Роберт Шекли - Абсолютное оружие (сборник) [litres]

Томас узнал, что об этих ощущениях нельзя говорить напрямик, ибо откровенность отпугивает любовь. Их следует выражать сравнениями, метафорами и гиперболами, невинной ложью и полуправдой. Таким образом создается атмосфера и закладывается фундамент любви. А разум, обманутый собственной предрасположенностью, размышляет о шуме прибоя и бушующем море, о скорбных черных скалах и кукурузных полях.

– Прекрасные образы, – восхитился Томс.

– Это только примеры, – ответил Варрис. – Теперь ты должен выучить все.

И Томс приступил к заучиванию бесконечного списка чудес природы, с которыми сопоставлялись ощущения, а также соответствующих стадий любовного предчувствия. В этом смысле язык был несказанно развит. Каждое состояние или предмет, существовавший в природе и имевший аналог в предвосхищении любви, был занесен в каталог, классифицирован и сопровожден подходящими модифицирующими прилагательными.

Когда Томс выучил список, Варрис обратил его к восприятиям любви. Томс ознакомился со странными мелочами, которые образовывали любовное состояние. Иные были до смешного диковинными.

Старик устроил ему выволочку:

– Любовь – дело серьезное, Томс! Похоже, тебя забавляет тот факт, что к ней нередко предрасполагают скорость и направление ветра.

– По-моему, это глупость, – признал Томс.

– Есть вещи и более странные, – ответствовал Варрис и назвал еще один фактор.

Томс поежился:

– Вот уж в это я не могу поверить. Это нелепо. Любому известно…

– Если любому известно, как устроена любовь, то почему никто не свел ее к формуле? Каша в голове, Томс! Вот ответ. Каша в голове и нежелание принять голые факты. Если ты не можешь взглянуть им в лицо…

– Я могу взглянуть в лицо чему угодно, если понадобится, – возразил Томс. – Давайте продолжим.

Летели недели, и Томс познал слова, которые выражали первую интенсификацию влечения, нюанс за нюансом, пока не сформируется привязанность. Он выяснил, что такое привязанность на самом деле, и выучил три слова для ее выражения. Это привело его к риторике ощущений, когда на первый план выступало тело.

Здесь язык переставал быть символическим и становился конкретным, имея дело с чувствами, которые вызывались определенными словами, а главное – определенными физическими действиями.

Удивительная черная машинка преподала Томсу тридцать восемь отдельных и разнородных ощущений, которые способно возбудить прикосновение руки, и он научился распознавать соответствующую зону, не больше десятицентовика и находящуюся под правой лопаткой.

Он освоил совершенно новую систему ласк, благодаря которой нервные импульсы буквально взрывались по ходу проводящих путей не только наружу, но и внутрь, а перед глазами плясали разноцветные искры.

Он также ознакомился с социальными преимуществами показной десенсибилизации.

Он узнал о телесной любви много такого, о чем только смутно подозревал, и еще больше такого, о чем не подозревал никто.

Эти познания напугали его. Томс считал себя как минимум сносным любовником. Теперь оказалось, что он не смыслил в этом деле ничего, вообще ничего, и его лучшие достижения напоминали забавы влюбленного гиппопотама.

– А ты чего ждал? – спросил Варрис. – Для хорошего сексуального акта, Томс, нужно учиться и трудиться больше, чем ради всякого другого занятия. Тебе все еще хочется преуспеть?

– Безусловно! – ответил Томс. – Помилуйте, когда я стану экспертом в любви, я буду… я смогу…

– Это не мое дело, – перебил его старец. – Вернемся к нашим урокам.

Томс перешел к любовным циклам. Ему открылось, что любви присуща динамика, постоянные падения и взлеты, которые происходят в определенных режимах. Больших режимов пятьдесят два, малых – триста шесть, а также имеются исключения: четыре общих и девять частных.

Томс вызубрил их лучше собственного имени.

Он освоил практику третичного прикосновения. И навсегда запомнил день, когда понял, что собой на самом деле представляет женская грудь.

– Но я не смогу сказать это женщине! – ужаснулся Томс.

– Разве это не правда? – возразил Варрис.

– Нет! То есть да. Наверно. Но это нелестно!

– Так только кажется. Вдумайся, Томс. Так ли уж нелестно?

Томс вдумался и обнаружил под оскорблением комплимент, познав таким образом очередной аспект любовного языка.

Вскоре он был готов для изучения мнимых отказов. Он открыл, что каждому уровню любви соответствует уровень ненависти, которая сама по себе есть форма любви. Он пришел к пониманию того, насколько ценна ненависть, как она облекает любовь в плоть и кровь и как даже безразличие и отвращение укореняются в природе любви.

Варрис устроил Томсу десятичасовой экзамен, который ученик выдержал с превосходными оценками. Томсу не терпелось закончить курс, но Варрис заметил, что у него дергается левый глаз и дрожат руки.

– Тебе нужен отпуск, – констатировал старик.

Томс и сам об этом подумывал.

– Пожалуй, вы правы, – признал он с плохо скрываемым жаром. – Сгоняю-ка я на пару недель на Цитеру-пять.

Варрис, которому была известна репутация Цитеры-5, цинично улыбнулся:

– Что, неймется применить новые знания?

– Ну а почему бы и нет? Для этого они и существуют.

– Только после того, как усваиваются.

– Но я их усвоил! Давайте назовем это практикой. Или дипломной работой.

– Диплом не нужен, – возразил Варрис.

– Да черт возьми! – вспылил Томс. – Мне же необходимо набраться какого-то опыта! Я должен посмотреть, как все это действует. Особенно метод тридцать три эс-ви. В теории выглядит замечательно, но хочется проверить на местности. Нет ничего лучше непосредственного опыта, чтобы закрепить…

– Ты что же, проделал весь этот путь, чтобы стать сверхискусителем? – осведомился Варрис с нескрываемым отвращением.

– Конечно нет. Но небольшое упражнение не помешает…

– Твои познания в механике ощущений бесполезны без постижения сути любви. Ты слишком далеко продвинулся, чтобы довольствоваться примитивными наслаждениями.

Томс понял сердцем, что это правда. Но заартачился:

– И это мне тоже хочется выяснить самому!

– Улетай, – молвил Варрис, – но сюда не возвращайся. Никто не посмеет обвинить меня в том, что я выпустил на просторы Галактики подкованного, но черствого соблазнителя.

– Ах вот как? Ладно, к черту! Вернемся к нашим штудиям.

– Нет. Посмотри на себя! Если ты, юноша, еще немного поработаешь без отдыха, то лишишься способности заниматься любовью. Разве это не прискорбный финал?

Томс согласился, что да, безусловно.

– Я знаю отличное место, где можно отдохнуть от изучения любви, – сообщил ему Варрис.

Они сели в космический корабль старца и через пять дней добрались до маленького безымянного планетоида. Когда приземлились, старик привел Томса на берег быстрой речушки с алыми водами и изумрудной пеной. Чахлые прибрежные деревца имели диковинную форму и цвет киновари. Даже трава была не похожа на траву – оранжевая и синяя.