты почему одна играешь? — спросили над самым моим ухом. — Где же твои друзья — Сережа, Костик?

Я разожмурила один глаз — только чуть-чуть, чтобы стало видно, что это спрашивает тетя Надя с третьего этажа, которая вывезла в колясочке погулять своего крохотного Игорька. Я докрутила «петлю», хотя уже и было понятно, что игра испорчена, и выбралась из своего любимого самолетика с красными звездами на крыльях.

— Их уже забрали, — ответила я, поковыряв сандалией песок, как будто меня совершенно не волновало, что за мной мама все не идет и не идет.

Тетя Надя удивленно взглянула на наручные часики.

— Почему же сегодня так рано? — спросила она. И сама себе ответила: — Наверное, сокращенный рабочий день перед праздниками. Ну, ты не расстраивайся, скоро и за тобой мама придет.

— А я и не расстраиваюсь, — ответила я, дернув подбородком. Вот еще — расстраиваться. Мне шесть лет, я взрослая и самостоятельная, осенью пойду в школу. Могу сама купить хлеб и молоко, приготовить суп из пакетика на электроплите, когда мамы нет дома, забраться на самое высокое дерево, умею кататься на двухколесном велосипеде «Мишка» — без позорных задних колесиков-подпорок для малышни — и, в отличие от моего друга Сережки с девятого этажа, дотягиваюсь до своей кнопки в лифте. И прекрасно знаю, что мама, когда по субботам работает в утро, забирает меня в половине третьего. Время по часам я пока что сама узнавать не умею, но всегда могу спросить его у взрослых.

Я вообще очень самостоятельная. Например, я сама выбрала себе садик. Cначала, когда я была маленькая и несмышленая, мы жили на другом краю города, рядом с больницей, где работают мои родители. В соседнем доме с Сашей и тетей Любой. И я ходила в садик «Солнышко», возле Сашиной школы. А потом мы переехали. Нам очень не хотелось переезжать, потому что у нас осталось много друзей на старом месте, но все-таки пришлось, потому что нам дали большую двухкомнатную квартиру. Сначала мама и папа хотели отдать меня в садик «Золотой ключик», который тоже недалеко от нашего дома, но мне больше понравилась «Звёздочка»: ни в одном садике на площадке больше нет таких замечательных самолетов и ракет! Еще хороший садик — «Дружба», там все дорожки обсажены барбарисом, который весной цветет желтыми гроздочками мелких приторно пахнущих цветочков, а осенью сплошь покрывается длинненькими красными жутко кислыми ягодами. Но он далеко от нашего дома, да и ракеты явно лучше барбариса. И мама с папой сразу согласились. Они у меня самые лучшие, ни у кого таких нет. Они ведь знают, что я хочу стать космонавтом, когда вырасту. Они специально дали мне такое космическое имя — Алиса — в честь девочки из мультика про тайну третьей планеты. Мы с ней очень похожи. Мама и папа и сами хотели быть космонавтами, и учились в космическом медицинском институте. Только когда они его закончили, их отправили на работу не в космос, а сюда, в Припять, город энергетиков. Сказали, что в космосе врачей много, а вот на атомных станциях их не хватает. И мама с папой сразу согласились, потому что очень любят нашу страну и хотят работать для пользы всех советских людей. И нисколечко не жалеют, что не полетели в космос, говорят, что здесь тоже хорошо и интересно. И мне тут тоже очень хорошо и интересно.

— Татьяна Анатольевна! — подумав о родителях, я не выдержала и подбежала к воспитательнице, которая сидела на деревянной «гусенице» и читала газету «Трибуна энергетика». — Можно, я сама домой пойду? Маму еще целый час ждать.

— Нет, Алиса. Ты же знаешь, что одну я тебя отпустить не могу, — строго ответила Татьяна Анатольевна, откладывая газету.

— Тут же рядом, — хныкнула я. — Мама сказала, что придет сегодня пораньше, и мы поедем на дачу, сажать картошку. А сама все не идет и не идет…

— Поиграй пока со Светой и Вероникой — воспитательница кивнула на домик, в котором девчонки разложили своих кукол. — Так и время быстрее пролетит.

— Не-е-е, — проныла я. — Я в дочки-матери не играю… И кукол не люблю. Я люблю зверей, а Прыгунка и Динку (это мои любимые беленький меховой зайчик и бежевая штопаная-перештопанная собачка) я спать уложила, их нельзя будить…

— Ну, тогда покачайся на качелях, — предложила воспитательница. — Ты же любишь.

— Скучно одной, — сказала я. — Ну отпустите меня-а-а…

— Ты же все равно дверь не сможешь открыть, у тебя нет ключа.

— Ключ у соседки тети Оли, я попрошу, и она мне откроет, — не отставала я. — Ну пожалуйста-а-а…

— Алиса, ты уже большая девочка, а ноешь, как лялька! — пристыдила меня Татьяна Анатольевна.

— Я не большая, — гордо возразила я. — Я средняя. Ну отпустите, пожалуйста, вы же отпускали меня раньше!

— Нет, Алиса. И не проси. Сегодня такой день, что все дети должны быть под присмотром.

— А какой сегодня день? — спросила я, ковыряя песок носком сандалика. Спросила не потому, что мне было интересно, а просто так, потому что хотелось поспорить.

— Вот такой, особенный. На станции что-то не в порядке, и дети сегодня одни не гуляют, поняла?

— Поняла, — сказала я.

На самом деле, я поняла, что спорить бесполезно, и все равно придется ждать маму. А если на станции что-то случилось, например, кто-то тяжело заболел, мама может сильно задержаться на работе. Об этом варианте я решила пока не думать. Я заглянула в отложенную Татьяной Анатольевной газету и бегло прочла: «новыми тру-до-выми успехами готовятся встретить пер-во-май», потом попрыгала по кирпичикам гусеницы и побежала на качели.

Сначала я раскачивалась посильнее и прыгала с качелей, каждый раз отмечая щепочкой дальность. Когда я побила свой рекорд десять раз подряд, мне это надоело, и я стала просто качаться и представлять, что я на космическом корабле, в невесомости.

А потом я увидела за оградой садика Сашу, который улыбался и махал мне рукой. Он гордо держал за руль новенький сверкающий велосипед «Орленок» — голубой с зелеными шинами и блестящими фонариками-светоотражателями на спицах.