Андрей Лазарчук - Целое лето

Глеб, слегка напружинив шею и плечи, шагнул в зал.

Народу было не так чтобы много, и в основном он сгрудился вдоль длиннющей барной стойки. Танцевало человек, может быть, пятнадцать. Зелёные лазерные лучи пластовали воздух над их головам. То ли колонки барахлили, то ли усилитель, но на басах начиналось какое-то дребезжание. Похоже, здесь к этому уже привыкли.

Глеба подвинули в сторону, в зал вошла группа взрослых парней и сразу, срезая уголь сквозь танцующих, направилась к бару. Следом за ними — два полицейских в форме, с дубинками на поясах. Парни моментально слились с линией спин, а полицейские медленно и солидно пошли вдоль этой линии, изредка заглядывая через головы и плечи.

Сначала он не видел никого знакомого и уже хотел звонить, но тут ему помахали от ближнего края барной стойки, и теперь уже было непонятно, как он их не замечал: Аню в ярчайшем красном платье и Стасю в чёрном костюме. Он помахал в ответ и двинулся к ним вдоль стенки.

— Привет! — хором закричали девчонки, и Глеб понял, что они уже клюкнули по маленькой. Видимо, бармена присутствие полиции не напрягало.

— Привет! — приходилось кричать даже в упор.

— Ты чего не звонишь! — крикнула Аня.

— Кому? — удивился Глеб.

— Ну, мне!

— Так у меня номера нет!

— А-а! Ну тогда ладно! — она повернулась к стойке и стала делать бармену знаки.

— Пить будешь? — крикнула Стася.

— За компанию! — ответил Глеб.

— Анька, три!

— Не дура, знаю! Вита-алик!!!

— Ты чего в школе не был? — крикнула Стася.

— Я что-то пропустил?

— Вряд ли! А это что? — она показала на глаз.

— Волк набросился!

— Кто?!

— Волк! Дикий город у вас, волки по улицам ходят!

— Свистишь!

Глеб помотал головой. И вдруг увидел, как у Стаси меняется лицо.

Он оглянулся. Как раз на этот конец барной стойки открывался ещё один коридор, откуда тянул сквознячок — а теперь по нему приближались клином (или свиньёй, или тремя богатырями, кому как больше нравится) Вован — в центре, Кирилл — справа и позади в полушаге, Суслик-Радько — слева и позади на шаг.

Глеб почувствовал, как пальцы Стаси впиваются в его плечо.

И тут же ему стало спокойно и почти скучно.

Кирилл обогнал Вована, сунулся было к Стасе, но Глеб сделал полшага вправо и вперёд, и Кирилл наткнулся на него. Сдуру он решил, что так даже лучше, попытался схватить Глеба за грудки — и неожиданно для себя слегка отлетел назад от несильного толчка в грудь.

На миг ему стало страшно. Нет, не от предчувствия поражения в драке: во-первых, этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда; во-вторых, он этого просто не боялся — и не раз отлёживался дома, хорошо помятый заводскими, не переживая ничего, кроме возбуждающих воспоминаний. Он бы и на нож пошёл, случись вдруг такое. Бойцом Кирилл был бестолковым, но и бесстрашным притом. Поэтому сейчас он испугался чего-то другого… нет, он не смог бы объяснить. Вот высоты он боялся, это да. И сейчас как будто оказался над пропастью.

Но это была доля секунды. Потом всё прошло.

Глеб как-то сразу, не бегая глазами, видел всю картину и оценивал возможные ходы. У него не прибыло ни сил, ни скорости, просто мышление ускорилось и позволяло перебирать варианты и оценивать риски. Принимать драку здесь было нерационально — слишком много народу, слишком много посторонних предметов, да ещё полицейские за спиной… В это время Суслик, прихватив за локоть набычившегося Вована, показал на что-то в зале, Вован кивнул — и, шагнув к Глебу, ловким движением ухватил его за шею и, зажав голову под мышкой, поволок в коридор.

Глеб, собственно, и не возражал.

Видеть он ничего не мог, но то ли слышал, то ли догадывался, что кроме клевретов Вована за ними рванула Стася, а за нею — Аня. Это было забавно.

Вован хотел распахнуть дверь его, Глеба, головой, но Глеб выставил руку и влетел в вонючее, освещённое «противонаркотическими» лампами помещение туалета. Пол был мокрый и очень скользкий, Глеб вынужден был скользить по нему, пока не упёрся руками в умывальник. Сзади налетел Кирилл, ударил выставленной вперёд ногой в спину. Удар прошёл вскользь, Глеб успел повернуться. Кирилл стоял перед ним, даже не удосужившись поднять руки, Вован набегал, на нём висела Аня, а в дверях Стася заклинилась с Сусликом.

Глеб выдал Кириллу прямой правой в нос — чтобы кровь, это пугает. Он просто не знал, что от крови Кирилл только заводится. Кирилл провёл рукой по носу, посмотрел на ладонь. На лице его расплылась довольная улыбка.

— Нормально! — сказал он и ринулся в беспорядочный бой, пытаясь достать Глеба кулаками и ногами. Со стороны это, наверное, казалось страшным.

Некоторое время Глеб просто отводил удары предплечьями и коленями, пока не понял, что сделал ошибку в самом начале: правая пожёванная рука стремительно теряла силу. Он снова оттолкнул Кирилла тычком в грудь, не забыв подсечь ногой. Кирилл грохнулся на мокрый кафель, заелозил, вскочил…

И тут произошла неожиданность: «посредник» выскользнул из-под ремня внутрь джинсов, скользнул по штанине вдоль ноги, вылетел на пол и откатился к Кириллу.

— Шокер! — завопил Суслик не своим голосом. — У него шокер!

Как будто это была динамитная шашка. С догорающим фитилём.

Глеб бросился за «посредником», однако Кирилл успел первым. С ещё более довольной улыбочкой он направил мнимый шокер на Глеба и сделал выпад, нажав на клавишу.

Глеб почувствовал мягкий удар в грудь и мгновенную слабость и пустоту во всём теле. Ноги подогнулись, но он не упал. Будто умираешь на секунду, говорил Степан Григорьевич, но нет, совсем не умер, совсем не умер, а как мягкой подушкой… Потом силы вернулись, а «посредник» в руке Кирилла заметно дёрнулся.

В глазах медленно таяла фотография всей сцены, сделанная каким-то шаржирующим аппаратом: фигуры ребят, запечатлённые в неестественных позах, как на старых иллюстрациях немой сцены «Ревизора» — раскорячившийся Кирилл; Вован, только что осознавший, что у него на плечах висит Аня; Аня, не знающая, что делать дальше, потому что просто лупить по шее бесполезно; Суслик, одновременно устремлённый в две стороны — и подскочить, чтобы дать Глебу в морду, — и махнуть за дверь и там притвориться веником; Стася будто в прыжке, но ещё не совсем в прыжке, потому что не выбрала, на кого прыгать — и всё это не фотография в обычном понимании, а как бы раскрашенный карандашный рисунок, причём такие цвета никто бы не выбрал: тускло-кислотная гамма…

— Это не шокер, — сказал Глеб. — Им нельзя так. Дай…

Но Кирилл решил, видимо, что неправильно нажал клавишу. И он сдвинул её — как на фонарике.

И тут же закричала Аня.

Они сидели в крошечном треугольном скверике «у фонтана». Скверик весь зарос уксусным деревом, побеги проникали сквозь скамейки, и даже в фонтане, не работающем со времён перестройки, тоже росло дерево. Триста метров пробежки дались трудно. Сидели, курили взасос.