Игорь Дручин - Глухая орбита вечности

Николай вздохнул.

— Глупости,— уже менее уверенно произнесла Марина.— Если видел ты, должны были видеть и мы.

— А может, у нее только двусторонняя связь. Это только у Амадея Гофмана в сказке о крошке Циннобере, безобразном карлике, у всех создавалась иллюзия, что он красив, если шел вместе с красивым, умен, если находился рядом с умным, ну и так далее... А здесь разговор для двоих. Кстати, Марина, могу предложить прекрасное название этого вида змей — Циннобера черно-белая. Или лучше блэк-вайтовая.

— Циннобера, конечно, звучит. Но лучше черно-белая. Может быть, и правда она что-то показывала. Интересно бы посмотреть. Только общаться с ней лучше через стекло серпентария. Если она так умеет отвлекать, то и укусить может. Ладно, привозите. Разберемся.

Тем временем Ефим нашел неисправность: выдернутый штеккер от аккумулятора солнечных батарей. По всей вероятности, циннобера, устраиваясь среди приборов, выдернула его из гнезда. Нашел он и отверстие в полу у столба, через которое, скорее всего, и проникла змея и заделал. Гидрометеопост заработал в прежнем режиме.

— Спасибо, Коля,— поблагодарил Байдарин,— что нашли время заскочить на пост.

— Для милого дружка и сережку из ушка,— подмигнул Никишин.— Ладно, мы поехали дальше. Пока!

Марина, да и сам Никишин заблуждались: геолог не задавил цинноберу насмерть. Помешала густая трава. Почувствовав сильную боль, змея имитировала наступившую смерть, впадая в спячку. Через несколько часов она пришла в себя и выползла из пакета, куда была уложена геологом. Вернувшись из маршрута, Никишин хватился, но нигде змеи не обнаружил, хотя тщательно обыскал грузовой отсек. Змея словно растаяла, потому что выбраться из грузового отсека, не имевшего ни одной щелочки, она просто не могла. Никишин с Жеренкиным буквально перебрали все по порядку. Тщетно. Тогда разгрузили весь отсек, просматривая каждый ящик и пакет, а также комплект запасных частей и инструментов. Бесполезно. Марина неистовствовала, обзывая Николая всякими дозволенными и не дозволенными словами. На следующий день, забрав легкий вездеход, она поехала по следам маршрута Никишина, предварительно нанеся на стереоснимок местности все точки остановок, где открывали транспортный отсек. Самое скрупулезное обследование всех этих мест не дало результатов. Оставались записи по видео. Она связалась с Никишиным и Байдариным. Николай, как выяснилось, забыл включить запись.

— У, растяпа! Вложив в это единственное слово все свое презрение, Волынцева решила ехать напрямую к Байдарину.

К Байдарину Марина добралась лишь к вечеру и была вознаграждена за дневные тревоги и усталость купанием в бассейне и прекрасным ужином.

Гости не часто жаловали в дом, стоявший на отшибе, а если и заглядывали, то мимолетно, проездом на корабль, справиться о здоровье, подбросить что-либо с плантаций Вине-Ву, узнать, что привезти с корабля или просто переброситься парой слов... Поэтому Сергей решил устроить себе и гостье маленький праздник и приготовил домашнее жаркое со свежей картошкой, выросшей на его собственном огороде, салат из помидоров; достал из холодильника баклажанную икру собственного производства, копченую рыбу, а на десерт — ягоды азара с сахаром.

— Богато живешь! — восхитилась Марина, освеженная купанием в бассейне, и принюхалась.— Слушай, а пахнет в самом деле вкусно!

— Садись, засмеялся Байдарин. — У нас все свое, все натуральное.

— Слушай, а мясо, что ли, тоже свое? — спросила она, распробовав жаркое.— Или Сулимов так настропалился готовить на синтезаторе, что даже прожилки чувствуются.

— Нет, мясо натуральное, но не свое. Подарок моего крестника, который именуется сыном Шибу Ши, а в действительности полнейшая его копия. Все-таки не зря они себя называют бессмертными. Есть у них феномен омоложения.

— А почему крестник?

— Видишь ли, я его спас от верной смерти. Его в реке ужалила скорпена. Вкатил ему полторы дозы сыворотки. Он ожил и до сих пор считает себя должником. И даже после наложения табу на общение с нами. Правда, когда встречаемся иногда, делает вид, что знать меня не знает! Но при удачной охоте подбрасывает мясо на крыльцо. И, надо сказать, я не видел, когда они это делают.

— Занятно. Похоже, что они, действительно, знают секрет обновления. Вряд ли сын Шибу Ши испытывал бы к тебе такую благодарность, даже в память об отце.

— Это уж точно! — подтвердил Сергей.— Я вообще, кроме как в Шибу Ши, не замечал в них особой склонности к благородству, но понять можно: дети природы!

— Хорошо, что у тебя сохранился хоть какой-то контакт с аборигенами. Все-таки живешь один. Возраст наш, увы, уже не тот. Может, тебе лучше перебраться на корабль или к нам, в Вине-Ву?

— Что ты! А мое хозяйство? Оставить без присмотра и огород и теплицу... Да и привык я.

— Сереженька, я далека от мысли... Но мало ли что бывает. Заболеешь или еще что...

— Еще чего! Здесь воздух целебный. Одни секвойи чего стоят! У них, по анализам Леонида, какие-то необыкновенно активные фитонциды! Называл он... Забыл...

— Ты хотя бы без спецкостюма не мотайся по своим постам. Кажется, все изучили, а вот, пожалуйста, новый вид змеи обнаружился... Кстати, когда я ехала сюда, такую же на дороге встретила. Выскочила. Туда, сюда... Как сквозь землю провалилась! Жалко. Такой занятный вид. Ты знаешь, я почему-то поверила россказням Никишина, хотя он мастер розыгрыша. Может, ему в самом деле привиделось? Как ты думаешь?

— Вполне может быть. Он словно оцепенел и даже не реагировал на твой голос. Я просматривал запись после разговора с тобой. Да ты и сама сейчас посмотришь.

— Спасибо, Сереженька. Как ты догадался еще сохранить запись?

— А я все любопытное сохраняю. Кто знает, может быть, записи пригодятся будущим исследователям этой планеты?

— А ты по-прежнему не веришь в возможность возвращения?

— Была бы у нас вторая жизнь... Разве тебе не понятна ситуация? И мы постарели, и корабль. Какой растерянный взгляд был тогда у Шумского. По-моему, он даже испугался, будто ему предложили немедленно лететь.

— Я как-то не обращала на все внимания. Мне было жалко Варварина. Мы с ним сдружились последнее время. Он обучал меня собирать и завяливать чай. Оказывается, целая наука... Такой бодрый был и так, сразу, сломался... Я тогда подумала: неужели и я... Все мы... Вот так...

— Нет, Маринка, мы не так. Каждый человек совсем другой мир, и у каждого все должно быть по-своему. Кстати, тот же Шумский давно мог стать паралитиком. Он ведь побывал в лапах у скрэга. После соприкосновения с ними нервная система быстро истощается. И тем не менее он прожил долгую жизнь. Правда, Игорь говорил, что последнее время он сильно сдал.

— Все мы сдаем,— вздохнула Волынцева. Ну что, посмотрим твои записи?