Андрей Лазарчук - Целое лето

— Это его сынок, — сказал Сергеич. — Его, кстати, полицаи вчера за что-то прихватывали. Не стал спрашивать, чтобы не усложнять.

— Правильно, — сказал Аспирант. — Куда он намылился, интересно, такой красивый?

— Танцы в клубе, — сказал Олег.

— А у них тут и клубы есть?

— Клуб. Один. Бывший кинотеатр «Прогресс».

— Понятно… И что, хороший клуб?

— Не были, не состояли, не участвовали, — сказал Сергеич. — Хотя пиво туда, говорят, привозят замечательное.

— Кто говорит?

— Да вот как раз Карпов с сынком об этом беседовали…

В кармане Аспиранта задрожал телефон.

— Да?

— Пап. Ты сильно занят?

— Ну… есть немного. Скажем так: привязан к месту. А что?

— Поговорить хотел. Об очень важном.

— Ближе к ночи, наверное, а то и — завтра. Не знаю.

— Понял. Как бабушка?

— Без перемен. Предложил перевести её в Москву, но сказали, что пока вообще нельзя трогать. В общем… не знаю. Остаётся только ждать.

— Ты… правда ничего не можешь сделать?

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Ничего, наверное. В любом случае… всё равно это по телефону не получится.

— Да, я тоже по телефону не люблю. Давай отложим до встречи.

— Хорошо…

Он дал отбой, и тут же телефон завибрировал снова. Номер звонящего не определился.

— Да, — сказал Аспирант. Выслушал короткое сообщение. Положил аппарат в карман.

— Они наткнулись на Благово. Сейчас будут брать. Нам велено быть готовыми ко всему.

Да, на новый схрон Благоволина комитетчики наткнулись — совершенно случайно, заключая город в пока ещё дискретное кольцо и выбирая опорные точки заслонов. «Разведка доложила точно», группа захвата по обыкновению слегка слажала, так что образовалось по единице «груза-200» и «груза-300»; впрочем, если иметь в виду боевые кондиции существа «Благоволин», то это ещё туда-сюда.

В результате Благоволин был сначала доставлен на вертолёте на опорную базу под Элистой, а оттуда — в достраиваемый замок «Эльсинор» немного западнее Геленджика.

До Элисты он летел усыплённый слоновьей дозой смеси ромпутана и карфентанила, а в Элисте в него подсадили десантника Треугольник сто девяносто пять.

После разговора со Степаном Григорьевичем Глеб чувствовал себя окончательно разобранным на запчасти. Буквально — выбили из под ног Землю. Именно так, с большой буквы.

То есть вся та лабуда, которую нам скармливали кино, игрушки и тиви — правда? В смысле, не то что частая правда, но и не сплошная выдумка, а как бы прививка от правды , чтобы мы в нужный момент оказались растерянными и вообще никакими? Но при этом есть и наши , которые в теме , но эти наши, может быть, никакие, нах, не наши, а именно что инопланетные шпионы и диверсанты? И — родители ?.. Вот в это как-то не хотелось верить. Да нет же, просто всё так запутано, что нормальному человеку разобраться невозможно. Глеб буквально месяц назад прочитал «Человека, который был Четвергом». Вот что-то подобное и тут… но всерьёз.

Внутри всё дрожало и металось.

Не до конца помня себя, Глеб заглянул в гараж. Включил свет, закрыл за собой дверь. Забрался в «москвич». Внутри почему-то стоял сильный запах озона. И чего-то ещё, полузнакомого и тревожного. Как будто… так… запах мокрого меха, какого-то растительного масла, далёкой гари… чего-то ещё. Это сидело в глубине памяти и не пускало.

Глеб открыл бардачок.

Странный предмет там так и лежал. Правда, сейчас он почему-то выделялся, это чувствовалось, но описать это «выделение» Глеб не мог. Ну, как будто среди мультипликационного фильма возник реально отснятый грубый, вещный предмет.

То есть вот это — инопланетная штучка? Сделанная за световые годы и всякие там парсеки?

Глеб протянул руку — и понял, что рука как бы притягивается к этой вещи. Возьми. Возьми…

Он взял.

На ощупь вещь странным образом была другая, не такая, как он помнил. Тогда это был просто пластик, тёплый, слегка шершавый. Сейчас Глебу показалось, что он обхватил живое существо. Оно никак не выражало ни возмущения, ни радости, но какой-то слабый ток всё-таки проник в руку…

Сейчас он смог рассмотреть это очень внимательно. Брусок длиной сантиметров двадцать пять и в сечении пять на два, но притом как бы оглаженный со всех сторон, то есть ни одного острого угла и ни одного ребра, всё округлое и приятное под пальцами. Брусок изогнут волнообразно, но совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы удобно лежать в руке. Продолговатая клавиша оказывается как раз под большим пальцем. Похоже, её можно двигать вперёд и назад. С обратной от кнопки стороны, как бы со стороны брюшка, материал бруска становится полупрозрачным, и сквозь стенку угадывается продолговатая полость, в которой лежит переливающийся перламутровый шарик. Он чуть светится изнутри…

Значит, именно этой штукой можно всаживать пришельцев в людей и извлекать обратно? И не только в людей…

Глеб аккуратно положил вещичку в левый внутренний карман куртки, запер машину, запер гараж, вспомнил, что не погасил там свет, отпер гараж…

Снова обрушилось то странное состояние разбитости пространства на ячейки, когда кто-то или что-то изолирует от тебя ненужное и прокладывает коридор к необходимому. На этот раз коридор был короткий. Глеб обошёл машину и, повозив ногой по полу, нащупал кольцо подвального люка. То есть это вряд ли можно было назвать подвалом — просто прикрытый рифлёной железной пластиной конец смотровой ямы: для «москвича» она была длинновата. На дне ямы стоял деревянный ящик для инструментов. Глеб достал его, покопался — и на дне обнаружил железный ящичек, похожий на пистолетный сейф, только с ручкой для переноски. Ящичек был заперт. Глеб взял его с собой, вернулся к выходу из гаража, теперь погасил свет, запер ворота и пошёл домой.

Начинало темнеть.

Тем утром меня настиг адаптационный синдром, и я провалялся почти до полудня. У меня это обычно выглядит как хорошее похмелье без всех предварительных этапов. На сей раз было легче — видимо, Яшино шаманство мне всё-таки помогало, я ведь и про головные боли забыл, и коньяк по утрам был теперь вовсе не обязателен, — но на всякий случай я дал организму поблажку. Тут ещё и гроза… Я зашёл в сеть — и получил ответную записочку от ненастоящей Таньки с фотографией её настоящих шиншилл: Ксюхи и Пятака. Запустил дешифровщик…

Это была короткая справка на Глеба Всеволодовича Лосева, год рождения тысяча девятьсот девяносто седьмой, место рождения г. Дубна Московской области, родители Лосев Всеволод Владимирович и Лосева (Бахтина) Мария Андреевна. Роды нормальные при сроке беременности тридцать пять недель. Размер плода при рождении сорок сантиметров, вес три килограмма семьсот граммов. Зачатие, беременность и роды проходили в рамках эксперимента «Посредник». Всё это время в теле Марии Лосевой находился в латентном состоянии десантник Квадрат девятнадцать…