Андрей Лазарчук - Целое лето

Мне предписывалось установить плотное наблюдение за Глебом Лосевым и в случае «эксплойтных проявлений» нейтрализовать его любым доступным способом.

Сказать, что я был потрясён, удивлён, повержен — нет, ничего такого. Мы знали, что Комитет не брезговал опытами над детьми; более того, наши в этом отношении были ещё гуманны — в сравнении, скажем, с китайцами… Ну да, слишком многое поставлено на карту, да, нельзя воевать в белых перчатках, да, кто-то должен добывать знания, и если другого выхода нет — то что? Да ничего. В подобного рода организациях мораль мутирует стремительно; более того, я подозреваю, что случись вторжение как-то более по-мудацки (куда уж более, но…), и окажись, что только дети и подростки могут воевать, а взрослые должны сидеть по пещерам и, скажем, усиленно размножаться — буквально через три месяца всё население планеты будет убеждено, что именно так и нужно, что так и правильно. Сразу найдётся подтверждение этому и со стороны попов, мулл, раввинов и прочих учителей жизни. Да и вообще…

Нет, я испытал лишь сильнейшую досаду, что вот так всё сошлось и нейтрализовать сына моего друга детства поручено именно мне. И не отвертишься.

Что делать… За день я приложил некоторые усилия и более или менее точно установил траекторию движения Глеба. Узнал, что он посетил Стёпку. Заодно посетил Стёпку сам. Посидели, обменялись соображениями. Раскрывать ему обстоятельства рождения Глеба я не стал, но мне показалось, что он сам что-то такое заподозрил. Чёрт, всё кончится, и я заберу Степана отсюда. В Саяны. К Венику, на всю зиму… Или в Араратскую долину. В общем, в правильное ( прав ильное ) место.

Но было ещё почти лето. После гроз из дальних степей — а может, из самой Африки — повеяло жаром. Стало как в предбаннике: тепло и сыро. Темнело…

Что заставило его позвонить Стасе, Глеб и сам не мог потом сказать. Просто получалось, что больше некому. И оставаться одному было невмоготу. Выговориться нельзя, но хоть перебить поток собственных мыслей…

— Стася, это я, Глеб…

Он позвонил в какое-то очень шумное место, причём не сразу понял, что это за шум. Вокзал, гомон, гудки… Так ведь нет в Тугарине вокзала.

— Алло! Глеб? Я плохо слышу!

— Я просто так звоню!

— Ты где? Ты почему в школе не был?

— Потом расскажу!

— Так ты где?

— Дома!

— Приходи в «Прогресс»!

— Зачем?

— Да так! Потусим! Приходи, правда! А то я одна!

— Хорошо!

— Найдёшь?

— Найду! На Абрикосовой? — всё же решил уточнить он.

— Ага!

Ну, тогда что его искать? На параллельной улице, пять минут ходу. Правда, это кинотеатр… но всё меняется, не так ли?

Вопрос «что надеть» не стоял: всё равно выбирать пока не из чего. Есть только чистая запасная футболка — правда, фирменная, с концерта Оззи Осборна. Её и наденем… Потом он покрутил в руках «посредник». Оставлять дома его почему-то не хотелось, снова прятать в гараже — тоже. Он сунул его под ремень сзади, не понравилось, переместил вперёд. Вот так нормально. Под курткой будет не видно.

Вован, Кирилл и с ними Суслик тоже шли в «Прогресс», но с другой стороны — в смысле, направлялись к служебному ходу. Платить по сто рублей за билет никто из них не собирался. Ну и, кроме того, контрабанда тут не поощрялась.

«Прогресс», бывший кинотеатр (впрочем, в подвале сохранился маленький зальчик мест на тридцать, в котором стоял дивиди-проектор, но работал он только в выходные, когда там собирался клуб любителей кино), находился ровно на стыке районов и по какой-то прихоти менталитета горожан считался нейтральной зоной, водопоем во время засухи — в общем, чем-то таким, общим . Не то чтобы на танцах, которые проводились по вторникам и пятницам, не бывало драк — какие танцы без драк, ну что вы? — однако дрались, так сказать, по чисто личным мотивам, а не по принципу районной принадлежности. Никаких «наших бьют!» тут не звучало — это был бы вызов локальной морали.

Пиво, кстати, туда действительно привозили хорошее.

Наши герои довольствоваться пивом не желали, поэтому Кирилл спёр из бара отца бутылку ноль семь финской лаймовой водки — тот регулярно закупался в дьюти-фри, но поскольку пил мало и редко, то водка скапливалась до состояния полной неучтённости, чем сын и пользовался время от времени; сейчас он имел ещё и «план Б», а именно — снова подпоить Стасю и снова раскрутить её на секс; нельзя сказать, что она понравилась ему больше безотказной Кибовской, скорее, просто заело ретивое. Отказ был не по-девичьи прям и, говоря по правде, оскорбителен.

Однако же планам мести не суждено было сбыться: перелезая через забор, Кирилл зацепился за что-то полой пиджака, стал освобождаться, сделал неверное движение — и бутылка выскользнула из внутреннего кармана прямо на асфальт.

Вован, перелезший первым, замер, медленно оглянулся, потянул носом и сказал:

— Ну ты мудак.

Запах действительно был умопомрачительный.

Последним забор перемахнул лёгкий Суслик.

Вован постучал в дверь. Подождал, постучал ещё. Дверь приоткрылась. Это был двоюродный брат Вована, по случайному совпадению тоже Вован, электрик «Прогресса». Различали они друг друга только по прозвищам.

— Здорово, Бобёр! — сказал Вован-электрик.

— Здорово, Хомяк! — ответил Вован-школьник.

Они стукнулись кулаками и обнялись, как будто не виделись вечность.

— Этот с нами, — сказал Кирилл Хомяку, кивая на Суслика.

(Какое-то засилье грызунов, однако…)

Хомяк ничего не сказал и даже не посмотрел в его сторону. Надо сказать, он не одобрял клевретов младшего двоюродного и считал, что рано или поздно они его подставят. Так что он просто молча пропустил всех и запер дверь.

Уже затемно я вернулся от Степана, залез в сеть, и мне тут же упало ещё одно сообщение. Буквально час назад в Знаменске, в одной из секретных лабораторий, не имеющей к нашей тематике ни малейшего отношения, произошёл взрыв. Один человек погиб, двое получили ранения. Согласно их показаниям, погибший подвергал структурному анализу кристалл, по описанию идентичный «капсулам» балогов. Поскольку никому до сих пор ни разрушить, ни просканировать капсулу не удавалось, идёт изучение методов анализа, которые применял погибший. По оперативным данным, капсула поступила из Тугарина от гражданина Халикова Артура Наильевича, генерального директора ЧП «Артур»… Установить контакты Халикова А. Н. — ну и всё такое…

Халиков так Халиков. Нам, татарам, всё равно — что водка, что пулемёт, лишь бы с ног валило.

Чувствуя себя каким-то примороженным, Глеб взял билет, прошёл мимо мордатого охранника, который небрежно обмахнул его лопаткой металлоискателя, и вошёл внутрь. Гардероб не работал — наверное, ещё не сезон. Коричневые занавески в глубине его шевелились. Направо была дверь с надписью «Служебное помещение», налево — коридор ломался под прямым углом, и там, на изломе, бушевал лиловый и зелёный свет и воздух прогибался под тяжёлым дынс-дынс-дынс!..