Игорь Дручин - Глухая орбита вечности

Леонид подошел к экрану видеосвязи и вызвал Ананьина.

— Слушай, Анатолий. Я проверил воздействие третьей генерации. Результаты обнадеживающие. Может, попробуем?

— Ну нет, дружище! Дело идет к осени, а ты знаешь, как здесь медленно она наступает. Яблони не успеют войти в нужный ритм после активного роста и замерзнут зимой.

— А если в оранжерее?

— Там нет Кохинура.

— Рискнем на другом сорте. Все же лучше, чем время терять.

Анатолий повертел в руках стилос, которым правил свои записи, постучал им по столу, потом потер пальцами лоб и вздохнул.

— Попробовать можно. Действительно, у нас с тобой не так уж и много времени. Когда будут готовы штаммы с новой генерацией вирусов?

— Да есть они, хоть сейчас.

— Давай через часик заходи ко мне. Как раз закончу правку.

— Договорились.

В оранжерее было тепло и влажно. Ананьин переходил от одного сорта к другому и никак не мог решиться. Леонид следовал за ним по пятам, бережно сжимая в руках чашечки с посевом вируса. Он понимал колебания биолога: заражение вирусом в теплице могло вызвать и нежелательный эффект. Трудно сказать, как он поведет себя, размножившись в больших количествах, и не станет ли причиной заболеваний растений, и без того плохо чувствующих себя в неродной обстановке.

— Ну ладно,— вздохнув, решился наконец Анатолий.— Давай попробуем на этом. Сорт древний и, пожалуй, есть риск потерять его совсем, если не принять никаких мер.

Он разрыл у ствола землю, стеклянной палочкой перенес колонию вирусов и, слегка прикрыв яму землей, пустил поливку. То же он проделал еще с двумя яблонями.

— И все?—удивился Журавлев, когда Анатолий протянул ему чашечку обратно.

— Все, Ленечка. Хватит. И так рискую. Здесь всего шесть деревьев этого сорта. Остальные засохли.

— Ну может, еще какой-нибудь? — взмолился Журавлев.— Ведь три дерева это почти ничего, да и для статистики неудобно.

— Видали? Пусти лису на порог. Хватит, Леня. Будут результаты, я с дорогой душой. А пока — извини.

Они вышли из теплицы. В вечернем сумраке горели огни спортивного комплекса, а дальше за лесом гасли последние отблески зари. Тишина нарушалась тревожным цокотанием пеструшек, небольших зверьков, собирающих пищу под покровом ночи: сочные плоды, орешки, семена растений, но не брезгующих и насекомыми. Пеструшками их назвала Зелима Гафурова, далекая по своей профессии от систематики животных, но название понравилось. Днем эти животные, размером чуть побольше земляного зайца, отсиживались в убежищах среди кустов, пожухлой травы или среди камней; их пестрая пятнистая окраска позволяла им маскироваться практически в любой обстановке. Норы эти животные рыли, только готовясь к зимней спячке. С приближением осени, и попаданием созревших плодов и ягод, они становились особенно активными и уничтожали пищу с завидным аппетитом, накапливая жировые запасы на долгую десятимесячную зиму. Вот и сейчас их рокотание напомнило Ананьину, что осень уже не за горами...

— Винейские игры скоро,— вспомнил Анатолий.— Я слышал, «Планета» готовится усиленно. Да и проще им: есть с кем играть.

— У нас тоже народу хватит, хоть «Науку-2» организуй,— возразил Журавлев.— Ты что не ходишь на тренировки? Учти, Байдарина не будет, тебе придется играть.

— Да,— Ананьин остановился, к чему-то прислушиваясь.

— Ты чего?

— Будто кто-то шел за нами. Наверно, показалось. Надо будет съездить к нему, как бы не закис в одиночестве.

— Вытянуть бы его на игры.

— Думаешь, это тактично? Пусть сам решает. Ты бы на его месте поехал?

— Пожалуй, нет Что бы не подумала, будто ищу случайной встречи.

— Вот то-то! Ох, уж эти женщины!

— Ты к чему?

— Да так, о своем. Без них плохо и с ними тоже не соскучишься. Зине вдруг померещилось, что я к ней стал по-другому относиться. Прохладнее, что ли. Высказала свои обиды, словом... Пришлось разубеждать,— Ананьин снова остановился.— Подожди. Нет, ничего. Видимо, показалось. На твоем месте я бы подумал о Зелиме Гафуровой, пока она одна.

— Хватился! — засмеялся Журавлев.— Там уже Слава давно все пороги обил.

— Да ну? Что-то я не слыхал, чтобы у них была свадьба.

— Схимичили наши химики.

— Вот это для меня новость.

Ананьин вдруг круто повернулся, и сейчас же легкая тень шмыгнула за дерево.

— Кто там?

Ни одного звука, только из спортзала через распахнутые окна доносились удары мяча.

— Кто это?—переспросил Ананьин на языке аборигенов.

По-прежнему тишина. Биолог сделал несколько шагов к дереву, и тогда от него отделилась тонкая маленькая фигурка и бросилась наутек. Но убежать от бывшего олимпийского чемпиона оказалось не просто. Через минуту Ананьин вернулся, держа за руку девочку лет десяти-одиннадцати с пышной копной спутанных волос и черными крупными глазами на смуглом овальном лице...

— Видел такое чудо? Как тебя зовут, девочка? — Биолог наклонился к ней, не отпуская, впрочем, ее руки.— Где твоя мама?

Девочка молчала, сжав пухлые губы.

— С кем пришла сюда? Одна? Ты не бойся. Мы такие же люди, как и вы! Если ты пришла со взрослыми, я тебя сейчас же отпущу. А так, поблизости, нет ни одного селения, Ты заблудилась?

Девочка опустила голову.

— Понятно. Ты, наверное, давно хочешь есть, а идти тебе некуда. Ночью в лесу страшно, а здесь светло. Так?

Девочка по-прежнему молчала, но по тому, как она расслабилась, он понял, что находится на правильном пути.

— Пойдем с нами и мы тебя накормим. Не бойся, здесь тебя никто не обидит.

Анатолий выпустил ее руку. Девочка мгновенно отпрыгнула в сторону, но Ананьин будто не заметил этого.

— Пойдем, пойдем,— сказал он тем же ласковым голосом и неторопливым шагом двинулся к жилому корпусу.

Девочка несмело последовала за мужчинами и, чем светлее становилось, тем ближе к людям жалась маленькая аборигенка. У входа Ананьин ободряюще положил ей руку на плечо и пропустил вперед. Чтобы девочка могла побольше рассмотреть, они не стали пользоваться лифтом, а поднялись по лестнице. Здесь стены были расписаны Женей Сомовой и Радием Щаповым. Каждая стена составляла часть панорамы. Поднимаясь выше, зритель становился соучастником художников, так как с переменой точки зрения объемный пейзаж далекой прекрасной Родины раскрывался все шире и необъятней: создавалось ощущение высоты и глубины...

Увидев девочку, Зина всплеснула руками.

— Какая прелесть! Как тебя зовут?

Глядя на улыбающуюся женщину в красивой одежде, девочка совсем оттаяла. Ее уже не пугала новизна и масштабы помещений, обилие света, неизвестно откуда заливающего коридоры и комнаты...

Первым делом Зина повела девочку в ванную и, наполнив теплой водой небольшой бассейн, вымыла ее. Девочке страшно понравилось купанье, и она долго плескалась и резвилась...