Роберт Шекли - Абсолютное оружие (сборник) [litres]

– Таковы уж интеллектуалы, – подтвердил Джексон. – Но вы-то сами можете отделить, и тогда найдете…

– Я найду, что не следует делать из мухи слона! Я имею в виду, что, если придерживаться верных оценок, кафедральный собор – не более чем груда камней, а лес – простое скопление атомов. Так почему же тогда здесь мы должны придерживаться иного взгляда? Эликатировать мушкии форсикально можно и без деревяшки! Что вы на это скажете?

– На меня произвели впечатление ваши слова, – пробормотал Джексон.

– Не поймите меня превратно! Я не говорил, что это просто, естественно или даже правильно. Но как же еще, черт возьми, можно изъясниться вернее? Почему нужно изменять корморованную гратию и вдобавок считать, что все получается правильно? – Эрум помолчал и хихикнул. – Хотя изменить, конечно, можно: смотрелось бы глупо, но по сути вышло бы верно.

– Чрезвычайно интересно, – промычал Джексон.

– Боюсь, я был излишне страстным, – вытирая лоб, проговорил Эрум. – Я изъяснялся не слишком громко? Как вы считаете, меня могли услышать?

– Нет-нет. И я нахожу нашу беседу весьма интересной. К сожалению, сейчас я вынужден покинуть вас, мистер Эрум, но завтра я обязательно вернусь, чтобы заполнить форму и выкупить недвижимость.

– Я придержу ее специально для вас, – заверил его Эрум. Он встал и с чувством пожал Джексону руку. – Премного вам благодарен. Нечасто мне выдается возможность для такой откровенной, не сдерживаемой рамками беседы.

– И я нашел ее весьма познавательной, – промямлил Джексон и, выйдя из конторы Эрума, неторопливо побрел к кораблю. Он был смущен, расстроен и раздосадован одновременно. Лингвистические выкрутасы утомляли его, не важно, какой вразумительный смысл они имели. И ему, кровь из носу, необходимо выяснить, как можно эликатировать мушкии форсикально.

«Не бери в голову, – успокаивал он себя. – За ночь разберешься, потом вернешься в контору и разделаешь под орех эти чертовы формы. Не вешай нос, дружище».

Он разберется. Он, черт возьми, просто обязан разобраться и стать владельцем недвижимости.

Поскольку именно в этом и заключалась вторая и главная часть его работы.

Земля прошла долгий путь от агрессивных войн до порядка наших дней. Согласно историческим книгам, в те древние времена правитель, если ему чего-то хотелось, отправлял свои войска и отбирал желаемое. И если кто-то из его подданных опрометчиво интересовался, почему правителю этого хочется, тот просто-напросто замуровывал любопытных в темнице, зашивал в мешок и бросал в море, а то и безо всяких там выкрутасов рубил любопытные головы. Причем вовсе не чувствуя вины за содеянное, ибо искренне верил, что он прав, а они заблуждаются.

Такая политика, называемая droit de seigneur (правом сильного), являла собой одну из самых примечательных черт примитивного капитализма, известного древним.

Однако в течение столетий культурные процессы неумолимо развивались, и в мир пришла этика. Медленно, но уверенно в разум человеческой расы впитывались понятия честной и справедливой игры. Правителей стали избирать голосованием, а те, в свою очередь, стали относиться к желаниям избирателей с ответственностью. Концепции справедливости, милосердия и добра крепко укоренились к головах, напрочь вытеснив первобытный закон зубов и когтей и исправив жестокое скотство древних доперестроечных эпох. Прежние времена канули в Лету, и ныне ни один правитель не посмел бы просто отобрать желаемое – избиратели бы не позволили.

Сегодня, для того чтобы отнять, требуется серьезное оправдание. Например, если граждане Земли, которым случалось законно и честно владеть собственностью на чужих планетах, постоянно нуждаются в защите и требуют военного присутствия Земли, дабы обезопасить себя, свой дом и свое понимание свободы и жизни по закону от вмешательства малоразвитых чужаков…

Но сперва такой гражданин должен на законных основаниях приобрести подобную собственность и владеть ею, чтобы оградить себя от посягательств конгрессменов, ратующих за права аборигенов, и влюбленных в чужаков газетчиков, которым всегда неймется затеять расследование, по какому бы поводу Земля ни вторглась на чужую планету.

Для обеспечения законных оснований покорения планет и существуют подрядчики.

«Послушай-ка, Джексон, – сказал Джексон сам себе, – завтра ты просто обязан заполучить в собственность эту бромикаиновую фабрику и владеть ею, не вызывая ничьих сомнений в законности приобретения. Ты меня понял, дружок?»

Назавтра, сразу после полудня, Джексон снова отправился в город. Нескольких часов интенсивной учебы и продолжительных консультаций у старого учителя вполне хватило, чтобы понять, какие он делал ошибки.

Все оказалось довольно просто. Джексон в крайней самонадеянности опрометчиво пренебрег инвариантной выделительной техникой хона, использующей модальности. Основываясь на ранней стадии изучения языка, он посчитал, что значение слова и определенный порядок слов в предложении являются единственными определяющими факторами, требуемыми для понимания языка. Но это оказалось не так. При дальнейшем изучении Джексон выяснил, что язык хон имеет несколько неожиданных особенностей – например, аффиксацию и элементарную форму удвоения. А потому вчера он оказался не готов к морфологическим противоречиям и, столкнувшись с ними, увяз в семантическом болоте.

Выучить новые формы оказалось несложно, однако здесь присутствовала некая весьма неприятная особенность: они были до конца нелогичны и противоречили целостному духу хона.

Одно слово, производимое серией простых звуков и имеющее единственное значение, – именно это правило построения хона он вначале и обнаружил. Теперь же выяснилось еще и наличие восемнадцати исключений – составных слов, в образовании которых использовалась различная языковая техника, – вдобавок каждое из них сопровождалось целым списком модифицирующих суффиксов. Для Джексона это было так же странно, как наткнуться на пальмовую рощу в Антарктиде.

Выучив все восемнадцать исключений, он задумался о статье, которую мог бы написать по возвращении домой.

На следующий день Джексон, уже куда более осторожный, задумчиво побрел к городу.

В конторе Эрума он без труда заполнил необходимые правительственные формы. На первый вопрос: «Сколько раз за последний период вы эликатировали мушкии форсикально?» – он честно ответил: «Ни разу». В данном контексте множественное число слова «мушкия» являлось единственным числом слова «женщина» (единственное число слова «мушкия» использовалось для определения женского рода).

«Эликация» в соединении с наречием «форсикально», естественно, оказалась термином, определяющим роль сексуальных отношений. А все, вместе взятое, принимая во внимание полное сочетание слов и порядок их расположения, придававшие фразе особый контекст, обозначало бисексуальные отношения.